Гений чистой красоты
Чем ребус отличается от загадки, а загадка - от тайны? Если ребус требует «головоломной» расшифровки, то загадка - это игра ума, которая помогаем открывать что-то еще, помимо разгадки. Но тайна прекрасна сама по себе, уже своим существованием она будоражит сознание, ей разгадки и ключи не нужны.
Одним из самых блестящих примеров тайны как художественного образа стал фильм замечательного австралийского режиссера Питера Уира «Пикник у Висячей скалы» (1975). Сюжет этого кинополотна строится вокруг нескольких воспитанниц закрытой школы для девочек, время действия - начало ХХ века. В честь Дня Святого Валентина они выезжают на пикник к Висячей скале, и четверо из них исчезают, как и учительница, отправившаяся на их поиски. Нет, это не пересказ сюжета, а лишь обрисовка внешнего антуража. Потому что, после финальных титров складывается впечатление, что у режиссера нет цели превратить зрителя в следопыта. Правда, он допускает несколько ходов, чтобы придать остроту детективной стороне фабулы, однако это, скорее, напоминает игру, а не художественную задачу.
Самое главное Питера Уира - это атмосфера, внутреннее напряжение, которое возрастает и на пике его фильм словно бы обрывается. Прекрасно ощущение присутствия непознанного и непознаваемого, незримой, но почти осязаемой близости тайны. Из каких микродвижений камеры, секретных приемов режиссера состоит это опутывание зрителя паутиной, сказать сложно - они не заметны, а препарирования такое переливающееся солнечными бликами и капельками росы произведение не допускает.
Все же стоит отметить, что Питер Уир большой любитель гармонизации заэкранного пространства: он делает это с помощью великолепных декораций, художественного, а в данном случае, и живописного решения картины, детальной проработки стиля и направления актерской игры в необходимое ему русло. Нет ни одного взгляда, или поворота головы, или покачивания листвы в лесу, которое бы нарушило ритм фильма, и в этом большая заслуга оператора Рассела Бойда. Вспоминаются и великолепные съемки на натуре, пейзажи, панорамы, и интерьерные зарисовки - в обоих случаях пространство становится действующим лицом, художественным образом. Западают в душу и крупные планы: настолько изящно рисуют портреты девушек режиссер и оператор, что они вызывают яркие ассоциации с шедеврами живописи, прежде всего картинами Сандро Боттичелли. Эту академическую линию продолжает и саундтрек, в котором сочетаются произведения Баха, Моцарта и Бетховена, словно бы созданные для этого фильма.
Насколько тщательной была подготовка съемок, понимаешь, анализируя подбор актеров. Уиру удалось найти лица, которые вписались в его художественную задумку, при этом чтобы эти лица должны были принадлежать талантливым актерам: в таком бесплотном, кружевном полотне любое фальшивое движение или слово были бы слишком очевидны и непростительны. Удивительно красивые Энн-Луиз Лэмберт (Миранда), Кристин Шулер (Эдит), Карен Робсон (Ирма), рядом с характерными Маргарет Нельсон (Сара) или Рейчел Робертс (миссис Эпплярд) заполняют кадр своим дыхание, ароматом своей пудры, угадывающимся звуком шагов.
Питер Уир создал целый мир, в котором его фантазия превратилась в наваждение, в сладкую истому, в томительное ожидание. Тайна красоты, тайна жизни, тайна любви и тайна самой тайны не отпускает еще много дней и недель, возвращает мысленно в этот крепкий плен тонкой паутинки недомолвок. Но режиссеру бесследное исчезновение девушек в полуденной жаре кажется такой же манящей тайной, как и чудо пробивающихся сквозь тонкую занавеску утренних лучей, или сияние волос Миранды, или прохладное журчание ручья, или тяга человека к разгадыванию тайны - того, что прекрасно потому, что разгадки нет…
Одним из самых блестящих примеров тайны как художественного образа стал фильм замечательного австралийского режиссера Питера Уира «Пикник у Висячей скалы» (1975). Сюжет этого кинополотна строится вокруг нескольких воспитанниц закрытой школы для девочек, время действия - начало ХХ века. В честь Дня Святого Валентина они выезжают на пикник к Висячей скале, и четверо из них исчезают, как и учительница, отправившаяся на их поиски. Нет, это не пересказ сюжета, а лишь обрисовка внешнего антуража. Потому что, после финальных титров складывается впечатление, что у режиссера нет цели превратить зрителя в следопыта. Правда, он допускает несколько ходов, чтобы придать остроту детективной стороне фабулы, однако это, скорее, напоминает игру, а не художественную задачу.
Самое главное Питера Уира - это атмосфера, внутреннее напряжение, которое возрастает и на пике его фильм словно бы обрывается. Прекрасно ощущение присутствия непознанного и непознаваемого, незримой, но почти осязаемой близости тайны. Из каких микродвижений камеры, секретных приемов режиссера состоит это опутывание зрителя паутиной, сказать сложно - они не заметны, а препарирования такое переливающееся солнечными бликами и капельками росы произведение не допускает.
Все же стоит отметить, что Питер Уир большой любитель гармонизации заэкранного пространства: он делает это с помощью великолепных декораций, художественного, а в данном случае, и живописного решения картины, детальной проработки стиля и направления актерской игры в необходимое ему русло. Нет ни одного взгляда, или поворота головы, или покачивания листвы в лесу, которое бы нарушило ритм фильма, и в этом большая заслуга оператора Рассела Бойда. Вспоминаются и великолепные съемки на натуре, пейзажи, панорамы, и интерьерные зарисовки - в обоих случаях пространство становится действующим лицом, художественным образом. Западают в душу и крупные планы: настолько изящно рисуют портреты девушек режиссер и оператор, что они вызывают яркие ассоциации с шедеврами живописи, прежде всего картинами Сандро Боттичелли. Эту академическую линию продолжает и саундтрек, в котором сочетаются произведения Баха, Моцарта и Бетховена, словно бы созданные для этого фильма.
Насколько тщательной была подготовка съемок, понимаешь, анализируя подбор актеров. Уиру удалось найти лица, которые вписались в его художественную задумку, при этом чтобы эти лица должны были принадлежать талантливым актерам: в таком бесплотном, кружевном полотне любое фальшивое движение или слово были бы слишком очевидны и непростительны. Удивительно красивые Энн-Луиз Лэмберт (Миранда), Кристин Шулер (Эдит), Карен Робсон (Ирма), рядом с характерными Маргарет Нельсон (Сара) или Рейчел Робертс (миссис Эпплярд) заполняют кадр своим дыхание, ароматом своей пудры, угадывающимся звуком шагов.
Питер Уир создал целый мир, в котором его фантазия превратилась в наваждение, в сладкую истому, в томительное ожидание. Тайна красоты, тайна жизни, тайна любви и тайна самой тайны не отпускает еще много дней и недель, возвращает мысленно в этот крепкий плен тонкой паутинки недомолвок. Но режиссеру бесследное исчезновение девушек в полуденной жаре кажется такой же манящей тайной, как и чудо пробивающихся сквозь тонкую занавеску утренних лучей, или сияние волос Миранды, или прохладное журчание ручья, или тяга человека к разгадыванию тайны - того, что прекрасно потому, что разгадки нет…