(no subject)
Париж рассказал мне одну простую человеческую банальность: подругами жизней парижан должны становиться только и только парижанки, в противном случае у любой педставительницы другой нации(а может, и другого города уже) возникнет прорва комплексов на тему своей внешности и умения поджигать сигарету, наклюняя голову чуть вбок и при этом улыбаясь, откидывая назад непослушный локон или придерживая рукой беретик. Эти комплексы будут справедливыми, потому что нельзя сравнивать арабского скакуна с ковбойской рыжей в яблоках, какой бы она лихой под Клинтом ИствУдом ни была.
Нельзя, чтобы прекрасный длинноволосый юноша-парижанин, катящий на высоком велосипеде по Латинскому кварталу, когда-нибудь связал свою жизнь с кем-то, у кого в крови будет меньше шарма и обаяния, чем у него самого. Только подлинная парижанка может заявлять на него права.
Я теперь только понимаю, почему импрессионисты собирались в Париже, почему Нидерланды или Италия никогда надолго не стали бы пристанищем Моне или Писсаро.
В Париже есть шарм, который не пропадет даже если скинуть на него атомную бомбу.
Нельзя, чтобы прекрасный длинноволосый юноша-парижанин, катящий на высоком велосипеде по Латинскому кварталу, когда-нибудь связал свою жизнь с кем-то, у кого в крови будет меньше шарма и обаяния, чем у него самого. Только подлинная парижанка может заявлять на него права.
Я теперь только понимаю, почему импрессионисты собирались в Париже, почему Нидерланды или Италия никогда надолго не стали бы пристанищем Моне или Писсаро.
В Париже есть шарм, который не пропадет даже если скинуть на него атомную бомбу.