Джеймс Нахтвей. Мастер-класс в Москве. Часть 2.
По многочисленным просьбам.
Мастер-класс в Москве Часть 1 здесь
"...Еще одно последствие распада СССР - распад Югославии и этнические чистки. Началась межнациональная гражданская война между сербами, хорватами и боснийцами. В г. Мостар (прим. - Социалистическая Республика Босния и Герцеговина, Югославия) борьба шла из дома в дом, из комнаты в комнату, ставила соседа против соседа. Спальня - место, где люди делятся нежностью и любовью, где зарождается сама жизнь - превратилась в поле боя.
Мировая общественность и особенно Европа отреагировала решением вмешиваться как можно меньше, предоставив возможность событиям развиваться своим чередом. Такая политика была моральным банкротством (аморальной) (It was a policy that was morally bankrupt). Сербские войска осадили Сараево, снайперы хладнокровно расстреливали детей. Тогда придумали эвфемизм "этнические чистки", чтобы более мягко называть то, что по сути своей и масштабам было равнозначно геноциду - вооруженные нападения военных на гражданское население, убийства, изнасилования, похищения, пытки, насильственные переселения. Трупы сербских солдат, убитых в то утро, вывозились на границу с Боснией, и обменивались на убитых боснийских солдат или гражданских, захваченных в плен.
Римская католическая церковь в Хорватии была разграбленна сербами.
Каждый день боснийские бойцы, погибшие в сражениях вокруг г. Брчко (прим. - на северо-востоке Боснии и Герцеговины) свозились в мечеть, чтобы их родственники могли их опознать. Мечеть была разрушена сербской артиллерией и использовалась как временный морг, где обмывали тела погибших перед захоронением.
И только после кровавой расправы в Сребренице, после того, как миротворцы ООН сложили оружие (прим. - резолюцией Совбеза ООН от 6 мая 1993 Сребреница была объявлена демилитаризованной зоной) и тем самым освободили сербским войсками дорогу в город, была призвана авиация НАТО. Авиа удары нейтрализовали артилеррийские позиции сербов и через несколько недель война кончилась.
Это должно было и могло произойти годами раньше и тысячи человеческих жизней могли быть спасены.
Парк рядом с Брчко стал кладбищем. Молодой боснийский боец, который был моим проводником, сказал, что все его друзья теперь на этом кладбище.
***
В то время как в Европе происходили этнические чистки, проблема голода захлестнула Южный Судан - и опять (как и в Сомали - см. часть 1) он стал оружием массового поражения, созданным руками человека.
Международные гуманитарные организации мобилизовали свои силы и начали миссию помощи голодающим. Находиться там было настолько небезопасно, что волонтеры не могли оставаться там на ночь и осуществляли свою деятельность только в дневное время суток, базируясь при этом в Кении.
Я выступаю свидетелем и свидетельство мое должно быть честным и без купюр. Я хочу, чтобы мое свидетельство было еще сильным и убедительным - таким образом оно воздаст должное тому, что переживают те люди, которых я фотографирую. Ведь если люди страдают - это не значит, что они не испытывают чувство собственного дотоинства. Если людям страшно - это не значит, что у них нет мужества. Если люди живут в бедности - это не значит, что у них нет надежды. Мы часто слышим фразу "усталость от сострадания".
(I’m a witness, and my testimony has to be honest and uncensored. I want it to be powerful and eloquent - to do justice to the experience of the people I’m photographing. Because people are suffering does not mean they don’t express dignity. If people are afraid, it does not mean they lack courage. When people live in poverty, it doesn't mean they don’t have hope. We often hear the phrase “compassion fatigue”).
О фотографии: У этого человека в буквальном смысле ничего не осталось - кроме его воли к жизни. При том, что он был настолько истощен и болен, он все равно продолжал бороться. Он не сдался - а если уж он не сдался, тогда как хоть кто-то из окружающего нас мира может потерять надежду?
***
Когда Чеченская республика объявила о своей независимости, российская армия начала наступательную операцию. За очень редким исключением, российская армия не позволяла иностранным журналистам освещать военные действия с их стороны. Поэтому мне, как и моим коллегам, приходилось самостоятельно на свой страх и риск пересекать линию фронта и работать в Грозном. Грозный был окружен и находился под постоянными бомбардировками, поэтому там не оставалось ни одного безопасного места, где можно было укрыться. В любой момент тебя могли вытащить из твоего укрытия, где бы ты ни был.
Инфраструктура Грозного была полностью разрушена. Людям приходилось ходить за водой к роднику, подвергая себя постоянному риску быть убитыми или ранеными во время бомбардировок или минометных обстрелов.
...Я услышал, что один из моих коллег был арестован и его не отпускали. Чтобы убедить российских офицеров отпустить его, мне пришлось пересечь линию фронта в сопровождении человека, который нес в руках белый флаг. В обратную сторону мы пересекали линию фронта уже втроем с моим коллегой.
***
Я освещал борьбу с апартеидом с 1992 года и подготовку к первым в истории Южной Африки нерасистским выборам в 1994, которые завершились инаугурацией Нельсона Манделы. Это было самым воодушевляющим событием, которому я когда либо был свидетелем. Оно представляло из себя лучшее проявление человечности и гуманизма.
На следующий день я сел в самолет и улетел в Руанду. Хотя мне показалось, что я сел в экспресс-лифт и спустился на нем в ад.
(Про известную фотографию человека с шрамами на лице) Этого человека только что освободили из лагеря смертников хуту (Hutu death camp). Он не мог говорить, поэтому мы общались с помощью взглядов и жестов. Он позволил мне сфотографировать себя и в какой-то момент даже повернул лицо к свету, чтобы я мог лучше все видеть - как будто понимал, как много могут рассказать его шрамы всему остальному миру.
От полумиллиона до миллиона человек были жестоко убиты во время геноцида в Руанде за 3 месяца (прим. - геноцид в Руанде). В качестве орудий убийств использовались обыкновенные сельско-хозяйственные инструменты. Люди сходились лицом к лицу, сосед убивал соседа, иногда брат убивал брата. Когда хуту бежали в Танзанию и Заир, им пришлось бросить все эти орудия убийств на границе.
И опять, как было в Боснии, вместо того, чтобы вмешаться, послать больше войск и остановить кровопролитие, миротворческие силы ООН предпочли остаться в стороне.
После той злополучной операции в Сомали (прим. - 9 декабря 1992 военный контингент США высадился около Могадишо для подготовки высадки миротворческих сил ООН. Миротворческая операция в Сомали, закончилась полным провалом в связи с тем, что войска ООН летом 1993 года начали непосредственно участвовать в гражданской войне. Недовольство местного населения и людские потери заставили американские войска покинуть Могадишо в 1994, а 3 марта 1995 Сомали покинули последние миротворцы из других стран. Об этих событиях был снят художественный фильм Падение «Чёрного ястреба») наши политики приняли сознательное решение не использовать термин "геноцид". Они понимали, что термин подразумевает под собой обязательство вмешаться.
Я помню, насколько был одержим идеей убедить политиков вернуть в употребление это слово. По сути мир повернулся спиной, в то время как геноцид разворачивался прямо у него глазах. Позднее в прессе появились публичные извинения политиков. Явление редкое, когда политики признают свои ошибки и извиняются. Только погибших людей это все равно не вернуло.
***
Армия хуту бежала в Заир, спасаясь от наступающих сил тутси. За один день более миллиона людей пересекли границу и разбили лагеря на каменной вулканической земле.
Чистой воды не было, невозможно было вырыть место для справления нужды или вырыть могилы и захоронить умерших людей. За считанные дни эпидемия холеры разнеслась по всем лагерям. Международные гуманитарные организации устремились в Гома (прим. - город на границе с Руандой). Несмотря на все усилия, за несколько недель погибли десятки тысяч человек. Несчитанное число детей стали сиротами и оказались брошены. Их спасением занимались НГО.
Среди обычных людей в лагерях прятались и те, кто участвовал в геноциде в Руанде. Гуманитарные организации оказались в сложном положении. Но так как они не могли различить в толпе убийц или защитников, им приходилось лечить всех без исключений.
По иронии, международное сообщество, которое ушло от ответственности во время геноцида, сейчас пришло спасать тех, кто повинен в зверствах и кровавых расправах.
Огромное число могил для массовых захоронений было вырыто тяжелой техникой.
Стоять на краю огромной могилы и смотреть вниз было как стоять перед воротами в ад.
***
Возможно горький опыт Боснии и Руанды оказал свое влияние - когда Сербия начала военные действия в Косово, международное сообщество было более решительным в своих действиях. Когда войска НАТО вошли на территорию страны, сербская армия развернулась почти сразу. Но не раньше, чем этнические албанцы подверглись похищениям, насилию, пыткам, разграблению и депортации. Беженцев принимали в лагерях гуманитарных организаций в Албании и Македонии. Косово освобождили в то время, когда было пора собирать урожай и среди руин и разрухи фермеры возвращались и работали на своих полях.
(о фотографии на экране) Фото останков человека, сожженого в стенах собственного дома. Она напомнила мне наскальную живопись и лишний раз отражает, насколько мы еще примитивны.
***
11 сентябся 2001 года в истории опять началась новая эра.
Я не видел ни один из врезавшихся самолетов - когда я выглянул в окно, я увидел как горит первая башня. Тогда я подумал, что это чрезвычайное происшествие. Через несколько минут, когда я опять посмотрел в окно и увидел, что горит вторая башня, я понял - Америка находится в состоянии войны (A few minutes later, when I looked again - and saw the second tower burning, I knew America was at war).
Главный редактор Time Jim Kelly решил разместить черную ленту в уголке газеты, где печатается название. Это было визуальное заявление, что произошедшие события - невероятны.
Мы понимали, что никто не в состоянии что либо сделать, чтобы изменить случившееся. Но мы понимали, что не должны поддаваться страху и отчаянию.
Некоторые вещи в один момент стали мне ясны. Я осознал, что эта атака - дело рук Бен Ладена. Я понял, что наша страна вторгнется в Афганистан, чтобы уничтожить Аль-Каиду и Талибан. За пару дней до атаки, блестящий афганский военный лидер и союзник США Ahmed Shah Masood был вероломно убит.
Я понял, что он был убит потому, что Бен Ладен понимал: в случае атаки Кабула именно этот человек будет ей руководить и потому должен быть уничножен до ударов 11 сентября.
Все эти вещи стали ясны мне благодаря моему опыту работы в Афганистане, и даже больше потому, что я просто читаю газеты каждый день. Если они стали ясны мне, почему Америка не могла лучше подготовиться?
На самом деле, события 9/11 - это провал всего: внешней политики, политической прозорливости и дипломатии, разведки и служб безопасности. И журналистики.
Посреди Ground Zero я вдруг осознал... Я фотографирую исламский мир с 1981 года - не только на Ближнем Востоке, но и в Африке, Азии и Европе. Все время работы в этих разных местах я думал, что освещаю совершенно никак не связанные между собой истории. Но 11 сентября вся картина прояснилась.
Я понял, что это все эти истории связаны, что в действительности более 20 лет, я освещал одну единственную историю и атака на Нью-Йорк стала ее последним проялением (I’d actually been covering a single story for more than 20 years - and the attack on New York was its latest manifestation).
Эти мысли занимали меня, в то время пока я готовился к вторжению в Афганистан...
***
Работать в Афганистане я начал еще во время российской окупации (the Russian occupation), мотаясь по горам с моджахедами. В 1995 году я приехал в Кабул, чтобы задокументировать окончание афганской гражданской войны, которая в итоге превратилась в войну с движением Талибан.
Я был свидетелем страшных страданий исламского мира - страданий от политического угнетения, гражданских войн, вторжения иностранных войск, бедности, голода.
Я понял, что, страдая, исламский мир молил о помощи. Почему мы не слушали?***
I understood, that in its suffering, the Islamic world had been crying out. Why weren’t we listening?
(***эту фразу я не могу перевести дословно. слишком много смыслов.)
***
Репортеры и фотографы должны понимать, что истории, которые они освещают гораздо больше, чем они сами.
(Reporters and photographers working in this field should understand that the stories are far bigger than we - who cover it).
***
Освещая различные мировые проблемы в области здоровья где бы я ни был, я сталкивался с туберкулезом - с заболеванием, которое, что говорит о моем невежестве, я считал больше не существующим. В действительности, туберкулез - огромная мировая проблема, которая не присутсвовала на радарах социальной информированности (не получает должного внимания) (that hasn't been on the radar screen in terms of public awareness).
Я стал свидетелем невыносимых страданий тех людей, что борятся за жизнь. Я видел людей, которым приходилось продавать их маленькие фермы, чтобы расплатиться со счетами в больницах. Я видел больницы, которым не хватает оборудования, специалистов и всего того, что нужно для спасения жизней, и которые больше походят на места для смерти, чем для спасения. Я видел людей испытывающих боль, страх, тех, чьи жизни сломаны. И мое сердце теперь с ними.
Когда в нашем коллективном сознательном решение таких проблем становится вопросом жизненной важности (issue of critical importance) спонсирование программ, исследования в этой области, новые инициаты появляются быстрее.
В 2006 году я получил грант TED и решил провести масштабную компанию по информированию о проблемах туберкулеза. (прим. -слайдшоу с фотографиями)
Туберкулез - это болезнь бедных, и это одна из причин, по которой эта болезнь не получала должного внимания раньше.
Туберкулез мутировал и теперь появились штаммы, усточивые ко всем известным препаратам. Число таких пациентов растет и при высокой распространенности еще и СПИДа (эти заболевания часто идут рука об руку) последствия могут быть катастрофическими.
При должном внимании, финансировании, политической воле распространение туберкулеза может быть остановлено.
***
Удивительно, что в самых бедных уголках нашей планеты, где царят болезни, нищета, боль, все еще существует любовь и сострадание.
Любовь - это величайшая сила и самая большая загадка человечества.
Никто из людей, которых я встречал не перестают надеяться.
Это люди, которые нуждаются в нашей помощи. Они молчаливо плачут о помощи.
***
Карьера и жизнь - это одно подмигивание глазом по сравнению с великой и безграничной системой мироустройства. Но даже в эту наносекунду вечности, подумайте, как много мы видим, как много нам дано узнать. Мы становимся свидетелями несправедливости, жестокости, страдания, жадности, подлости и предательства. Но мы одновременно познаем цену честности, терпимости и уважения, преданности, доверия и доброты, сочувствия и сострадания, смелости, дружбы, юмора, умения прощать - вещей, о которых, если нам повезло нам рассказали наши родители, а потом весь остаток жизни мы тратим на то, чтобы понять и научится всему этому. Так много за одну только жизнь - один удар сердца в масштабах бесконечности Времени.
Политическая воля предназначена служить человечности. Фотографы также могут служить человечности.
Они идут туда, где никто до них не был, чтобы показать то, что люди должны знать, но никогда не смогут увидеть сами, чтобы рассказать о тех вещах, которые люди могут постараться понять и изменить. Иногда фотографы рискуют жизнью, потому что они верят, что мнение людей имеет значение и может повлиять. Они делают свои снимки, чтобы с их помощью обратиться к тому лучшему, что есть в нас - благородству, врожденному чувству хорошего и плохого, возможности и готовности быть солидарными в другими, неготовности принимать неприемлемое".
Political will is meant to be at the service of humanity. Photographers can also be at the service of humanity. They go to the extreme edges of experience - to show a mass audience things they can’t see for themselves - things they should know about - things they must try to understand and to change. Sometimes photographers put their lives on the line -because they believe that peoples’ opinions and influence matter. They aim their pictures at our best instincts - generosity, a sense of right and wrong, the ability and the willingness to identify with others, the refusal to accept the unacceptable.
Мастер-класс в Москве Часть 1 здесь
"...Еще одно последствие распада СССР - распад Югославии и этнические чистки. Началась межнациональная гражданская война между сербами, хорватами и боснийцами. В г. Мостар (прим. - Социалистическая Республика Босния и Герцеговина, Югославия) борьба шла из дома в дом, из комнаты в комнату, ставила соседа против соседа. Спальня - место, где люди делятся нежностью и любовью, где зарождается сама жизнь - превратилась в поле боя.
Мировая общественность и особенно Европа отреагировала решением вмешиваться как можно меньше, предоставив возможность событиям развиваться своим чередом. Такая политика была моральным банкротством (аморальной) (It was a policy that was morally bankrupt). Сербские войска осадили Сараево, снайперы хладнокровно расстреливали детей. Тогда придумали эвфемизм "этнические чистки", чтобы более мягко называть то, что по сути своей и масштабам было равнозначно геноциду - вооруженные нападения военных на гражданское население, убийства, изнасилования, похищения, пытки, насильственные переселения. Трупы сербских солдат, убитых в то утро, вывозились на границу с Боснией, и обменивались на убитых боснийских солдат или гражданских, захваченных в плен.
Римская католическая церковь в Хорватии была разграбленна сербами.
Каждый день боснийские бойцы, погибшие в сражениях вокруг г. Брчко (прим. - на северо-востоке Боснии и Герцеговины) свозились в мечеть, чтобы их родственники могли их опознать. Мечеть была разрушена сербской артиллерией и использовалась как временный морг, где обмывали тела погибших перед захоронением.
И только после кровавой расправы в Сребренице, после того, как миротворцы ООН сложили оружие (прим. - резолюцией Совбеза ООН от 6 мая 1993 Сребреница была объявлена демилитаризованной зоной) и тем самым освободили сербским войсками дорогу в город, была призвана авиация НАТО. Авиа удары нейтрализовали артилеррийские позиции сербов и через несколько недель война кончилась.
Это должно было и могло произойти годами раньше и тысячи человеческих жизней могли быть спасены.
Парк рядом с Брчко стал кладбищем. Молодой боснийский боец, который был моим проводником, сказал, что все его друзья теперь на этом кладбище.
***
В то время как в Европе происходили этнические чистки, проблема голода захлестнула Южный Судан - и опять (как и в Сомали - см. часть 1) он стал оружием массового поражения, созданным руками человека.
Международные гуманитарные организации мобилизовали свои силы и начали миссию помощи голодающим. Находиться там было настолько небезопасно, что волонтеры не могли оставаться там на ночь и осуществляли свою деятельность только в дневное время суток, базируясь при этом в Кении.
Я выступаю свидетелем и свидетельство мое должно быть честным и без купюр. Я хочу, чтобы мое свидетельство было еще сильным и убедительным - таким образом оно воздаст должное тому, что переживают те люди, которых я фотографирую. Ведь если люди страдают - это не значит, что они не испытывают чувство собственного дотоинства. Если людям страшно - это не значит, что у них нет мужества. Если люди живут в бедности - это не значит, что у них нет надежды. Мы часто слышим фразу "усталость от сострадания".
(I’m a witness, and my testimony has to be honest and uncensored. I want it to be powerful and eloquent - to do justice to the experience of the people I’m photographing. Because people are suffering does not mean they don’t express dignity. If people are afraid, it does not mean they lack courage. When people live in poverty, it doesn't mean they don’t have hope. We often hear the phrase “compassion fatigue”).
О фотографии: У этого человека в буквальном смысле ничего не осталось - кроме его воли к жизни. При том, что он был настолько истощен и болен, он все равно продолжал бороться. Он не сдался - а если уж он не сдался, тогда как хоть кто-то из окружающего нас мира может потерять надежду?
***
Когда Чеченская республика объявила о своей независимости, российская армия начала наступательную операцию. За очень редким исключением, российская армия не позволяла иностранным журналистам освещать военные действия с их стороны. Поэтому мне, как и моим коллегам, приходилось самостоятельно на свой страх и риск пересекать линию фронта и работать в Грозном. Грозный был окружен и находился под постоянными бомбардировками, поэтому там не оставалось ни одного безопасного места, где можно было укрыться. В любой момент тебя могли вытащить из твоего укрытия, где бы ты ни был.
Инфраструктура Грозного была полностью разрушена. Людям приходилось ходить за водой к роднику, подвергая себя постоянному риску быть убитыми или ранеными во время бомбардировок или минометных обстрелов.
...Я услышал, что один из моих коллег был арестован и его не отпускали. Чтобы убедить российских офицеров отпустить его, мне пришлось пересечь линию фронта в сопровождении человека, который нес в руках белый флаг. В обратную сторону мы пересекали линию фронта уже втроем с моим коллегой.
***
Я освещал борьбу с апартеидом с 1992 года и подготовку к первым в истории Южной Африки нерасистским выборам в 1994, которые завершились инаугурацией Нельсона Манделы. Это было самым воодушевляющим событием, которому я когда либо был свидетелем. Оно представляло из себя лучшее проявление человечности и гуманизма.
На следующий день я сел в самолет и улетел в Руанду. Хотя мне показалось, что я сел в экспресс-лифт и спустился на нем в ад.
(Про известную фотографию человека с шрамами на лице) Этого человека только что освободили из лагеря смертников хуту (Hutu death camp). Он не мог говорить, поэтому мы общались с помощью взглядов и жестов. Он позволил мне сфотографировать себя и в какой-то момент даже повернул лицо к свету, чтобы я мог лучше все видеть - как будто понимал, как много могут рассказать его шрамы всему остальному миру.
От полумиллиона до миллиона человек были жестоко убиты во время геноцида в Руанде за 3 месяца (прим. - геноцид в Руанде). В качестве орудий убийств использовались обыкновенные сельско-хозяйственные инструменты. Люди сходились лицом к лицу, сосед убивал соседа, иногда брат убивал брата. Когда хуту бежали в Танзанию и Заир, им пришлось бросить все эти орудия убийств на границе.
И опять, как было в Боснии, вместо того, чтобы вмешаться, послать больше войск и остановить кровопролитие, миротворческие силы ООН предпочли остаться в стороне.
После той злополучной операции в Сомали (прим. - 9 декабря 1992 военный контингент США высадился около Могадишо для подготовки высадки миротворческих сил ООН. Миротворческая операция в Сомали, закончилась полным провалом в связи с тем, что войска ООН летом 1993 года начали непосредственно участвовать в гражданской войне. Недовольство местного населения и людские потери заставили американские войска покинуть Могадишо в 1994, а 3 марта 1995 Сомали покинули последние миротворцы из других стран. Об этих событиях был снят художественный фильм Падение «Чёрного ястреба») наши политики приняли сознательное решение не использовать термин "геноцид". Они понимали, что термин подразумевает под собой обязательство вмешаться.
Я помню, насколько был одержим идеей убедить политиков вернуть в употребление это слово. По сути мир повернулся спиной, в то время как геноцид разворачивался прямо у него глазах. Позднее в прессе появились публичные извинения политиков. Явление редкое, когда политики признают свои ошибки и извиняются. Только погибших людей это все равно не вернуло.
***
Армия хуту бежала в Заир, спасаясь от наступающих сил тутси. За один день более миллиона людей пересекли границу и разбили лагеря на каменной вулканической земле.
Чистой воды не было, невозможно было вырыть место для справления нужды или вырыть могилы и захоронить умерших людей. За считанные дни эпидемия холеры разнеслась по всем лагерям. Международные гуманитарные организации устремились в Гома (прим. - город на границе с Руандой). Несмотря на все усилия, за несколько недель погибли десятки тысяч человек. Несчитанное число детей стали сиротами и оказались брошены. Их спасением занимались НГО.
Среди обычных людей в лагерях прятались и те, кто участвовал в геноциде в Руанде. Гуманитарные организации оказались в сложном положении. Но так как они не могли различить в толпе убийц или защитников, им приходилось лечить всех без исключений.
По иронии, международное сообщество, которое ушло от ответственности во время геноцида, сейчас пришло спасать тех, кто повинен в зверствах и кровавых расправах.
Огромное число могил для массовых захоронений было вырыто тяжелой техникой.
Стоять на краю огромной могилы и смотреть вниз было как стоять перед воротами в ад.
***
Возможно горький опыт Боснии и Руанды оказал свое влияние - когда Сербия начала военные действия в Косово, международное сообщество было более решительным в своих действиях. Когда войска НАТО вошли на территорию страны, сербская армия развернулась почти сразу. Но не раньше, чем этнические албанцы подверглись похищениям, насилию, пыткам, разграблению и депортации. Беженцев принимали в лагерях гуманитарных организаций в Албании и Македонии. Косово освобождили в то время, когда было пора собирать урожай и среди руин и разрухи фермеры возвращались и работали на своих полях.
(о фотографии на экране) Фото останков человека, сожженого в стенах собственного дома. Она напомнила мне наскальную живопись и лишний раз отражает, насколько мы еще примитивны.
***
11 сентябся 2001 года в истории опять началась новая эра.
Я не видел ни один из врезавшихся самолетов - когда я выглянул в окно, я увидел как горит первая башня. Тогда я подумал, что это чрезвычайное происшествие. Через несколько минут, когда я опять посмотрел в окно и увидел, что горит вторая башня, я понял - Америка находится в состоянии войны (A few minutes later, when I looked again - and saw the second tower burning, I knew America was at war).
Главный редактор Time Jim Kelly решил разместить черную ленту в уголке газеты, где печатается название. Это было визуальное заявление, что произошедшие события - невероятны.
Мы понимали, что никто не в состоянии что либо сделать, чтобы изменить случившееся. Но мы понимали, что не должны поддаваться страху и отчаянию.
Некоторые вещи в один момент стали мне ясны. Я осознал, что эта атака - дело рук Бен Ладена. Я понял, что наша страна вторгнется в Афганистан, чтобы уничтожить Аль-Каиду и Талибан. За пару дней до атаки, блестящий афганский военный лидер и союзник США Ahmed Shah Masood был вероломно убит.
Я понял, что он был убит потому, что Бен Ладен понимал: в случае атаки Кабула именно этот человек будет ей руководить и потому должен быть уничножен до ударов 11 сентября.
Все эти вещи стали ясны мне благодаря моему опыту работы в Афганистане, и даже больше потому, что я просто читаю газеты каждый день. Если они стали ясны мне, почему Америка не могла лучше подготовиться?
На самом деле, события 9/11 - это провал всего: внешней политики, политической прозорливости и дипломатии, разведки и служб безопасности. И журналистики.
Посреди Ground Zero я вдруг осознал... Я фотографирую исламский мир с 1981 года - не только на Ближнем Востоке, но и в Африке, Азии и Европе. Все время работы в этих разных местах я думал, что освещаю совершенно никак не связанные между собой истории. Но 11 сентября вся картина прояснилась.
Я понял, что это все эти истории связаны, что в действительности более 20 лет, я освещал одну единственную историю и атака на Нью-Йорк стала ее последним проялением (I’d actually been covering a single story for more than 20 years - and the attack on New York was its latest manifestation).
Эти мысли занимали меня, в то время пока я готовился к вторжению в Афганистан...
***
Работать в Афганистане я начал еще во время российской окупации (the Russian occupation), мотаясь по горам с моджахедами. В 1995 году я приехал в Кабул, чтобы задокументировать окончание афганской гражданской войны, которая в итоге превратилась в войну с движением Талибан.
Я был свидетелем страшных страданий исламского мира - страданий от политического угнетения, гражданских войн, вторжения иностранных войск, бедности, голода.
Я понял, что, страдая, исламский мир молил о помощи. Почему мы не слушали?***
I understood, that in its suffering, the Islamic world had been crying out. Why weren’t we listening?
(***эту фразу я не могу перевести дословно. слишком много смыслов.)
***
Репортеры и фотографы должны понимать, что истории, которые они освещают гораздо больше, чем они сами.
(Reporters and photographers working in this field should understand that the stories are far bigger than we - who cover it).
***
Освещая различные мировые проблемы в области здоровья где бы я ни был, я сталкивался с туберкулезом - с заболеванием, которое, что говорит о моем невежестве, я считал больше не существующим. В действительности, туберкулез - огромная мировая проблема, которая не присутсвовала на радарах социальной информированности (не получает должного внимания) (that hasn't been on the radar screen in terms of public awareness).
Я стал свидетелем невыносимых страданий тех людей, что борятся за жизнь. Я видел людей, которым приходилось продавать их маленькие фермы, чтобы расплатиться со счетами в больницах. Я видел больницы, которым не хватает оборудования, специалистов и всего того, что нужно для спасения жизней, и которые больше походят на места для смерти, чем для спасения. Я видел людей испытывающих боль, страх, тех, чьи жизни сломаны. И мое сердце теперь с ними.
Когда в нашем коллективном сознательном решение таких проблем становится вопросом жизненной важности (issue of critical importance) спонсирование программ, исследования в этой области, новые инициаты появляются быстрее.
В 2006 году я получил грант TED и решил провести масштабную компанию по информированию о проблемах туберкулеза. (прим. -слайдшоу с фотографиями)
Туберкулез - это болезнь бедных, и это одна из причин, по которой эта болезнь не получала должного внимания раньше.
Туберкулез мутировал и теперь появились штаммы, усточивые ко всем известным препаратам. Число таких пациентов растет и при высокой распространенности еще и СПИДа (эти заболевания часто идут рука об руку) последствия могут быть катастрофическими.
При должном внимании, финансировании, политической воле распространение туберкулеза может быть остановлено.
***
Удивительно, что в самых бедных уголках нашей планеты, где царят болезни, нищета, боль, все еще существует любовь и сострадание.
Любовь - это величайшая сила и самая большая загадка человечества.
Никто из людей, которых я встречал не перестают надеяться.
Это люди, которые нуждаются в нашей помощи. Они молчаливо плачут о помощи.
***
Карьера и жизнь - это одно подмигивание глазом по сравнению с великой и безграничной системой мироустройства. Но даже в эту наносекунду вечности, подумайте, как много мы видим, как много нам дано узнать. Мы становимся свидетелями несправедливости, жестокости, страдания, жадности, подлости и предательства. Но мы одновременно познаем цену честности, терпимости и уважения, преданности, доверия и доброты, сочувствия и сострадания, смелости, дружбы, юмора, умения прощать - вещей, о которых, если нам повезло нам рассказали наши родители, а потом весь остаток жизни мы тратим на то, чтобы понять и научится всему этому. Так много за одну только жизнь - один удар сердца в масштабах бесконечности Времени.
Политическая воля предназначена служить человечности. Фотографы также могут служить человечности.
Они идут туда, где никто до них не был, чтобы показать то, что люди должны знать, но никогда не смогут увидеть сами, чтобы рассказать о тех вещах, которые люди могут постараться понять и изменить. Иногда фотографы рискуют жизнью, потому что они верят, что мнение людей имеет значение и может повлиять. Они делают свои снимки, чтобы с их помощью обратиться к тому лучшему, что есть в нас - благородству, врожденному чувству хорошего и плохого, возможности и готовности быть солидарными в другими, неготовности принимать неприемлемое".
Political will is meant to be at the service of humanity. Photographers can also be at the service of humanity. They go to the extreme edges of experience - to show a mass audience things they can’t see for themselves - things they should know about - things they must try to understand and to change. Sometimes photographers put their lives on the line -because they believe that peoples’ opinions and influence matter. They aim their pictures at our best instincts - generosity, a sense of right and wrong, the ability and the willingness to identify with others, the refusal to accept the unacceptable.