Цвела акация...
Когда вижу цветущую акацию, вспоминаю всегда свою бабушку: в ее детстве в селе у них в саду росла большая акация. И я так часто слушала рассказы о ней, что мне казалось, что и я сама тоже росла под ней: сидя на мягкой траве, смотрела сквозь листву на небо, собирала осенью длинные стручки с семенами, отламывала шипы от ствола...
Став взрослее, я прочитала очерк моей бабушки «Цвела акация...» о судьбе ее двоюродного брата Мухаба Афаунова - один из самых пронзительных ее рассказов. Накануне 9 Мая и в годовщину его с арти хочется вспомнить об этом человеке…
У меня в руках новенькая тисненная золотом орденская книжка на имя Мухаба Батырбековича Афаунова. Она датирована 21 мая 1989 года. Ее вручили мне, поскольку владельца наград, записанный в ней, нет в живых вот уже более сорока лет.
Человек, который вручает мне эту книжку, равнодушно предлагает расписаться в какой-то книге, говорит банальные слова: «Храните на память» - и еще что-то в этом роде. А мне глаза застилают слезы, к горлу подкатывает ком, грудь теснит боль.
Мухаб Афаунов - мой двоюродный брат и мой первый учитель. Как же я не рассказала, не поведала о нем до сих пор? Ведь более чем за четверть века моей журналистской работы я о стольких людях написала, столько судеб разных прошло через мое сердце, а о нем, очень дорогом мне человеке, - не удосужилась. И вот теперь я листаю день за днем его короткую жизнь.
В тот весенний день 39-го года цвела акация. Ее аромат, казалось, заполнил все село. Пахло всюду, но в классе - особенно, потому что на столе у учителя стоял букетик из ветвей цветущей акации.
«Мухаб» - так мы называли его без отчества, видимо, по молодости лет его, да и не принято было тогда кабардинцев называть по имени-отчеству.
Помню, Мухаб оторвал от веточки один маленький желтовато-белый цветочек, размял его на ладони, понюхал и потом обратился к нам, словно о чем-то раздумывая:
- Это вот называется белая акация, дети, а еще бывает желтая. Кто-нибудь из вас видел желтую акацию?
- Тцук, - зацокали дети.
- Тогда пойдемте, я вам покажу. Только поднимайтесь спокойно, партами не хлопайте. Нина Федоровна (это была наша завуч) узнает, что вместо урока мы ходим не прогулку, поругает меня, - сказал он, чем вызвал улыбку на лицах у ребят, мол, неправда это, учителей не ругают.
Тихо, на цыпочках, врассыпную вышли во двор школы. Школы была совсем еще новая, единственное двухэтажное здание на все село. Двор очень благоустроенный, с деревьями, рассаженными в строгом порядке, и кустарниками, аккуратненько подстриженными. Деревья очень молодые, ветвистые, с длинными иглами колючек на стволах. Они действительно цвели желтыми цветами.
- это и есть желтая акация, - показал учитель. - а теперь давайте выстроимся на нашем участке, дело, ребята, есть к вам.
Мы подумали, что у нас будет урок физкультуры, очень мы любили занятия по физкультуре. За зеленой изгородью участка обычно проводились зарядка и другие подвижные игры. это было удобно нам и учителю. Зеленая ограда удерживала наши мячи. Мухаб подождал, пока мы успокоились, и начел:
- Вот такое дело, дети. Вы успешно заканчиваете первый класс, осталось всего несколько дней. Но эти дни вас будет доучивать Саимат Хатшукова.
Только теперь мы обратили внимание на смугленькую, худенькую девушку с длинной тугой косой, которая стояла за оградой нашего участка.
Саимат подошла к нашему учителю и встала рядом.
- Слушайте ее, пока я приеду, - продолжал Мухаб, - а я приеду…
Он замолчал, сделал вид, что что-то считает на пальцах, потом, загнув три пальца на правой руке, показал: «Через три года я вернусь».
Мы приуныли.
- Я хочу запомнить, какими я вас оставляю, чтобы проверить, насколько вы вырастет к моему возвращению. Так. Стали по росту!
Мухаб обошел строй в две шеренги, походя к каждому и пригибая, примеряя нас к себе.
- Я приеду весной, вот так же будет цвести акация. Вы уже будете в четвертом классе, у вас будет урок физкультуры, так ведь? - И он посмотрел, как бы ища поддержки, на молодую учительницу. - Вы еще издали, когда я только буду входить в калитку, увидите меня, потому что вы вырастите и будете уже выше этих кустарников…
Так молодой учитель средней школы селения Куба комсомолец Мухаб Афаунов уходил на действительную службу в Красную Армию. Помню, мать его, Гуасшир, приносила к нам домой его письма из армии, чтобы мои старшие сестры прочитали их и написали ответы. О войне, в которой ему пришлось участвовать в первую же осень своей службы, он упорно не писал, словно можно было скрыть, что началась война с Финляндией.
- Не там он, он находится далеко от той границы, - убеждали друг друга его мать и мои сестры.
А он воевал в самом пекле - на северной границе страны. Пули на той войне, к счастью, обошли его стороной. Шло время… Пахло весной ив северном краю, а следующей весною он уже собирался домой. И вдруг новая война - Великая Отечественная…
Есть на Брянщине село Нижняя Верейка, малое оно или большое, я не могу сказать, но знаю, что «за время боевых действий за это село с 10 июня 1942 года по 17 июля парень из Кабарды Мухаб Афаунов бесстрашно атаковал противника на своей боевой машине Т-60. В результате меткой стрельбы, сказано в его наградном листе, в тех боях им было выведено из строя значительное число солдат и офицеров врага, но и его танк был подбит огнем противника. Но отважный танкист не пал духом. «Объятую огнем машину он сумел вывести с поля боя, сам ее восстановил и снова ринулся в бой на врага».
За мужество в этих боях на Брянщине Мухаб Афаунов был награжден первой боевой наградой - медалью «За отвагу». Но отважный танкист медали не получил, военные дороги их разминулись.
Где и как он дальше воевал? Мне трудно об этом рассказывать, но вновь я обращаюсь к скупым записям в его следующем наградном листе, датированном 10 сентября того же сорок второго года, то есть через два месяца после первой награды. Афаунов вновь был представлен к награде, на это раз - к ордену Красного Знамени.
Как явствует из описания личного боевого подвига молодого офицера (в анкетных данных он уже значился кандидатом в члены ВКП(б)), бои шли в районе совхоза Опытная станция близ железнодорожной станции, по-моему, Гумрак, - бумага истрепана, буквы на сгибах стерты, возможно, железнодорожная станция называлась не совсем так. Четко проступают только первый три буквы и последняя.
Так вот, у этого населенного пункта жаркие бои шли с 24 августа по 7 сентября, и все эти дни экипаж танка во главе с Афауновым отличался в боях. Дальше я цитирую наградной лист: «…смелый и решительный командир танка Мухаб Афаунов. Отважный и мужественный танкист уничтожил 115 солдат, 5 офицеров (унтер), три легких пулемета, один миномет противника. Поджег три грузовых машины с пехотой противника.
Под исключительно сильным и непрерывным артиллерийским и пулеметным огнем противника вывез с поля боя своего тяжело раненного командира взвода лейтенанта Калмыкова.
За свои героические действия достоин правительственной награды - ордена Красного Знамени».
И вот досада - и вторая награда не нашла героя.
С нее, с этой награды, и начались, собственно мои поиски знаков доблести моего брата, которыми было отмечено его участие в войне.
Это было субботним утром в начале ноября 1988 года. Позвонил мне мой знакомый и спросил, получаю ли я еженедельник «Ветеран».
- Посмотри, - сказал он, - там в разделе «Награда ждет героя» есть фамилия Афаунов. Если он жив, то его ждет высокая награда - орден Красного Знамени.
- А зовут его как? - перебила я моего собеседника.
- Мухаб Батырбекович.
У меня внутри словно что-то оборвалось.
- Спасибо, дорогой, - я еле выдавила из себя. - Мухаб действиетльно мой брат, но его нет в живых и очень давно.
Я держала в руке телефонную трубку с гудящим зуммером и не знала, куда ее деть. Глаза застилали слезы, а в памяти одна за другой вставали картины из его короткой жизни: то я видела его стоящим рядом с каждым из нас, его учениками-первоклашками, мол, посмотрим, докуда ты мне достанешь?.. То я видела его в военной форме с золотыми погонами, когда летом сорок пятого вернулся он с войны. Балагур и танцор, любимец всех девушек села. Помню, цвела тогда пьяняще акация. Мухаб был молод и потому был полон надежд. Он был влюблен в Верочку, красивую и стройную, черноокую, как горянка, Верочку из Саратова. У него хватало мужества и оптимизма жить и радоваться жизни, пока хватало сил, пока было чем дышать.
Теперь уже в архивных документах мне встретится выписка из истории его болезни, сделанная 12 июля 1945 года комиссией эвакогоспиталя №5128 города Саратова. Диагноз по тем временам был смертельный: правосторонний туберкулез легких с распадом. Заболевание обусловлено пребыванием на фронте, осколочное ранение легкого.
Рассказывает родная сестра Мухаба, Тамара Батырбековна Кушхова:
- Сколько радости было в тот день, когда он вернулся! Мы знали, что приехал он из госпиталя, но ни стона, ни жалоб. Много смеялся, много шутил. Но к осени он все же слег, тогда военный госпиталь находился в Долинске. Лежал он там до весны. Очень ждал весны, все спрашивал: «Акация еще не расцвела?» Но акация еще не успела распустить свои цветы, он умер. Это было 7 мая 1946 года.
Страна праздновала первую годовщину Великой Победы, а мы хоронили Мухаба. Это была первая осознанная утрата. Я заканчивала к тому времени седьмой класс и уже могла что-то с чем-то сопоставлять. Мне было больно за него вдвойне оттого, что он, который так долго воевал за нас, за наше освобождение, буквально голодал. Мизерный был паек, мизерной была пенсия. А когда он умер, помню, сколько пришлось родне побегать, просить, искать 15 метров белого материала на саван, и этого не смогли раздобыть, обернули в марлю. Такое было время…
Умер Мухаб, опустел дом Гуасшир Афауновой, дочери были замужем, жили далеко от матери. Второго сына забрала у нее война, которая для многих уже кончилась. Первым был Нахо, совсем еще мальчиком, в 13 лет, он подорвался у себя на огороде на мине - черной памяти фашистской оккупации. И после этого вскоре скончался.
Так и доживала свою жизнь Гуасшир Афаунова в одиночестве, и только отдушиной для сердца были две фотографии над ее кроватью: с одной смотрел смеющийся боевой офицер, и со второй - худенький мальчик на костылях с большими грустными глазами.
Но в один из дней 1954 года почтальон принес Гуасшир странную бумажку из военкомата, которая извещала ее о том, что она приглашается в райвоенкомат для передачи ей боевой награды ее сына, Мухаба Батырбековича Афаунова, которой он был награжден за мужество и отвагу при защите СССР в годы Великой Отечественной войны.
Так спустя восемь лет после смерти Мухаба орден Отечественной войны 2-й степени был вручен его матери.
За что же был удостоен он этой награды? Я опять прибегаю к наградному листу, других источников у меня, к сожалению, нет. Это было на польской земле, уже в начале 1945 года на подступах к городу Катовицы: «Младший лейтенант Афаунов, умело и четко командуя взводом, первым ворвался в населенный пункт Райско, выбил немцев и закрепился. Здесь его взвод уничтожил два станковых пулемета и до 40 немецких солдат и офицеров, что способствовало быстрейшему заходу в город Катовицы, где он также зашел в числе первых, лично уничтожил при этом 5 немцев, а сам был при этом тяжело ранен».
В наградном листе есть и такая графа: имеет ли ранения и контузии в Отечественной войне. И вот здесь впервые я читаю о всех его ранениях: был ранен 20 августа 1941 года, 26 февраля 1944-го, 27 января 1945-го и вновь в феврале 1945 года. Какое из этих ранений было роковым, мне сейчас трудно сказать, но скорее всего последнее, так как фронтовые дороги Мухаба Батырбековича оборвались в Польше.
Оттуда он попадает в Саратов, в эвакогоспиталь № 5128.
Но и это не все. У меня на столе еще один наградной лист, датированный 18 февраля 1944 года, где говорится: «В боях за освобождение Советской Прибалтики командир взвода Афаунов только в одном бою отразил три яростных контратаки противника, где проявил себя смелым, стойким и мужественным». И далее идет перечень уничтоженной техники и живой силы противника.
Только одна эта награда - орден Красной Звезды был вручен Мухабу, с ним на груди он и вернулся с войны. Пути войны оказались неисповедимы, другие его боевые награды так и не нашли его при жизни. Такова, дорогой читатель, боевая биография Мухаба Афаунова, вместившая в короткую жизнь - он прожил всего 28 лет - две войны и боевые подвиги в боях за Родину.
И вот, так поздно, спустя сорок пять лет как не стало самого героя, Центральный архив МО СССР после годичных моих поисков высылает целый пакет его наградных листов, а военкомат нам, мне и его сестре Тамаре, орденскую книжку. В ней вписаны все три ордена Мухаба: Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды - и медаль «За отвагу».
В тот день у военкомата толпились люди: провожали призывников в армию. А мы, две уже немолодые женщины, шли из военкомата потрясенные, убитые и взволнованные. Всколыхнулись сразу все воспоминания о Мухабе, выплыла вся боль по утратам, причиненным войной. Мы шли и, не в силах разговаривать, молчали.
А в городе буйствовала весна. Цвела акация.
Р. Афаунова
Став взрослее, я прочитала очерк моей бабушки «Цвела акация...» о судьбе ее двоюродного брата Мухаба Афаунова - один из самых пронзительных ее рассказов. Накануне 9 Мая и в годовщину его с арти хочется вспомнить об этом человеке…
- Вера и Мухаб Афаунов
У меня в руках новенькая тисненная золотом орденская книжка на имя Мухаба Батырбековича Афаунова. Она датирована 21 мая 1989 года. Ее вручили мне, поскольку владельца наград, записанный в ней, нет в живых вот уже более сорока лет.
Человек, который вручает мне эту книжку, равнодушно предлагает расписаться в какой-то книге, говорит банальные слова: «Храните на память» - и еще что-то в этом роде. А мне глаза застилают слезы, к горлу подкатывает ком, грудь теснит боль.
Мухаб Афаунов - мой двоюродный брат и мой первый учитель. Как же я не рассказала, не поведала о нем до сих пор? Ведь более чем за четверть века моей журналистской работы я о стольких людях написала, столько судеб разных прошло через мое сердце, а о нем, очень дорогом мне человеке, - не удосужилась. И вот теперь я листаю день за днем его короткую жизнь.
В тот весенний день 39-го года цвела акация. Ее аромат, казалось, заполнил все село. Пахло всюду, но в классе - особенно, потому что на столе у учителя стоял букетик из ветвей цветущей акации.
«Мухаб» - так мы называли его без отчества, видимо, по молодости лет его, да и не принято было тогда кабардинцев называть по имени-отчеству.
Помню, Мухаб оторвал от веточки один маленький желтовато-белый цветочек, размял его на ладони, понюхал и потом обратился к нам, словно о чем-то раздумывая:
- Это вот называется белая акация, дети, а еще бывает желтая. Кто-нибудь из вас видел желтую акацию?
- Тцук, - зацокали дети.
- Тогда пойдемте, я вам покажу. Только поднимайтесь спокойно, партами не хлопайте. Нина Федоровна (это была наша завуч) узнает, что вместо урока мы ходим не прогулку, поругает меня, - сказал он, чем вызвал улыбку на лицах у ребят, мол, неправда это, учителей не ругают.
Тихо, на цыпочках, врассыпную вышли во двор школы. Школы была совсем еще новая, единственное двухэтажное здание на все село. Двор очень благоустроенный, с деревьями, рассаженными в строгом порядке, и кустарниками, аккуратненько подстриженными. Деревья очень молодые, ветвистые, с длинными иглами колючек на стволах. Они действительно цвели желтыми цветами.
- это и есть желтая акация, - показал учитель. - а теперь давайте выстроимся на нашем участке, дело, ребята, есть к вам.
Мы подумали, что у нас будет урок физкультуры, очень мы любили занятия по физкультуре. За зеленой изгородью участка обычно проводились зарядка и другие подвижные игры. это было удобно нам и учителю. Зеленая ограда удерживала наши мячи. Мухаб подождал, пока мы успокоились, и начел:
- Вот такое дело, дети. Вы успешно заканчиваете первый класс, осталось всего несколько дней. Но эти дни вас будет доучивать Саимат Хатшукова.
Только теперь мы обратили внимание на смугленькую, худенькую девушку с длинной тугой косой, которая стояла за оградой нашего участка.
Саимат подошла к нашему учителю и встала рядом.
- Слушайте ее, пока я приеду, - продолжал Мухаб, - а я приеду…
Он замолчал, сделал вид, что что-то считает на пальцах, потом, загнув три пальца на правой руке, показал: «Через три года я вернусь».
Мы приуныли.
- Я хочу запомнить, какими я вас оставляю, чтобы проверить, насколько вы вырастет к моему возвращению. Так. Стали по росту!
Мухаб обошел строй в две шеренги, походя к каждому и пригибая, примеряя нас к себе.
- Я приеду весной, вот так же будет цвести акация. Вы уже будете в четвертом классе, у вас будет урок физкультуры, так ведь? - И он посмотрел, как бы ища поддержки, на молодую учительницу. - Вы еще издали, когда я только буду входить в калитку, увидите меня, потому что вы вырастите и будете уже выше этих кустарников…
Так молодой учитель средней школы селения Куба комсомолец Мухаб Афаунов уходил на действительную службу в Красную Армию. Помню, мать его, Гуасшир, приносила к нам домой его письма из армии, чтобы мои старшие сестры прочитали их и написали ответы. О войне, в которой ему пришлось участвовать в первую же осень своей службы, он упорно не писал, словно можно было скрыть, что началась война с Финляндией.
- Не там он, он находится далеко от той границы, - убеждали друг друга его мать и мои сестры.
А он воевал в самом пекле - на северной границе страны. Пули на той войне, к счастью, обошли его стороной. Шло время… Пахло весной ив северном краю, а следующей весною он уже собирался домой. И вдруг новая война - Великая Отечественная…
Есть на Брянщине село Нижняя Верейка, малое оно или большое, я не могу сказать, но знаю, что «за время боевых действий за это село с 10 июня 1942 года по 17 июля парень из Кабарды Мухаб Афаунов бесстрашно атаковал противника на своей боевой машине Т-60. В результате меткой стрельбы, сказано в его наградном листе, в тех боях им было выведено из строя значительное число солдат и офицеров врага, но и его танк был подбит огнем противника. Но отважный танкист не пал духом. «Объятую огнем машину он сумел вывести с поля боя, сам ее восстановил и снова ринулся в бой на врага».
За мужество в этих боях на Брянщине Мухаб Афаунов был награжден первой боевой наградой - медалью «За отвагу». Но отважный танкист медали не получил, военные дороги их разминулись.
Где и как он дальше воевал? Мне трудно об этом рассказывать, но вновь я обращаюсь к скупым записям в его следующем наградном листе, датированном 10 сентября того же сорок второго года, то есть через два месяца после первой награды. Афаунов вновь был представлен к награде, на это раз - к ордену Красного Знамени.
Как явствует из описания личного боевого подвига молодого офицера (в анкетных данных он уже значился кандидатом в члены ВКП(б)), бои шли в районе совхоза Опытная станция близ железнодорожной станции, по-моему, Гумрак, - бумага истрепана, буквы на сгибах стерты, возможно, железнодорожная станция называлась не совсем так. Четко проступают только первый три буквы и последняя.
Так вот, у этого населенного пункта жаркие бои шли с 24 августа по 7 сентября, и все эти дни экипаж танка во главе с Афауновым отличался в боях. Дальше я цитирую наградной лист: «…смелый и решительный командир танка Мухаб Афаунов. Отважный и мужественный танкист уничтожил 115 солдат, 5 офицеров (унтер), три легких пулемета, один миномет противника. Поджег три грузовых машины с пехотой противника.
Под исключительно сильным и непрерывным артиллерийским и пулеметным огнем противника вывез с поля боя своего тяжело раненного командира взвода лейтенанта Калмыкова.
За свои героические действия достоин правительственной награды - ордена Красного Знамени».
И вот досада - и вторая награда не нашла героя.
С нее, с этой награды, и начались, собственно мои поиски знаков доблести моего брата, которыми было отмечено его участие в войне.
Это было субботним утром в начале ноября 1988 года. Позвонил мне мой знакомый и спросил, получаю ли я еженедельник «Ветеран».
- Посмотри, - сказал он, - там в разделе «Награда ждет героя» есть фамилия Афаунов. Если он жив, то его ждет высокая награда - орден Красного Знамени.
- А зовут его как? - перебила я моего собеседника.
- Мухаб Батырбекович.
У меня внутри словно что-то оборвалось.
- Спасибо, дорогой, - я еле выдавила из себя. - Мухаб действиетльно мой брат, но его нет в живых и очень давно.
Я держала в руке телефонную трубку с гудящим зуммером и не знала, куда ее деть. Глаза застилали слезы, а в памяти одна за другой вставали картины из его короткой жизни: то я видела его стоящим рядом с каждым из нас, его учениками-первоклашками, мол, посмотрим, докуда ты мне достанешь?.. То я видела его в военной форме с золотыми погонами, когда летом сорок пятого вернулся он с войны. Балагур и танцор, любимец всех девушек села. Помню, цвела тогда пьяняще акация. Мухаб был молод и потому был полон надежд. Он был влюблен в Верочку, красивую и стройную, черноокую, как горянка, Верочку из Саратова. У него хватало мужества и оптимизма жить и радоваться жизни, пока хватало сил, пока было чем дышать.
Теперь уже в архивных документах мне встретится выписка из истории его болезни, сделанная 12 июля 1945 года комиссией эвакогоспиталя №5128 города Саратова. Диагноз по тем временам был смертельный: правосторонний туберкулез легких с распадом. Заболевание обусловлено пребыванием на фронте, осколочное ранение легкого.
Рассказывает родная сестра Мухаба, Тамара Батырбековна Кушхова:
- Сколько радости было в тот день, когда он вернулся! Мы знали, что приехал он из госпиталя, но ни стона, ни жалоб. Много смеялся, много шутил. Но к осени он все же слег, тогда военный госпиталь находился в Долинске. Лежал он там до весны. Очень ждал весны, все спрашивал: «Акация еще не расцвела?» Но акация еще не успела распустить свои цветы, он умер. Это было 7 мая 1946 года.
Страна праздновала первую годовщину Великой Победы, а мы хоронили Мухаба. Это была первая осознанная утрата. Я заканчивала к тому времени седьмой класс и уже могла что-то с чем-то сопоставлять. Мне было больно за него вдвойне оттого, что он, который так долго воевал за нас, за наше освобождение, буквально голодал. Мизерный был паек, мизерной была пенсия. А когда он умер, помню, сколько пришлось родне побегать, просить, искать 15 метров белого материала на саван, и этого не смогли раздобыть, обернули в марлю. Такое было время…
Умер Мухаб, опустел дом Гуасшир Афауновой, дочери были замужем, жили далеко от матери. Второго сына забрала у нее война, которая для многих уже кончилась. Первым был Нахо, совсем еще мальчиком, в 13 лет, он подорвался у себя на огороде на мине - черной памяти фашистской оккупации. И после этого вскоре скончался.
Так и доживала свою жизнь Гуасшир Афаунова в одиночестве, и только отдушиной для сердца были две фотографии над ее кроватью: с одной смотрел смеющийся боевой офицер, и со второй - худенький мальчик на костылях с большими грустными глазами.
Но в один из дней 1954 года почтальон принес Гуасшир странную бумажку из военкомата, которая извещала ее о том, что она приглашается в райвоенкомат для передачи ей боевой награды ее сына, Мухаба Батырбековича Афаунова, которой он был награжден за мужество и отвагу при защите СССР в годы Великой Отечественной войны.
Так спустя восемь лет после смерти Мухаба орден Отечественной войны 2-й степени был вручен его матери.
За что же был удостоен он этой награды? Я опять прибегаю к наградному листу, других источников у меня, к сожалению, нет. Это было на польской земле, уже в начале 1945 года на подступах к городу Катовицы: «Младший лейтенант Афаунов, умело и четко командуя взводом, первым ворвался в населенный пункт Райско, выбил немцев и закрепился. Здесь его взвод уничтожил два станковых пулемета и до 40 немецких солдат и офицеров, что способствовало быстрейшему заходу в город Катовицы, где он также зашел в числе первых, лично уничтожил при этом 5 немцев, а сам был при этом тяжело ранен».
В наградном листе есть и такая графа: имеет ли ранения и контузии в Отечественной войне. И вот здесь впервые я читаю о всех его ранениях: был ранен 20 августа 1941 года, 26 февраля 1944-го, 27 января 1945-го и вновь в феврале 1945 года. Какое из этих ранений было роковым, мне сейчас трудно сказать, но скорее всего последнее, так как фронтовые дороги Мухаба Батырбековича оборвались в Польше.
Оттуда он попадает в Саратов, в эвакогоспиталь № 5128.
Но и это не все. У меня на столе еще один наградной лист, датированный 18 февраля 1944 года, где говорится: «В боях за освобождение Советской Прибалтики командир взвода Афаунов только в одном бою отразил три яростных контратаки противника, где проявил себя смелым, стойким и мужественным». И далее идет перечень уничтоженной техники и живой силы противника.
Только одна эта награда - орден Красной Звезды был вручен Мухабу, с ним на груди он и вернулся с войны. Пути войны оказались неисповедимы, другие его боевые награды так и не нашли его при жизни. Такова, дорогой читатель, боевая биография Мухаба Афаунова, вместившая в короткую жизнь - он прожил всего 28 лет - две войны и боевые подвиги в боях за Родину.
И вот, так поздно, спустя сорок пять лет как не стало самого героя, Центральный архив МО СССР после годичных моих поисков высылает целый пакет его наградных листов, а военкомат нам, мне и его сестре Тамаре, орденскую книжку. В ней вписаны все три ордена Мухаба: Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды - и медаль «За отвагу».
В тот день у военкомата толпились люди: провожали призывников в армию. А мы, две уже немолодые женщины, шли из военкомата потрясенные, убитые и взволнованные. Всколыхнулись сразу все воспоминания о Мухабе, выплыла вся боль по утратам, причиненным войной. Мы шли и, не в силах разговаривать, молчали.
А в городе буйствовала весна. Цвела акация.
Р. Афаунова