Гущэ цIыкIу
Сейчас я расскажу историю людей, которых никогда не знала, или правильнее сказать, которых не видела. И слышала о них очень мало - в моем окружении почти нет тех, кто мог бы о них мне рассказать. Поэтому много из сказанного додумано мной, но почему-то мне кажется, что все это правда - все так и было. Наверно, есть в нашем организме какой-то кусочек или орган, который хранит память о наших предках, о тех, чьи дела и мысли продолжаются в нас, причем независимо от того, догадываемся ли мы о таком присутствии...
У Хызыра и Меритхан было четверо детей - сын и три дочери.
Ее, молодую девушку, этот высокий кабардинец когда-то привез из осетинского села Чикола… Сколько же лет прошло с тех пор и сосчитать-то сложно, но до конца жизни она говорила на языке мужа с легким акцентом, и вообще многие привычки своей родины она сохранила. Но все-таки дом женщины там, где ее дети, поэтому Меритхан легко ужилась в селе и в своей новой семье.
Их сын вернулся с фронта только в 1948-м, сколько переживаний, сколько невыплаканных слез, невысказанных слов скопилось за это время в материнском сердце, они осели морщинками вокруг глаз и в уголках губ, они иногда не дают говорить - стоят в горле комком, но они же делают самую маленькую радость настоящим праздником. Когда родился первенец сына - продолжатель фамилии, Хызыр начал мастерить гущэ - люльку для малыша. Известный на всю округу плотник, справивший крыши большей части своего села, он своими натруженными руками начал бережно строгать дерево, из досок постепенно начали вырисовываться силуэты колыбельки. Сладко было деду представлять картину, как женщины укладывают его внука, туго запеленывают ножки, сверху на колени прикладывая специальную подушечку, аккуратно вытягивают ручки вдоль тела. Сколько любви, нерастраченной мужской нежности он вложил в каждое свое движение.
Красивой традиционной формы была эта колыбель - у изголовья и в ножках Хызыр сделал дуги, которые соединялись перекладиной - для легкого покрывала, чтобы ничто не беспокоило ребенка во время сна. Когда все было готово, он выкрасил свое произведение белой краской: когда мальчика впервые положили туда, ему казалось, что гущэ излучает свет. Так много надежд связывали Меритхан и ее муж с внуками, их, действительно, было много, и у их сына родились еще трое сыновей. Но когда казалось, что все тревоги позади, случилось самое большое родительское горе: умер сын, оставив памятью о себе четырех сыновей.
…Много воды с тех пор утекло, нет уже в живых не только Хызыра с Меритхан, но почти не осталось и тех, кто бы помнил их, разбрелись внуки и правнуки по всей земле. Но удивительно сложилась жизнь у маленькой белой колыбели: не получится, наверно, сосчитать, скольких детей в нее укладывали. Конечно, прежде всего, всех внуков и внучек этих двух людей, но потом она путешествовала по двоюродным родственникам, племянникам, их детям, переходила из рук в руки с неизменной присказкой «Хъызыр ищIа гущэ». Сейчас она хранится в семье младшего внука старика, в ней укачивали праправнучку человека, который сделал ее в 1952 году. И в наше время комфорта и изобилия любых приспособлений для детей она не утратила своей популярности - недавно ее на время передали родственникам, у которых родился малыш - Назир сладко засыпает в ней под мягкое раскачивание. Правда полозья пришлось заменить - прежние совсем стесались и стали плоскими.
О таких вещах, как эта колыбель, говорят «угъурлы». В этом слове столько значений, зависящих одно от другого, что трудно дать однозначный перевод. Это не просто добротная, отслужившая свой срок вещь, но ее наделяют еще и особыми свойствами: «угъурлы» - значит сделанная с душой и приносящая удачу тем, кто ею пользуется. История колыбели словно бы помогает продолжиться памяти о человеке, который ее делал, вкладывая свои надежды и радости в каждое движение. Наверно, ему казалось, что он старается для одного, самого родного человека, а эта люлька воспитала уже несколько поколений. О Хызыре сохранились хотя бы фотографии, а вот его жену безропотную Меритхан можно увидеть лишь на одном снимке, и то вполоборота. И все-таки воспоминания о ней оживают всякий раз, когда заботливая женская рука покачивает ребенка в гущэ цIыкIу, сделанной для ее внука - первенца ее сына.
P.S. Фотографию Меритхан пока не нашла, добавлю позже...
У Хызыра и Меритхан было четверо детей - сын и три дочери.
Ее, молодую девушку, этот высокий кабардинец когда-то привез из осетинского села Чикола… Сколько же лет прошло с тех пор и сосчитать-то сложно, но до конца жизни она говорила на языке мужа с легким акцентом, и вообще многие привычки своей родины она сохранила. Но все-таки дом женщины там, где ее дети, поэтому Меритхан легко ужилась в селе и в своей новой семье.
Их сын вернулся с фронта только в 1948-м, сколько переживаний, сколько невыплаканных слез, невысказанных слов скопилось за это время в материнском сердце, они осели морщинками вокруг глаз и в уголках губ, они иногда не дают говорить - стоят в горле комком, но они же делают самую маленькую радость настоящим праздником. Когда родился первенец сына - продолжатель фамилии, Хызыр начал мастерить гущэ - люльку для малыша. Известный на всю округу плотник, справивший крыши большей части своего села, он своими натруженными руками начал бережно строгать дерево, из досок постепенно начали вырисовываться силуэты колыбельки. Сладко было деду представлять картину, как женщины укладывают его внука, туго запеленывают ножки, сверху на колени прикладывая специальную подушечку, аккуратно вытягивают ручки вдоль тела. Сколько любви, нерастраченной мужской нежности он вложил в каждое свое движение.
Красивой традиционной формы была эта колыбель - у изголовья и в ножках Хызыр сделал дуги, которые соединялись перекладиной - для легкого покрывала, чтобы ничто не беспокоило ребенка во время сна. Когда все было готово, он выкрасил свое произведение белой краской: когда мальчика впервые положили туда, ему казалось, что гущэ излучает свет. Так много надежд связывали Меритхан и ее муж с внуками, их, действительно, было много, и у их сына родились еще трое сыновей. Но когда казалось, что все тревоги позади, случилось самое большое родительское горе: умер сын, оставив памятью о себе четырех сыновей.
…Много воды с тех пор утекло, нет уже в живых не только Хызыра с Меритхан, но почти не осталось и тех, кто бы помнил их, разбрелись внуки и правнуки по всей земле. Но удивительно сложилась жизнь у маленькой белой колыбели: не получится, наверно, сосчитать, скольких детей в нее укладывали. Конечно, прежде всего, всех внуков и внучек этих двух людей, но потом она путешествовала по двоюродным родственникам, племянникам, их детям, переходила из рук в руки с неизменной присказкой «Хъызыр ищIа гущэ». Сейчас она хранится в семье младшего внука старика, в ней укачивали праправнучку человека, который сделал ее в 1952 году. И в наше время комфорта и изобилия любых приспособлений для детей она не утратила своей популярности - недавно ее на время передали родственникам, у которых родился малыш - Назир сладко засыпает в ней под мягкое раскачивание. Правда полозья пришлось заменить - прежние совсем стесались и стали плоскими.
О таких вещах, как эта колыбель, говорят «угъурлы». В этом слове столько значений, зависящих одно от другого, что трудно дать однозначный перевод. Это не просто добротная, отслужившая свой срок вещь, но ее наделяют еще и особыми свойствами: «угъурлы» - значит сделанная с душой и приносящая удачу тем, кто ею пользуется. История колыбели словно бы помогает продолжиться памяти о человеке, который ее делал, вкладывая свои надежды и радости в каждое движение. Наверно, ему казалось, что он старается для одного, самого родного человека, а эта люлька воспитала уже несколько поколений. О Хызыре сохранились хотя бы фотографии, а вот его жену безропотную Меритхан можно увидеть лишь на одном снимке, и то вполоборота. И все-таки воспоминания о ней оживают всякий раз, когда заботливая женская рука покачивает ребенка в гущэ цIыкIу, сделанной для ее внука - первенца ее сына.
P.S. Фотографию Меритхан пока не нашла, добавлю позже...