(no subject)
В "Судьбе барабанщика" у Гайдара тревога сравнивалась с большой птицей. Помните, она кружила по ночам над Сергеем со своей припевочкой: "Ай-яй! Ти-ше! Слы-шишь!"
Тревога и напряжение, по-моему, разлиты в воздухе нашего Городка - во всяком случае среди тех людей, с которыми я общаюсь - будто нефтяное пятно разлилось по волнам и расползается всё шире. Смерть младенца, общественный резонанс, проверки, нагрянувшие в наши медицинские учреждения... Вчера, по словам одной дамы, занимающей ответственную должность, проверка трепала нашу ЦКБ до 6 не то 8 вечера, а потом ещё до 11 были разборы полётов... Медикусов жалко: сейчас их замучают всякие комиссии и инспекции. Мамаш с детьми, которых приходится возить к чёрту на рога, потому что узкий специалист полагается на 30 тысяч "детского населения", а весь наш район не дотягивает и двух третей необходимого количества, ещё жальче. Понятно, что надо что-то делать. Похоже, уже внятно начинает формироваться требование найти козла отпущения.
Безумно хочется спать всё время. Гора работы. И тревога, тревога. Всё время ломают доводчик двери в подъезде. Кто-то из своих. И мы с соседкой даже догадываемся, кто. Ищу, кто бы помог приспособить веб-камеру. По идее, надо бы собрать собрание жильцов и поругаться, но сил нет. Напечатала грозное объявление. Завтра повешу. Тревога всё равно не оставляет.
Настолько она неотступна, что позавчера утром стала жертвой классической мары.
Спала при лампах, горевших над цветами на окне. В полусне слышала, как играют кошки, как прыгают на окно, как Барсук царапает лапой балконную дверь, пытаясь открыть её. Потом проснулась оттого, что эта самая дверь стукнула. Открыла глаза - и вся обмерла от ужаса.
По ту сторону столика, что придвинут вплотную к моему дивану, стояли два человека.
Они были реальны.
Стояли.
Я видела зелёный бархат и золотую витую бахрому скатерти на столе, полуоткрытый ноутбук, мышку справа от него, а рядом - ручку, видела осточертевшие жёлтые шторы на окнах и свет ламп, просвечивающий через них, видела, как по столу пробежал Барсик, а на швейной машинке усаживается Плюшка.
И эти двое.
Я поняла, что они вошли через балконную дверь, и это было совсем ужасно, потому что я её, естественно закрыла накануне на шпингалет.
А они вошли.
И стояли.
И вертели головами.
Они были реальны.
Станция Солярис.
Я закричала. Но голос намертво застрял в горле.
Тут я поняла, что один из этих - моя собственная дочь, только видом несколько моложе, чем она есть сейчас, с мелко подвитыми волосами, а впереди неё стоит не мой зять, как я было подумала, а друг её детства, Коля К. Только по виду ему лет 13-14, и ростом он пониже моей дочери (на самом деле этот здоровенный балбес на полгода её старше и выше её и меня чуть не на голову). Это принесло мне некоторое облегчение, но всё равно было неприятно и непонятно, почему они вошли не через входную дверь, а через балкон.
Они заговорили, захихикали - голосами тонкими, сиплыми и скрипучими. Меня накрыла вторая ледяная волна ужаса. Я опять закричала - и опять крик застрял в горле. Тогда вдруг пошли очень ясные мысли: так, недавно я как раз вспоминала, какое состояние бывает при маре. Сейчас надо будет дотянуться до ручки на столе и швырнуть в них, чтобы посмотреть, как они отреагируют. Попыталась поднять руку - но моя правая рука, закинутая за голову, не смогла даже пошевелиться. "Это всё-таки похоже на мару, - продолжал подсказывать разум. - Надо проснуться. Ну же?!"
Сделала усилие. Нет.
Ещё раз. Вы-ско-чи-ла. Как выскакивают из-под воды на последнем издыхании, чтобы глотнуть хоть сколько-то воздуха.
Пусто.
Только кошки.
Всё-таки мара.
Я пишу это сейчас, и меня опять окатывают холодные волны страха. В прихожей включён свет. Я боюсь засыпать: оказывается, даже включённые лампы не спасают от видений. Придётся применить известный способ, воспетый, в частности, писателем-фантастом, коего имени не помню: залезть с головой под одеяло!
УПД: Ещё вчера подумалось, что явление старухи-графини Германну в "Пиковой даме" было тоже, пожалуй, классической марой...
Тревога и напряжение, по-моему, разлиты в воздухе нашего Городка - во всяком случае среди тех людей, с которыми я общаюсь - будто нефтяное пятно разлилось по волнам и расползается всё шире. Смерть младенца, общественный резонанс, проверки, нагрянувшие в наши медицинские учреждения... Вчера, по словам одной дамы, занимающей ответственную должность, проверка трепала нашу ЦКБ до 6 не то 8 вечера, а потом ещё до 11 были разборы полётов... Медикусов жалко: сейчас их замучают всякие комиссии и инспекции. Мамаш с детьми, которых приходится возить к чёрту на рога, потому что узкий специалист полагается на 30 тысяч "детского населения", а весь наш район не дотягивает и двух третей необходимого количества, ещё жальче. Понятно, что надо что-то делать. Похоже, уже внятно начинает формироваться требование найти козла отпущения.
Безумно хочется спать всё время. Гора работы. И тревога, тревога. Всё время ломают доводчик двери в подъезде. Кто-то из своих. И мы с соседкой даже догадываемся, кто. Ищу, кто бы помог приспособить веб-камеру. По идее, надо бы собрать собрание жильцов и поругаться, но сил нет. Напечатала грозное объявление. Завтра повешу. Тревога всё равно не оставляет.
Настолько она неотступна, что позавчера утром стала жертвой классической мары.
Спала при лампах, горевших над цветами на окне. В полусне слышала, как играют кошки, как прыгают на окно, как Барсук царапает лапой балконную дверь, пытаясь открыть её. Потом проснулась оттого, что эта самая дверь стукнула. Открыла глаза - и вся обмерла от ужаса.
По ту сторону столика, что придвинут вплотную к моему дивану, стояли два человека.
Они были реальны.
Стояли.
Я видела зелёный бархат и золотую витую бахрому скатерти на столе, полуоткрытый ноутбук, мышку справа от него, а рядом - ручку, видела осточертевшие жёлтые шторы на окнах и свет ламп, просвечивающий через них, видела, как по столу пробежал Барсик, а на швейной машинке усаживается Плюшка.
И эти двое.
Я поняла, что они вошли через балконную дверь, и это было совсем ужасно, потому что я её, естественно закрыла накануне на шпингалет.
А они вошли.
И стояли.
И вертели головами.
Они были реальны.
Станция Солярис.
Я закричала. Но голос намертво застрял в горле.
Тут я поняла, что один из этих - моя собственная дочь, только видом несколько моложе, чем она есть сейчас, с мелко подвитыми волосами, а впереди неё стоит не мой зять, как я было подумала, а друг её детства, Коля К. Только по виду ему лет 13-14, и ростом он пониже моей дочери (на самом деле этот здоровенный балбес на полгода её старше и выше её и меня чуть не на голову). Это принесло мне некоторое облегчение, но всё равно было неприятно и непонятно, почему они вошли не через входную дверь, а через балкон.
Они заговорили, захихикали - голосами тонкими, сиплыми и скрипучими. Меня накрыла вторая ледяная волна ужаса. Я опять закричала - и опять крик застрял в горле. Тогда вдруг пошли очень ясные мысли: так, недавно я как раз вспоминала, какое состояние бывает при маре. Сейчас надо будет дотянуться до ручки на столе и швырнуть в них, чтобы посмотреть, как они отреагируют. Попыталась поднять руку - но моя правая рука, закинутая за голову, не смогла даже пошевелиться. "Это всё-таки похоже на мару, - продолжал подсказывать разум. - Надо проснуться. Ну же?!"
Сделала усилие. Нет.
Ещё раз. Вы-ско-чи-ла. Как выскакивают из-под воды на последнем издыхании, чтобы глотнуть хоть сколько-то воздуха.
Пусто.
Только кошки.
Всё-таки мара.
Я пишу это сейчас, и меня опять окатывают холодные волны страха. В прихожей включён свет. Я боюсь засыпать: оказывается, даже включённые лампы не спасают от видений. Придётся применить известный способ, воспетый, в частности, писателем-фантастом, коего имени не помню: залезть с головой под одеяло!
УПД: Ещё вчера подумалось, что явление старухи-графини Германну в "Пиковой даме" было тоже, пожалуй, классической марой...