О фантомных страхах.
Что такое фантомные боли, хотя бы раз слышал, пожалуй, каждый мой читатель. Страшная штука.
В терапии же я периодически сталкиваюсь с тем, что лично я называю «фантомные страхи» - это что-то вроде памяти о травме // памяти о старом (как правило, деструктивном) сценарии. Чаще всего ФС дают о себе знать при работе с лицами, страдающими дисморфофобией и расстройством пищевого поведения и служат маркером необходимости ещё раз проговорить как минимум механизмы контроля для, собственно, осознавания клиентом этого контроля. Фантомные страхи - это как бы страхи «по привычке». Причём, по старой привычке, которой нет места в текущей картине мира.
Как всё это выглядит на практике, покажу на примере своего клиента, который вырос без отца.
Точнее, так: первые 5 лет он рос с отцом-извергом, который его бил ремнём за каждую провинность, а потом благополучно самовыпилился не только из жизни моего клиента, но и из этого мира путём езды в пьяном состоянии по встречке.
Травма? Тройная. «Я плохой, раз отец меня бьет». «Я плохой, раз у меня нет отца». «Я плохой, раз у меня такая генетика»
Фигуры, заменяющей отца, у мужчины (32 y.o.) перед глазами тоже не было: при жизни отца мама жила в страхе, как и почти каждая созависимая, а после его смерти долгое время была в депрессии из-за ухода объекта зависимости. Потом же, когда худо-бедно оклемалась, поняла, что уже не родит, а раз не родит, то и «кому я такая нужна». С дедушками тоже не сложилось.
Бывает, увы, и часто.
Анамнез, как Вы сами видите, был сложный и мешающий реализации себя в социуме («Я плохой, другие лучше меня, да что я вообще могу»). В целом, 8-9 месяцев терапии, за время которой умирает от онкологии мать клиента, уходит женщина, отношения с которой перестали казаться клиенту нормальными (во многом потому, что они дублировали отношения его собственных родителей, а барышня была объективно зависима от каждого его чиха), и... происходит знакомство с девушкой без травматического анамнеза. Не девушка, а прелесть: из хорошей и полной семьи со здоровой моделью отношений перед глазами, качественным образованием и ясной позицией в жизни, счастливая семья для которой - один из приоритетов и целей, причём - уже в самое ближайшее время.
Хеппи энд, скажете? Как бы не так.
Жесточайший регресс случился, когда партнёрша (на сегодняшний день уже жена) забеременела, а мужчина на одной из поддерживающих сессий спросил: «А вдруг мой сын повторит мою судьбу? Он же мой сын».
Откуда уши у вопроса, поняли? Дало о себе знать всё то «тройное комбо», описанное в самом начале поста: во-первых, «я же (был для себя) плохой»; во-вторых, «у меня же не было отца»; в-третьих, вся же эта «генетика» записывается, а ребёнок - это же «часть меня, значит, и судьба у него такая же». Это было что-то вроде фантомных болей после ампутации: травма-то проработана (объективно - «ампутирована», жизнь у клиента идёт по качественно другому сценарию, что видно в динамике), но вот животный страх по старой памяти напомнил о себе, потому что клиент, узнав о том, что у него скоро будет ребёнок, вспомнил, как ему было плохо в тот период, когда он сам был ребёнком.
Что делать? Разубеждать? Объяснять, почему нет? Мне самой? Ну нет. На его страх это не повлияет от слова «совсем».
Отчасти поэтому с фантомными страхами я работаю несколько иначе.
- Возможно.
- Эм… это как? - удивился С.. - Я же к Вам почти год на терапию хожу.
- И?
- В смысле «и»? Я же думаю по-другому. Лиза - адекватная женщина. Я чувствую в себе уверенность и всё такое. Почему это «возможно»? С чего бы это вдруг мне становиться таким человеком, которым был мой отец, на которого я совершенно не похож? Вот год назад - да, год назад мой сын от той женщины мог бы вырасти без отца, а мой сын сейчас и от Лизы вряд ли такое переживёт, причём даже если мы вдруг с ней по каким-то причинам когда-то разойдётся. У моего сына будет отец.
- Уверены?
- 100%.
- Ну, значит, невозможно.
- Так возможно или невозможно?
- Вы сами только что ответили.
(с)
Как видите, основной механизм, который, на мой взгляд, позволяет достаточно быстро решить проблему без её культивирования - это рационализация, причём - сделанная клиентом. Таким способом можно убить сразу двух зайцев: контроль динамики терапии (раз) и напоминание, что ответственность за свою жизнь и за своё поведение лежит исключительно на человеке, а не на непонятно кем прописанном «семейном сценарии» (два). Просто потому, что мы сами пишем сценарии, ребята. Каждый день. И даже прямо сейчас. Можно списать утопичный и предсказуемый, а можно заморочиться - и создать что-то креативное, жизнеспособное и своё.
Такие дела.
PS. А вы проходили терапию? Вас мучили фантомные страхи? Если да, то какие?
Подпишись на мой блог!
Instagram: vlasova_rus
Twitter: vlasova_rus
За что я обычно баню.
В терапии же я периодически сталкиваюсь с тем, что лично я называю «фантомные страхи» - это что-то вроде памяти о травме // памяти о старом (как правило, деструктивном) сценарии. Чаще всего ФС дают о себе знать при работе с лицами, страдающими дисморфофобией и расстройством пищевого поведения и служат маркером необходимости ещё раз проговорить как минимум механизмы контроля для, собственно, осознавания клиентом этого контроля. Фантомные страхи - это как бы страхи «по привычке». Причём, по старой привычке, которой нет места в текущей картине мира.
Как всё это выглядит на практике, покажу на примере своего клиента, который вырос без отца.
Точнее, так: первые 5 лет он рос с отцом-извергом, который его бил ремнём за каждую провинность, а потом благополучно самовыпилился не только из жизни моего клиента, но и из этого мира путём езды в пьяном состоянии по встречке.
Травма? Тройная. «Я плохой, раз отец меня бьет». «Я плохой, раз у меня нет отца». «Я плохой, раз у меня такая генетика»
Фигуры, заменяющей отца, у мужчины (32 y.o.) перед глазами тоже не было: при жизни отца мама жила в страхе, как и почти каждая созависимая, а после его смерти долгое время была в депрессии из-за ухода объекта зависимости. Потом же, когда худо-бедно оклемалась, поняла, что уже не родит, а раз не родит, то и «кому я такая нужна». С дедушками тоже не сложилось.
Бывает, увы, и часто.
Анамнез, как Вы сами видите, был сложный и мешающий реализации себя в социуме («Я плохой, другие лучше меня, да что я вообще могу»). В целом, 8-9 месяцев терапии, за время которой умирает от онкологии мать клиента, уходит женщина, отношения с которой перестали казаться клиенту нормальными (во многом потому, что они дублировали отношения его собственных родителей, а барышня была объективно зависима от каждого его чиха), и... происходит знакомство с девушкой без травматического анамнеза. Не девушка, а прелесть: из хорошей и полной семьи со здоровой моделью отношений перед глазами, качественным образованием и ясной позицией в жизни, счастливая семья для которой - один из приоритетов и целей, причём - уже в самое ближайшее время.
Хеппи энд, скажете? Как бы не так.
Жесточайший регресс случился, когда партнёрша (на сегодняшний день уже жена) забеременела, а мужчина на одной из поддерживающих сессий спросил: «А вдруг мой сын повторит мою судьбу? Он же мой сын».
Откуда уши у вопроса, поняли? Дало о себе знать всё то «тройное комбо», описанное в самом начале поста: во-первых, «я же (был для себя) плохой»; во-вторых, «у меня же не было отца»; в-третьих, вся же эта «генетика» записывается, а ребёнок - это же «часть меня, значит, и судьба у него такая же». Это было что-то вроде фантомных болей после ампутации: травма-то проработана (объективно - «ампутирована», жизнь у клиента идёт по качественно другому сценарию, что видно в динамике), но вот животный страх по старой памяти напомнил о себе, потому что клиент, узнав о том, что у него скоро будет ребёнок, вспомнил, как ему было плохо в тот период, когда он сам был ребёнком.
Что делать? Разубеждать? Объяснять, почему нет? Мне самой? Ну нет. На его страх это не повлияет от слова «совсем».
Отчасти поэтому с фантомными страхами я работаю несколько иначе.
- Возможно.
- Эм… это как? - удивился С.. - Я же к Вам почти год на терапию хожу.
- И?
- В смысле «и»? Я же думаю по-другому. Лиза - адекватная женщина. Я чувствую в себе уверенность и всё такое. Почему это «возможно»? С чего бы это вдруг мне становиться таким человеком, которым был мой отец, на которого я совершенно не похож? Вот год назад - да, год назад мой сын от той женщины мог бы вырасти без отца, а мой сын сейчас и от Лизы вряд ли такое переживёт, причём даже если мы вдруг с ней по каким-то причинам когда-то разойдётся. У моего сына будет отец.
- Уверены?
- 100%.
- Ну, значит, невозможно.
- Так возможно или невозможно?
- Вы сами только что ответили.
(с)
Как видите, основной механизм, который, на мой взгляд, позволяет достаточно быстро решить проблему без её культивирования - это рационализация, причём - сделанная клиентом. Таким способом можно убить сразу двух зайцев: контроль динамики терапии (раз) и напоминание, что ответственность за свою жизнь и за своё поведение лежит исключительно на человеке, а не на непонятно кем прописанном «семейном сценарии» (два). Просто потому, что мы сами пишем сценарии, ребята. Каждый день. И даже прямо сейчас. Можно списать утопичный и предсказуемый, а можно заморочиться - и создать что-то креативное, жизнеспособное и своё.
Такие дела.
PS. А вы проходили терапию? Вас мучили фантомные страхи? Если да, то какие?
Подпишись на мой блог!
Instagram: vlasova_rus
Twitter: vlasova_rus
За что я обычно баню.