Ворона
Ходуном ходил дом, завывал в окнах ветер. Мелким резным узором стелились ромашки. Неласково серела крапива, в отсутствие преград радостно разросшись до неимоверных размеров.
…Выйдя из дому, она всякий раз оказывалась в объятиях большого пугающего пространства. Иногда казалось, что она прожила тут всю жизнь. Но чаще сердце тоскливо сжималось в тревожной неизвестности.
Неподалеку от дома стоял старый деревянный стол, почерневший от времени и влаги. Она усаживалась на скрипучую скамью и облокачивалась на столешницу, деля её с несколькими потрескавшимися мисками, наполненными дождевой водой.
Старый сад был со всех сторон окружен лесом - куда не кинь глаз, повсюду виднелись синеватые макушки ёлок, - и по вечерам темнота заглядывала в окна очень рано.
Когда огненный шар скрывался за синей стеной, она зябко поеживалась и ступала на заросшие травой холодные серые плиты.
Дорога из плит вела на крыльцо. Как ни пугал её дом с монотонным тиканьем невидимых часов, она старалась забраться туда поскорее, пока темнота не приобретет то особенное плотное качество, когда от предметов остаются едва уловимые очертания.
Целыми днями губы заученно повторяли какие-то бессмысленные слова.
Один раз ей пришло в голову, что она силится вспомнить странную, давно забытую формулу. Застучала в сердце надежда: быть может, это заклинание поможет ей обрести покой?
День ото дня в одно в то же время шумное хлопающее движение заставляло ее поднять голову.
Черная птица совершала неспешный перелёт с одной из дальних ёлок на крышу дома. Важно походив по крыше, направлялась дальше, скрываясь из глаз.
В порывистых взмахах крупных крыльев чудилось что-то зловещее. Заметив ворону в привычных декорациях города, она и не подумала бы испугаться; но здесь во всем чудился скрытый смысл.
К обычной тарабарщине, которую она не могла удержать в памяти и повторяла всякий раз на иной лад, она однажды решила прибавить картавое воронье «кар». Это было дерзкой шуткой, но отчаяние последней надежды придало ей безрассудности.
Ещё удерживая на языке последнее слово, она брела по саду, пытаясь повторить перемещение уходящих лучей солнца, когда ноги вдруг подкосились… Пространство плыло перед нею, распахивая двери... Непривычное обретало знакомые черты и делалось привычным.
Она оказалась в спальне своей городской квартиры. В супружеской постели мирно посапывал ее мужчина. Место рядом с ним словно ожидало её тела.
На что она хотела променять покой мужниных перин? Каким чужеродным миром соблазнилась? - пронеслось у неё в мозгу и мгновенно потонуло в сладкой истоме забытья.
…Выйдя из дому, она всякий раз оказывалась в объятиях большого пугающего пространства. Иногда казалось, что она прожила тут всю жизнь. Но чаще сердце тоскливо сжималось в тревожной неизвестности.
Неподалеку от дома стоял старый деревянный стол, почерневший от времени и влаги. Она усаживалась на скрипучую скамью и облокачивалась на столешницу, деля её с несколькими потрескавшимися мисками, наполненными дождевой водой.
Старый сад был со всех сторон окружен лесом - куда не кинь глаз, повсюду виднелись синеватые макушки ёлок, - и по вечерам темнота заглядывала в окна очень рано.
Когда огненный шар скрывался за синей стеной, она зябко поеживалась и ступала на заросшие травой холодные серые плиты.
Дорога из плит вела на крыльцо. Как ни пугал её дом с монотонным тиканьем невидимых часов, она старалась забраться туда поскорее, пока темнота не приобретет то особенное плотное качество, когда от предметов остаются едва уловимые очертания.
Целыми днями губы заученно повторяли какие-то бессмысленные слова.
Один раз ей пришло в голову, что она силится вспомнить странную, давно забытую формулу. Застучала в сердце надежда: быть может, это заклинание поможет ей обрести покой?
День ото дня в одно в то же время шумное хлопающее движение заставляло ее поднять голову.
Черная птица совершала неспешный перелёт с одной из дальних ёлок на крышу дома. Важно походив по крыше, направлялась дальше, скрываясь из глаз.
В порывистых взмахах крупных крыльев чудилось что-то зловещее. Заметив ворону в привычных декорациях города, она и не подумала бы испугаться; но здесь во всем чудился скрытый смысл.
К обычной тарабарщине, которую она не могла удержать в памяти и повторяла всякий раз на иной лад, она однажды решила прибавить картавое воронье «кар». Это было дерзкой шуткой, но отчаяние последней надежды придало ей безрассудности.
Ещё удерживая на языке последнее слово, она брела по саду, пытаясь повторить перемещение уходящих лучей солнца, когда ноги вдруг подкосились… Пространство плыло перед нею, распахивая двери... Непривычное обретало знакомые черты и делалось привычным.
Она оказалась в спальне своей городской квартиры. В супружеской постели мирно посапывал ее мужчина. Место рядом с ним словно ожидало её тела.
На что она хотела променять покой мужниных перин? Каким чужеродным миром соблазнилась? - пронеслось у неё в мозгу и мгновенно потонуло в сладкой истоме забытья.