(no subject)
Однажды, в мае далёкого 94-го года, измученная по самое некуда тягостнейшим романом с моим Первым Алкоголиком, я сказала себе: всё. Хватит с меня. Я представила себе своё сердце, в нём круг защиты, где стояли мои самые близкие и любимые люди, и сказала тому человеку: "Уходи. Ты больше не в моём кругу. Я больше не защищаю тебя. Выходи вон за ограду". Он побрёл к выходу, и я, подтолкнув его в спину, захлопнула за ним деревянную калитку в низкой ограде из диких камней.
Я успокоилась. А через несколько дней моя кума сказала мне, что ***** был зверски избит неизвестными и со сломанной челюстью лежит в больнице, в городе.
Надо ль говорить, что я опрометью кинулась в больницу?
Когда он бочком выполз на крыльцо (внутрь посетителей не пускали), я взвыла. Правая сторона его распухшего лица была зелёной (возили мордой об асфальт, ссадины в больнице намазали зелёнкой), левая - сплошь багровой (туда пинали ботинками). Сломанная нижняя челюсть была шинирована, так что говорил он с трудом. Кажется, ещё и пара рёбер была сломана.
Я ездила к нему через день. Челюсть была сломана у него - а есть не могла я. Я исхудала до 58 кг. По дороге в больницу случались чудеса. Например, когда я видела "восьмёрку" (автобус, идущий в город) довольно далеко от остановки, эта "восьмёрка" тормозила в самом неположенном месте и открывала мне двери. В автобусе, пока я читала про себя молитву, вдруг начинало пахнуть ладаном.
А к пострадавшему, между тем, стягивалась стая друзей и, что больше всего меня печалило, подружек. Как всегда, мой прекрасный друг вёл себя по принципу "да" и "нет" не говорите, чёрное и белое не надевайте". Я не могла понять, чего он хочет от меня.
Я ходила молиться о нём в наш православный храм. Он стоит в лесу над оврагом. Он небольшой и выстроен из дерева. В то время запах ладана внутри органично смешивался с ароматом деревянных стен.
Был тихий майский день, немного пасмурный и душный перед дождём. Я стояла на крыльце храма и смотрела на белые стволы берёз. Где-то в их кронах, в молодой листве, заливисто пела иволга. Вдруг неожиданно я испытала приступ счастья. Внутренним взором я увидела юную Богородицу белых одеждах, где-то в небе, между деревьями. И тихий голос (не женский - какой-то бесполый) отчётливо сказал вдруг: "Когда ты позволяешь ему плохо с тобой обращаться, ты оскорбляешь Божью Матерь в себе!"
...Назовите это Божьей Матерью, или Великой Богиней, или Высшим Женским Началом - но ведь оно есть буквально в каждой женщине. Унижение смертной женщины конкретны мужчиной или обществом целом - это именно оскорбление Высшей Женственности, проявленной в человеческом. Понимание этого много раз оберегало меня с тех пор.
Я успокоилась. А через несколько дней моя кума сказала мне, что ***** был зверски избит неизвестными и со сломанной челюстью лежит в больнице, в городе.
Надо ль говорить, что я опрометью кинулась в больницу?
Когда он бочком выполз на крыльцо (внутрь посетителей не пускали), я взвыла. Правая сторона его распухшего лица была зелёной (возили мордой об асфальт, ссадины в больнице намазали зелёнкой), левая - сплошь багровой (туда пинали ботинками). Сломанная нижняя челюсть была шинирована, так что говорил он с трудом. Кажется, ещё и пара рёбер была сломана.
Я ездила к нему через день. Челюсть была сломана у него - а есть не могла я. Я исхудала до 58 кг. По дороге в больницу случались чудеса. Например, когда я видела "восьмёрку" (автобус, идущий в город) довольно далеко от остановки, эта "восьмёрка" тормозила в самом неположенном месте и открывала мне двери. В автобусе, пока я читала про себя молитву, вдруг начинало пахнуть ладаном.
А к пострадавшему, между тем, стягивалась стая друзей и, что больше всего меня печалило, подружек. Как всегда, мой прекрасный друг вёл себя по принципу "да" и "нет" не говорите, чёрное и белое не надевайте". Я не могла понять, чего он хочет от меня.
Я ходила молиться о нём в наш православный храм. Он стоит в лесу над оврагом. Он небольшой и выстроен из дерева. В то время запах ладана внутри органично смешивался с ароматом деревянных стен.
Был тихий майский день, немного пасмурный и душный перед дождём. Я стояла на крыльце храма и смотрела на белые стволы берёз. Где-то в их кронах, в молодой листве, заливисто пела иволга. Вдруг неожиданно я испытала приступ счастья. Внутренним взором я увидела юную Богородицу белых одеждах, где-то в небе, между деревьями. И тихий голос (не женский - какой-то бесполый) отчётливо сказал вдруг: "Когда ты позволяешь ему плохо с тобой обращаться, ты оскорбляешь Божью Матерь в себе!"
...Назовите это Божьей Матерью, или Великой Богиней, или Высшим Женским Началом - но ведь оно есть буквально в каждой женщине. Унижение смертной женщины конкретны мужчиной или обществом целом - это именно оскорбление Высшей Женственности, проявленной в человеческом. Понимание этого много раз оберегало меня с тех пор.