(no subject)
Ходила я помогать в тбилисский дом нуждающихся раздавать еду. Перед началом выяснилось, что кроме меня тут с десяток мальчиков-абитуриентов, которые проходят здесь альтернативную гражданскую службу. Ребята - классные, 17-18 лет, веселые и очень шутливые - рты не закрываются, увидели меня и началось козыряние в воскресной школе.
Из теток-поварих там тоже штук шесть, сидят, ждут одиннадцати часов, чтобы начать работу. Одна из них, толстая, дородная, ковыляет к мальчикам, сидящим на жердочке-подоконнике, попутно вытирая грязные руки о грязный фартук, подходит к одному, бровастенькому, начинает трепать его по щекам и причитать:
- Артур-джан, цават танем, обожаю тебя, хоть убей не могу!
Соседний пацан, скептически:
- Вот где тебе в армянстве подфартило.
Из теток-поварих там тоже штук шесть, сидят, ждут одиннадцати часов, чтобы начать работу. Одна из них, толстая, дородная, ковыляет к мальчикам, сидящим на жердочке-подоконнике, попутно вытирая грязные руки о грязный фартук, подходит к одному, бровастенькому, начинает трепать его по щекам и причитать:
- Артур-джан, цават танем, обожаю тебя, хоть убей не могу!
Соседний пацан, скептически:
- Вот где тебе в армянстве подфартило.