Springing
Первый день весны наступит в тот вечер, когда я приду с работы и, сменив туфли на кеды, потяну Полину и ее самокат гулять в парк. И вот тут, кстати, проблема с кедами - я чувствовала себя такой несчастной, что регулярно пополняла запас туфлей, а с кедами не задача вышла.
Так вот, мы выйдем с ней, вдохнем запах вечереющей весенней улицы и покатим в парк Декабристов. Зайдем по дороге за мороженым (и интереснее чем придет ли настоящая весна, только вопрос, придет ли день, когда я буду уплетать вечером мороженое и не чувствовать угрызений совести). Окей, я куплю мороженое только ей. Она перемажется, не успев доехать до парка, но это неважно, она ведь в таком восторге от своего розово-бирюзового самоката и еще в большем от того, что научилась на нем кататься. Мы проведем на улице целый час и нисколько не замерзнем. Потом неспешно отправимся домой. Я отмою ее от грязи и мороженого, заберусь с ней под одеяло, прочитаю про динозаврика, отчаявшись всерьез увлечь Пушкиным, услышу ее мерное дыхание и тихо выйду из комнаты, в который раз с замиранием сердца удивляясь самой естественной вещи на свете - способности человека создавать свое подобие.
Потом я налью себе чая, хорошо бы был зеленый манговый или земляничный. Возьму чашку в обе руки и посмотрю за окно, там, за ним, еще светло, прямо у стекла куст сирени и березы, все уже в зеленом пуху. И тогда-то я наконец скажу, ну привет, весна шестнадцатого года. Я тебя так ждала. А чего мне ждать от тебя?
Так вот, мы выйдем с ней, вдохнем запах вечереющей весенней улицы и покатим в парк Декабристов. Зайдем по дороге за мороженым (и интереснее чем придет ли настоящая весна, только вопрос, придет ли день, когда я буду уплетать вечером мороженое и не чувствовать угрызений совести). Окей, я куплю мороженое только ей. Она перемажется, не успев доехать до парка, но это неважно, она ведь в таком восторге от своего розово-бирюзового самоката и еще в большем от того, что научилась на нем кататься. Мы проведем на улице целый час и нисколько не замерзнем. Потом неспешно отправимся домой. Я отмою ее от грязи и мороженого, заберусь с ней под одеяло, прочитаю про динозаврика, отчаявшись всерьез увлечь Пушкиным, услышу ее мерное дыхание и тихо выйду из комнаты, в который раз с замиранием сердца удивляясь самой естественной вещи на свете - способности человека создавать свое подобие.
Потом я налью себе чая, хорошо бы был зеленый манговый или земляничный. Возьму чашку в обе руки и посмотрю за окно, там, за ним, еще светло, прямо у стекла куст сирени и березы, все уже в зеленом пуху. И тогда-то я наконец скажу, ну привет, весна шестнадцатого года. Я тебя так ждала. А чего мне ждать от тебя?