(no subject)
В ежегодной каникульной Грузии, сколько я себя помню, был у меня такой фетиш: подойти к вишневому дереву в середине июля, когда бабушка уже переболела адской потребностью загнать все съедобное в банки и консервы, и на дереве сиротски качаются десятки переживших вареньевую лихорадку вишенок, дать им дозреть до состояния сухофруктов, а потом сорвать их и обсосать по одной до самой косточки - через съежившуюся сухую кожуру вглубь, вглубь, где прямо в серединке сохранился еще вишневый сок. Я помню, это был самый настоящий вкус солнца, свободы и счастья.
После смерти дедушки постепенно вырубились все вишни, черешни и персиковые деревья. Умерли дедушкины пчелки. Меня в Грузии в середине июля не было уже лет шесть.
Бубушка Хауке выслала нам посылку со всякими вкусностями на Рождество. Распаковав все пряники, печенья и конфетки, на дне нашла упаковку сухофруктов. Взяла ее сегодня с собой в библиотеку, потому что иначе можно откинуть коньки от голода. Открыла, ожидая нарваться на килограмм изюма вперемешку с редкими орешками. Первое, что выпало из упаковки - сушеная вишня. Без косточки.
После смерти дедушки постепенно вырубились все вишни, черешни и персиковые деревья. Умерли дедушкины пчелки. Меня в Грузии в середине июля не было уже лет шесть.
Бубушка Хауке выслала нам посылку со всякими вкусностями на Рождество. Распаковав все пряники, печенья и конфетки, на дне нашла упаковку сухофруктов. Взяла ее сегодня с собой в библиотеку, потому что иначе можно откинуть коньки от голода. Открыла, ожидая нарваться на килограмм изюма вперемешку с редкими орешками. Первое, что выпало из упаковки - сушеная вишня. Без косточки.