Памяти Бицы Жемалдиновны Бленаовой
В 2016 году я записала интервью с Бицей Бленаовой.
Сегодня, когда ее уже нет, привожу его здесь без изменений. так, словно мы говорили с ней только вчера...
Встреча с удивительной женщиной Бицей Бленаовой - это не просто журналистская удача, это подарок судьбы. На 92-ом году жизни она может преподать урок оптимизма и жизнелюбия, а ее рассказ о себе - это еще и урок трудолюбия, стойкости, верности своему призванию. За 57 лет творческого пути она лишь дважды меняла место работы: сначала была солисткой ансамбля песни и пляски «Кабардинка», затем хормейстером, а после - директором Детской музыкальной школы №2. В тот период она смогла добиться открытия программы обучения профессиональных кадров по классу национальной гармоники. В 1946 году в составе легендарной первой кабардинской студии, "могучей кучки", как ее тогда называли, поехала учиться в Ленинградскую консерваторию.
Ее рассказ не хочется прерывать вопросами - хочется только слушать и вбирать в себя ее необыкновенные интонации и смех, ее мудрость, которая сквозит в спокойном темпе повествования, ее жизнерадостность… За время нашего разговора Бица Жамалдиновна несколько раз произнесла фразу: «Лажьыгъэм си насыпыр хэлът», и, наверное, именно она лучше всего выражает ее жизненное кредо.
Начало творческого пути
В 1939 году я впервые начала работать - в Кабардино-Балкарском государственном хоре, на прослушивании нас было несколько человек - я, Отар Омаров, Джабраил Кажаров - брат Идриса Кажарова, Мадинат Лакунова. Всем присвоили высшую категорию и приняли в коллектив. Первая запись в моей трудовой книжке: "Артиска хора по I категории Кабардино-Балкарского государственного хора".
Я работала в ансамбле с 1939 года, у нас был руководитель - очень старый человек, окончивший когда-то Московскую консерваторию и прекрасно образованный. Он открыл при ансамбле что-то вроде студии, где нас обучали и сольфеджио, и музыкальной грамоте, и читке с листа, кажется, не было ничего, чего мы не знали бы. И когда надо было ехать в Ленинград, я знала многое уже по своей профессии, только не было диплома у меня. Когда начали набирать ту самую первую кабардинскую студию, именно наш руководитель настоял, чтобы я ехала: «Ты хорошая девочка, - сказал он, - очень дисциплинированная. Тебе нужно продолжать учиться».
В день отъезда, после того как все мы сели в поезд после долгих конкурсов и прослушиваний, которые проходили еще в республике. Из всей нашей группы был один молодой человек, который почему-то этот путь с нами не прошел. Он был очень красивый, его звали Исмаил Ивазов. Я тогда его возненавидела тогда, за то, что не прошел ничего, а едет с нами. А потом, в конце концов, он стал моим мужем. В общем, поехали мы после всех комиссий в Ленинградскую консерваторию.
Учеба в Ленинграде
Меня отправляли как вокалистку. Но когда я прошла все экзамены, и меня распределили к профессору, я попросила перевести меня на дирижера: «Я очень давно пела, и теперь хочу учиться на дирижера. Если меня не возьмут на этот факультет, я лучше уеду домой». Мне дали испытательный срок 3 месяца, после которого оставили на факультете уже совсем. Я училась хорошо, но и петь продолжала. Наверное, людям нравилось, как я пою - студенты часто просили меня участвовать в их дипломных работах. Я сидела во вторых партиях - это сложнее, чем исполнять первую партию - ту, где мелодия слышнее.
Сначала я училась у профессора Егорова, декана нашего факультета, но на последнем курсе профессор Георгий Дмитриевский пригласил меня учиться у него. В Советском Союзе был единственный в своем роде коллектив - Ленинградская хоровая капелла, Дмитриевский руководил им, он хотел по окончании учебы взять меня в этот коллектив на работу. Но тогда к нам приехал представитель республики, стал уговаривать вернуться, тем более что как раз отмечалось 15-летие КАССР. Он стал говорить о том, что на нас очень надеются, что культуру надо в республике поднимать, и я дала себя уговорить.
Работа дирижером-хормейстером
Республика меня очень поддерживала, лично сам Тимбора Кубатиевич Мальбахов тоже. Наверное, потому что я была первая. Но я тогда поняла, что как бы отлично ты ни учился и какой бы диплом ни получил, после возвращения в первый период работы тебе кажется, что ты теряешь все, потом постепенно все обратно возвращается. Но это сложный период.
Когда я вернулась в 1951 году, здесь работал очень талантливый дирижер Аристарх Гаврилович Орлов-Шузьм, он был художественным руководителем Кабардинского ансамбля песни и танца, а меня приняли на работу в этот же коллектив дирижером-хормейстером. Мы очень много ездили, стали популярными, у нас были очень красивые костюмы - часть из них шили в Тбилиси. Когда мы поехали в Москву на празднование 400-летия присоединений Кабарды к России, мне вручили звание «Заслуженный артист РСФСР». Я выступала с нашим ансамблем на сцене Большого театра, и в Колонном зале Дома Союзов, Зале им. Чайковского, Кремлевском дворце съездов. Самым запоминающимся из них стал, конечно, Большой театр, это ни с чем нельзя сравнить.
Треть века, отданная обучению детей
Когда из ансамбля сделали «Кабардинку», хор передали Радиокомитету, тогда же примерно, я ушла оттуда. Примерно в этот период мои дети пошли в школу, и я перешла работать в музыкальную школу. Я была директором Детской музыкальной школы №2 в течение 33 лет. Каждое утро, идя на работу, я встречала своего коллегу во дворе. Это продолжалось несколько лет, однажды я его спросила: «Федор Николаевич, почему вы каждый день приходить так рано?». «Я хочу застать вас, когда вы опоздаете», - сказал он. Я за все годы своей работы ни разу не опоздала, ни разу не выясняла отношения, не ругалась с коллегами и артистами. Еще в 13 лет, когда я начала работать, я дала себе обещание не опаздывать, не ссориться с людьми и относиться к ним с уважением.
Семейная жизнь
После того, как мы вернулись из Ленинграда, я вышла замуж за того самого парня через 10 лет - я не хотела выходить замуж, пока на работе твердо не встану на ноги. Мой будущий муж все это время меня ждал. Он был самым красивым мужчиной в Кабардино-Балкарии. Пока учились в Ленинграде, мы только дружили, но оказывается, он сказал нашим ребятам (а он был не только нашим старостой, но имел большой авторитет), чтобы меня не отвлекали от учебы, потому что мой факультет сложный. Это я уже потом узнала. Но, наверное, он это им тогда сказал не только потому, что за мою учебу переживал… Приехали, начали работать - он много лет был режиссером на нашем телевидении, потом поженились. Меня сватать приехал муж Курацы Каширговой. Мы очень хорошо жили, у нас родилось двое сыновей. Он относился ко мне с большим уважением всегда, ни разу не сказал мне грубого слова, ни разу не спросил, где я была, - мы доверяли друг другу.
У меня была удивительная свекровь, очень чистоплотная, очень мудрая женщина. Она прекрасно ко мне относилась. Она многие обязанности по дому брала на себя: «Ни за что не волнуйся, - говорила она, - ты и так работаешь, как мужчина». Много лет мы жили с ней, я многому у нее научилась.
Секрет вдохновения
Вдохновение, наверное, должно быть в характере самого человека. Если дирижер не будет выкладываться на работе, то и коллектив не будет состоятельным.
Сегодня, когда ее уже нет, привожу его здесь без изменений. так, словно мы говорили с ней только вчера...
Встреча с удивительной женщиной Бицей Бленаовой - это не просто журналистская удача, это подарок судьбы. На 92-ом году жизни она может преподать урок оптимизма и жизнелюбия, а ее рассказ о себе - это еще и урок трудолюбия, стойкости, верности своему призванию. За 57 лет творческого пути она лишь дважды меняла место работы: сначала была солисткой ансамбля песни и пляски «Кабардинка», затем хормейстером, а после - директором Детской музыкальной школы №2. В тот период она смогла добиться открытия программы обучения профессиональных кадров по классу национальной гармоники. В 1946 году в составе легендарной первой кабардинской студии, "могучей кучки", как ее тогда называли, поехала учиться в Ленинградскую консерваторию.
Ее рассказ не хочется прерывать вопросами - хочется только слушать и вбирать в себя ее необыкновенные интонации и смех, ее мудрость, которая сквозит в спокойном темпе повествования, ее жизнерадостность… За время нашего разговора Бица Жамалдиновна несколько раз произнесла фразу: «Лажьыгъэм си насыпыр хэлът», и, наверное, именно она лучше всего выражает ее жизненное кредо.
Начало творческого пути
В 1939 году я впервые начала работать - в Кабардино-Балкарском государственном хоре, на прослушивании нас было несколько человек - я, Отар Омаров, Джабраил Кажаров - брат Идриса Кажарова, Мадинат Лакунова. Всем присвоили высшую категорию и приняли в коллектив. Первая запись в моей трудовой книжке: "Артиска хора по I категории Кабардино-Балкарского государственного хора".
Я работала в ансамбле с 1939 года, у нас был руководитель - очень старый человек, окончивший когда-то Московскую консерваторию и прекрасно образованный. Он открыл при ансамбле что-то вроде студии, где нас обучали и сольфеджио, и музыкальной грамоте, и читке с листа, кажется, не было ничего, чего мы не знали бы. И когда надо было ехать в Ленинград, я знала многое уже по своей профессии, только не было диплома у меня. Когда начали набирать ту самую первую кабардинскую студию, именно наш руководитель настоял, чтобы я ехала: «Ты хорошая девочка, - сказал он, - очень дисциплинированная. Тебе нужно продолжать учиться».
В день отъезда, после того как все мы сели в поезд после долгих конкурсов и прослушиваний, которые проходили еще в республике. Из всей нашей группы был один молодой человек, который почему-то этот путь с нами не прошел. Он был очень красивый, его звали Исмаил Ивазов. Я тогда его возненавидела тогда, за то, что не прошел ничего, а едет с нами. А потом, в конце концов, он стал моим мужем. В общем, поехали мы после всех комиссий в Ленинградскую консерваторию.
Учеба в Ленинграде
Меня отправляли как вокалистку. Но когда я прошла все экзамены, и меня распределили к профессору, я попросила перевести меня на дирижера: «Я очень давно пела, и теперь хочу учиться на дирижера. Если меня не возьмут на этот факультет, я лучше уеду домой». Мне дали испытательный срок 3 месяца, после которого оставили на факультете уже совсем. Я училась хорошо, но и петь продолжала. Наверное, людям нравилось, как я пою - студенты часто просили меня участвовать в их дипломных работах. Я сидела во вторых партиях - это сложнее, чем исполнять первую партию - ту, где мелодия слышнее.
Сначала я училась у профессора Егорова, декана нашего факультета, но на последнем курсе профессор Георгий Дмитриевский пригласил меня учиться у него. В Советском Союзе был единственный в своем роде коллектив - Ленинградская хоровая капелла, Дмитриевский руководил им, он хотел по окончании учебы взять меня в этот коллектив на работу. Но тогда к нам приехал представитель республики, стал уговаривать вернуться, тем более что как раз отмечалось 15-летие КАССР. Он стал говорить о том, что на нас очень надеются, что культуру надо в республике поднимать, и я дала себя уговорить.
Работа дирижером-хормейстером
Республика меня очень поддерживала, лично сам Тимбора Кубатиевич Мальбахов тоже. Наверное, потому что я была первая. Но я тогда поняла, что как бы отлично ты ни учился и какой бы диплом ни получил, после возвращения в первый период работы тебе кажется, что ты теряешь все, потом постепенно все обратно возвращается. Но это сложный период.
Когда я вернулась в 1951 году, здесь работал очень талантливый дирижер Аристарх Гаврилович Орлов-Шузьм, он был художественным руководителем Кабардинского ансамбля песни и танца, а меня приняли на работу в этот же коллектив дирижером-хормейстером. Мы очень много ездили, стали популярными, у нас были очень красивые костюмы - часть из них шили в Тбилиси. Когда мы поехали в Москву на празднование 400-летия присоединений Кабарды к России, мне вручили звание «Заслуженный артист РСФСР». Я выступала с нашим ансамблем на сцене Большого театра, и в Колонном зале Дома Союзов, Зале им. Чайковского, Кремлевском дворце съездов. Самым запоминающимся из них стал, конечно, Большой театр, это ни с чем нельзя сравнить.
Треть века, отданная обучению детей
Когда из ансамбля сделали «Кабардинку», хор передали Радиокомитету, тогда же примерно, я ушла оттуда. Примерно в этот период мои дети пошли в школу, и я перешла работать в музыкальную школу. Я была директором Детской музыкальной школы №2 в течение 33 лет. Каждое утро, идя на работу, я встречала своего коллегу во дворе. Это продолжалось несколько лет, однажды я его спросила: «Федор Николаевич, почему вы каждый день приходить так рано?». «Я хочу застать вас, когда вы опоздаете», - сказал он. Я за все годы своей работы ни разу не опоздала, ни разу не выясняла отношения, не ругалась с коллегами и артистами. Еще в 13 лет, когда я начала работать, я дала себе обещание не опаздывать, не ссориться с людьми и относиться к ним с уважением.
Семейная жизнь
После того, как мы вернулись из Ленинграда, я вышла замуж за того самого парня через 10 лет - я не хотела выходить замуж, пока на работе твердо не встану на ноги. Мой будущий муж все это время меня ждал. Он был самым красивым мужчиной в Кабардино-Балкарии. Пока учились в Ленинграде, мы только дружили, но оказывается, он сказал нашим ребятам (а он был не только нашим старостой, но имел большой авторитет), чтобы меня не отвлекали от учебы, потому что мой факультет сложный. Это я уже потом узнала. Но, наверное, он это им тогда сказал не только потому, что за мою учебу переживал… Приехали, начали работать - он много лет был режиссером на нашем телевидении, потом поженились. Меня сватать приехал муж Курацы Каширговой. Мы очень хорошо жили, у нас родилось двое сыновей. Он относился ко мне с большим уважением всегда, ни разу не сказал мне грубого слова, ни разу не спросил, где я была, - мы доверяли друг другу.
У меня была удивительная свекровь, очень чистоплотная, очень мудрая женщина. Она прекрасно ко мне относилась. Она многие обязанности по дому брала на себя: «Ни за что не волнуйся, - говорила она, - ты и так работаешь, как мужчина». Много лет мы жили с ней, я многому у нее научилась.
Секрет вдохновения
Вдохновение, наверное, должно быть в характере самого человека. Если дирижер не будет выкладываться на работе, то и коллектив не будет состоятельным.