Размышления
Даже рожденного ползать плавать порой неодолимо тянет воспарить, вести на пиру содержательные диалоги. Легче всего такое дается в качестве компилятора... Поэтому, когда натыкаешься на мысль, совершенно не важно, если до тебя на нее набрел, скажем, Марк Аврелий. Чисто статистически, ну, сколько бесхозных мыслей может еще бродить по свету, если нам выпало жить позднее классиков, энциклопедистов, экзистенциалистов, постмодернистов, и всех прочих, которые уже и сами-то были стервятниками на чужих идеях... Главное, чтобы мысль тебе понравилась. Надо брать свое везде, где его находишь. Упоенно перекладываешь красивую истину собственными словами на бумагу в «Запись нового поста».
Перечитываешь, и убеждаешься, что мысль, легко пережившая смерть родного языка, не извращенная тысячами лет толкований и комментариев, не поддавшаяся ни примечаниям, ни Словарю сложных терминов, в новом шрифте столкнувшись с тобой, мгновенно скукожилась и изуродовалась до неузнаваемости. Казалось бы, гуманность требует убить порожденного недоноска недрогнувшей рукой, все одно не жилец. Но тебя уже обуяла жадность жежиста. То, о чем писалось легко и без помарок, давно сказано. Первые дни запойного творчества, когда в подсознании самопроизвольно рождались тексты, лился сквозь распахнутые настежь синапсы шквал ассоциаций, прошли безвозвратно. Ныне новые посты зачинаются в мучительных потугах. Поэтому стоически пытаешься реанимировать интеллектуального ублюдка путем стилистических приукрашиваний и терпеливого многоразового переписывания.
Спустя несколько дней, на которые ты пропал для мира, не ощутившего потери, и для тихо возрадовавшихся домашних, перед тобой валяется изжеванный, отвратный комок жвачки-отрыжки, который не только что стыдно предложить вниманию своих читателей, до которого поганым веником и то противно дотронуться.
Стираешь на фиг эту чудовищную химеру, порожденную сном разума, и замечаешь в досаде, что бессонными ночами в походной палатке на берегу Дуная коронованный умник черти что мог надумать, а ты тут за него расхлебывай...
Перечитываешь, и убеждаешься, что мысль, легко пережившая смерть родного языка, не извращенная тысячами лет толкований и комментариев, не поддавшаяся ни примечаниям, ни Словарю сложных терминов, в новом шрифте столкнувшись с тобой, мгновенно скукожилась и изуродовалась до неузнаваемости. Казалось бы, гуманность требует убить порожденного недоноска недрогнувшей рукой, все одно не жилец. Но тебя уже обуяла жадность жежиста. То, о чем писалось легко и без помарок, давно сказано. Первые дни запойного творчества, когда в подсознании самопроизвольно рождались тексты, лился сквозь распахнутые настежь синапсы шквал ассоциаций, прошли безвозвратно. Ныне новые посты зачинаются в мучительных потугах. Поэтому стоически пытаешься реанимировать интеллектуального ублюдка путем стилистических приукрашиваний и терпеливого многоразового переписывания.
Спустя несколько дней, на которые ты пропал для мира, не ощутившего потери, и для тихо возрадовавшихся домашних, перед тобой валяется изжеванный, отвратный комок жвачки-отрыжки, который не только что стыдно предложить вниманию своих читателей, до которого поганым веником и то противно дотронуться.
Стираешь на фиг эту чудовищную химеру, порожденную сном разума, и замечаешь в досаде, что бессонными ночами в походной палатке на берегу Дуная коронованный умник черти что мог надумать, а ты тут за него расхлебывай...