На изломах социальной структуры (Был ли Сталин марксистом и что мы строили при нём)
Оригинал взят у anisiya_12 в На изломах социальной структуры (Был ли Сталин марксистом и что мы строили при нём)
По наводке френда domosedun, давшего ссылку на интересный ролик по поводу марксизма, нашла довольно интересные сведения. Кстати.. ролик касается и Сергея Еревандовича. Ролик достаточно большой, но его стоит досмотреть до конца. Там очень интересные рассуждения об элите сталинского периода СССР.
Теперь о Нарымском крае:
Спецпоселенцы в Нарымском крае, 1930-е -1940-е гг.
В интернете есть немало материалов о ссылке в Нарымский край (Томская область) в 1930-е -1940-е гг.
Так как Е.А. Керсновская была сослана туда в 1941 году и работала на лесоповале, то нас интересует эта тема, и здесь будет подборка ссылок по ней.
Напомним, что Евфросиния сначала попала в самый отдаленный поселок на реке Анга, где валила лес для прокладки узкоколейки и зимней дороги. Затем ссыльных перевели в Харск, где почти не было работы, а соответственно, и пищи. Когда наступила зима, бессарабцев переселили в Усть-Тьярм. Нормы выработки (в кубометрах леса) были завышены, учитывали к оплате только качественный лес, а лес в болотистой тайге был плохого качества, что не всегда позволяло выполнять норму. Относительно хорошая оплата начиналась только после выполнения 40 норм, а Евфросинии все время меняли вид работы и такого количества норм у нее просто не набиралось.
Денег и вещей, которые она могла бы обменять на продукты, у нее не было. Евфросиния стала голодать. Несмотря на то, что все думали только о выживании, она продолжала жить по нравственным законам и, чем могла, делилась с земляками.
Начальником суйгинского леспромхоза был назначен Хохрин, беспредельно жестокий в обращении с людьми. Местные лесорубы, узнав о его назначении, плакали.
Евфросиния всегда говорила то, что думала. На собраниях лесорубов в клубе она критиковала Хохрина и в его лице - власть - за завышенные нормы выработки, за запрет членам бригады помогать друг другу. В начале декабря 1941 года Хохрин перевел Евфросинию работать в Суйгу на самый трудный участок, надеясь таким образом скорее избавиться от нее.
В Суйге них было немало иждивенцев - детей и стариков, а им полагалось лишь 150 граммов хлеба в день. Если работавшие отдавали свою еду иждивенцам, членам своей семьи, то сами от недоедания теряли силы и были обречены на смерть. Хохрин и его семья ни в чем не нуждались, были тепло одеты. Евфросиния обвинила Хохрина в том, что голодание детей целиком на его совести.
В феврале 1942 года Евфросиния заболела и не могла ходить на работу. Хохрин велел назначенной им фельдшерице не выписывать ей освобождение от работы и лишил ее пайка. Смерти в рабстве она предпочла скитания на воле и 26 февраля 1942 года бежала из ссылки.
Хохрин регулярно писал на Евфросинию доносы в НКВД, но зимой лесозаготовки были отрезаны от районного центра. Весной за ней пришли, чтобы арестовать, но ее уже не было среди ссыльных, и НКВД объявил Евфросинию в розыск...
1. Виталий Сосницкий из Харькова, автор сайта "История семьи Барко" посвятил его истории своей семьи и памяти всех репрессированных граждан. На сайте приводятся источники об истории Нарымской ссылки.
Виталий прислал нам некоторые фото из советского атласа "Советский Нарым":
Баржа, на которой возли спецпоселенцев
Катер отдела трудпоселений НКВД.
и "лодка с поклажей спецпереселенцев, которую я увидел в одной из тетрадей Керсновской на рисунке..."
На изломах социальной структуры: маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917 - конец 1930-х гг.)
Глава 4. Спецпереселенцы - маргиналы сталинской эпохи.
Глава 4. Спецпереселенцы - маргиналы сталинской эпохи. (окончание)
Постановка проблемы. Историография и источники. Численность, размещение, использование труда спецпереселенцев. Спецпереселенцы (крестьянская ссылка) как фактор колонизации Сибири. Последствия крестьянских принудительных переселений.
Карательная статистика не сохранила сколько-нибудь систематизированных и сводных данных, позволяющих судить о социально-демографическом облике спецпереселенцев. Сведения о динамике половозрастных изменений, о естественном движения населения в спецпоселках в 1930 - 1931 гг., хотя и собирались на местах, но их надежность и полнота ставились под сомнение работниками всех звеньев карательной системы. Только с 1932 г. начал налаживаться первичный статистический учет, на комендатуры стала распространяться сеть ЗАГСов. Для того, чтобы представить хотя бы в общих чертах облик спецпереселенцев, воспользуемся данными СИБЛАГа 1932 г. Учитывая то, что в его комендатурах на тот момент размещалась пятая часть всех спецпереселенцев страны, можно с определенной вероятностью судить о демографических показателях репрессированного сельского населения, оказавшегося в спецпоселках.
Таблица 5.
Половозрастной состав спецпереселенцев, размещенных в комендатурах СИБЛАГа (декабрь 1932 г.), %
Группы комендатур Дети обоего пола до 12 лет Подростки обоего пола 12 - 16 лет Мужчины старше 16 лет Женщины старше 16 лет
Северные (Нарымские) 36,3 11,7 24,5 27,5
Южные (Кузбасские) 30,4 9,3 32,7 27,6
Всего по комендатурам СибЛАГа 34,1 10,8 27,6 27,5
При сравнении приведенных выше сведений о спецпереселенцах в Западной Сибири в 1932 г. с данными Отдела трудпоселений ГУЛАГа по всем комендатурам страны на июль 1938 г. выявляется значительное сходство половозрастных характеристик: в 1938 г. доля детей до 14 лет составляла 33,4 % , подростков 14 - 16 лет - 8,0 % , мужчин старше 16 лет - 28,5 %, женщин старше 16 - 30,1 %. Это дает основание считать спецпереселенцев 1930-х гг. специфическим социумом с относительно стабильными социо-демографическими параметрами. Специфику же ему придавало соотношение в комендатурах в разные периоды между показателями рождаемости и смертности.
Первые месяцы и годы пребывания крестьян на спецпоселении сопровождались катастрофически возросшей смертностью.
Таблица 6.
Возрастной состав умерших в комендатурах СИБЛАГа ( июль 1932 г.), %
Группы комендатур Умершие
До 1 года От 1 до 3 лет от 4 до 8 лет от 9 до 16 лет от 17 и старше % умерших от общего числа
Северные (Нарымские) 11,3 21,0 11,3 5,0 51,4 6,0
Южные (Кузбасские) 27,8 17,4 9,3 2,8 42,7 5,0
Всего по комендатурам СибЛАГа 19,5 19,2 10,3 3,9 47,1 5,5
Так, если в местах заключения статистика тех лет устойчивой считала "плановую убыль", т.е. смертность в пределах 5 - 7 % в год, то в комендатурах СИБЛАГа в 1931 - 1932 гг. в отдельные месяцы смертность достигала 5 - 6 %. В наибольшей степени смертность поражала крайние возрастные группы (младенцев, грудных детей и стариков). Данные за июль 1932 г. показывают, что среди умерших почти 40 % составили дети до 4 лет. В отдельных комендатурах до года не доживал каждый третий новорожденный. Смертность в те годы в 4 - 5 раз превышала рождаемость. Как показывает анализ тенденций в сфере естественного движения населения спецпоселков за десять лет, в течение первых пяти лет (1930 - 1935) пребывания смертность среди спецпереселенцев в комендатурах намного превышала рождаемость. И только со второй половины 1930-х гг. в комендатурах по показателям рождаемость приблизилась к смертности, а затем и несколько стала превышать последние, что означало завершение в целом периода трагической адаптации репрессированного крестьянства к новым условиям существования. О том, какими были демографические показатели в трудпоселках десять лет спустя, в 1941 г., дают представление следующие цифры. Согласно статистике, учитывавшей комендатуры в сельской местности на территории тогдашней Новосибирской области, в этих трудпоселках за 1941 г. родился 471 ребенок, тогда как число умерших всех возрастов составило 457 чел. Однако среди последних по прежнему чрезвычайно высокой (около 24 %) оставалась доля детской смертности до 1 года.
В 1931 г. произошли и значительные сдвиги в системе организации и управления "кулацкой ссылкой". С весны 1931 г. она после упразднения республиканских НКВД перешла в ведение ОГПУ. В составе ГУЛАГа был создан отдел спецпоселений (ОСП), а на местах комендантские отделы бывшего НКВД влились в состав региональных УЛАГов. Другое изменение касалось уточнения приоритетов власти в деле перманентного проведения крестьянских депортаций. Конфискация в перечне основных целей отошла на второй план, а на первый стала выдвигаться задача обеспечения экономики принудительно используемой крестьянской "рабсилой". Именно это направление стало стержнем работы созданной решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 марта 1931 г. специальной комиссии под председательством зам. председателя СНК СССР А. Андреева, помимо него в комиссию вошли П. Постышев и Г. Ягода.
На указанную комиссию возлагалось "наблюдение и руководство работой по выселению и расселению кулаков" в первую очередь в целях упорядочения и более рационального использования труда спецпереселенцев. То, что эта задача была возведена в ранг государственной, свидетельствует то, что с момента создания комиссии А. Андреева (с октября 1931 г. его на этом посту сменил Я. Рудзутак) ни одно директивное решение по спецпереселенцам не принималось без предварительного обсуждения и подготовки проектов соответствующих документов в комиссии Андреева - Рудзутака. Далее документы поступали на рассмотрение Политбюро, и после утверждения последним оформлялись в "советском порядке" как постановления ЦИК или СНК СССР. На краевом уровне решением вопросов высылки, расселения и использования труда "раскулаченных" занимались комиссии, являвшиеся фактически исполнительными органами комиссии Политбюро. В Западной Сибири эти функции выполняла действовавшая в период с августа 1931 г. до осени 1932 г.
Междуведомственная комиссии по устройству и хозяйственному использованию спецпереселенцев под руководством полномочного представителя ОГПУ по Запсибкраю Л. Заковского. Как центральная, так и краевые (областные) комиссии, несмотря на свой формально междуведомственный статус фактически контролировались и направлялись руководством ОГПУ и его полпредами на местах. Это отражало возросшие роль и влияние ОГПУ не только в политической, но и экономической жизни. Именно руководство ОГПУ через комиссию Политбюро стремилось упорядочить и направлять потоки принудительной крестьянской миграции с учетом целей и задач экономической и колонизационной политики, в воплощении которой ОГПУ стало играть важное, а порой и решающее значение, особенно в деле освоения восточных районов страны с помощью т.н. спецконтингента.
Новые функции ОГПУ были зафиксированы в секретном постановлении СНК СССР от 1 июля 1931 г., пункт первый которого гласил: "Поручить ОГПУ административное управление всеми спецпереселенцами и использование их труда как по договорам с промышленными и сельскохозяйственными организациями, так и путем непосредственной организации различных предприятий". Это, позволяло карательным органам не только выполнять функции по передачи "спецрабсилы" различным хозяйственным органам, но и самим разрабатывать освоенческие программы, создавать в районах предполагаемой колонизации своеобразные анклавы, где им принадлежала бы полнота и административной и хозяйственной власти.
Реализация одной из таких программ развернулась в 1930-х гг. на территории Нарымского края (округа). В столь же ярком виде и в те же годы штрафная крестьянская колонизация проводилась на территории Северного Казахстана.
Неординарность планов подобной колонизации находила отражение и в лексике документов тех лет. Так, термин "освоение" использовался не только в общепринятом контексте (освоение силами спецпереселенцев), но и как качественный признак деятельности карательных, хозяйственных и других органов по расселению и закреплению в местах нового вселения "раскулаченных" ("освоение контингентов").
Толчков к появлению особых планов освоения Нарымского севера, оформленных в качестве государственной программы было несколько. Главный из них - опыт из предыдущей попытки колонизации 1930 г., показавшей как явный недостаток людских и материальных ресурсов, сосредоточенных в спецпоселках, так и необходимость сосредоточения функций по организации освоения в одних руках. Людские ресурсы были пополнены в ходе осуществления крупномасштабной карательной акции весной - летом 1931 г. по "внутрикраевому" переселению 40 тыс. кулацких хозяйств" из южных районов региона на Нарымский север, к 50 тыс. спецпереселенцев, расселенных там, прибавилось еще 182 тыс. чел. Что же касается особой роли ОГПУ в руководстве процессами освоения новых территорий, то это нашло отражение в принятом комиссией А. Андреева решении, утвержденном 10 августа 1931 г. Политбюро.
В нем говорилось о необходимости усиления руководства и контроля со стороны ОГПУ "за устройством и использованием спецпереселенцев", специально оговаривалось, что если в случае с передаваемыми для использования в промышленности или в сельском хозяйстве спецпереселенцами организация спецпоселков и осуществление в них жилищного и хозяйственного строительства является заботой соответствующих хозорганизаций, то в Нарымском крае и Акмолинском районе Казахстана ответственность за создание этой инфраструктуры целиком возлагалась на ОГПУ. Ключевым документом, превратившим карательную колонизацию Нарыма в государственную программу, стало постановление СНК СССР от 28 декабря 1931 г. "О хозяйственном устройстве спецпереселенцев в Нарымском крае ". Однако согласно указанному постановлению, ОГПУ не обладало всей полнотой распорядительных функций на территории Нарымских комендатур: вся хозяйственная деятельность, а также инфраструктура снабжения, здравоохранения, просвещения и т.д., создаваемая в местах дислокации комендатур, продолжали находиться в ведении соответствующих наркоматов и ведомств, хотя ОГПУ обладало исключительными полномочиями контроля за деятельностью последних в деле использования труда спецпереселенцев, расходования централизованных средств для нужд спецпереселенцев и т.д.
Карательная вертикаль управления в Нарыме и Казахстане была окончательно сформирована весной - летом 1933 г., когда было принято новое правительственное постановление, в рамках которого наркоматы и хозорганы, обслуживавшие спецпереселенцев в Нарыме и Северном Казахстане, занятых сельским хозяйством, рыболовством, промыслами и другими видами хозяйственной деятельности, обязывались передать все имеющиеся у них на этих территориях денежные и материальные средства и кадровый состав аппаратов в ведение ОГПУ (исключение делалось только для лесозаготовительных организаций края). И только в конце 1937 г. произошел обратный процесс передачи хозяйственной деятельности и социально-бытовой инфраструктуры Нарымских комендатур в ведение местных органов. Таким образом, можно считать, что на протяжении почти всего периода 1930-х гг. Нарымский край являлся своеобразным полигоном для осуществления здесь форсированной государственной колонизации в ее специфическом, карательном варианте. Подобная программа по своим масштабам являлась одной из крупнейших, в ее реализацию было вовлечено от 10 до 15 % общей численности спецпереселенцев страны (около 200 тыс. чел. на 1931 г. и около 120 тыс. на 1938 г.), и сам процесс ее создания, корректировки и осуществления представляет несомненный интерес.
Работа над специальной программой освоения Нарымского Севера проходила осенью 1931 г. и велась в тесной координации местных региональных органов с центральными. В августе - сентябре 1931 г. по поручению комиссии А. Андреева в Сибирь выехал наделенный широкими полномочиями член ЦКК-РКИ М. Муранов, обследовавший положение в северных (Нарымских) и южных (Кузбасских) комендатурах. 1 и 2 октября 1931 г. Запсибкрайком провел расширенное совещание, посвященное этому вопросу с участием М. Муранова, на котором обсуждались перспективы освоения Нарымского Севера силами спецпереселенцев. На завершающей стадии работу возглавил зам. Начальника ГУЛАГа М. Берман. Согласованные с краевыми партийно-советскими и хозяйственными органами предложения легли в основу принятого 28 декабря 1931 г. правительственного постановления по Нарыму. В нем ставилась задача в ближайшие два года (1932 - 1933) полностью освободиться от завоза в Нарымский край хлеба, фуража и овощей для снабжения спецпереселенцев и местных жителей и перейти на снабжение сельскохозяйственной продукцией собственного производства. С этой целью предусматривалось придать сельскохозяйственный профиль четырем комендатурам с населением в них 55,7 тыс. чел. На лесозаготовках и кустарных промыслах должны были трудиться спецпереселенцы десяти комендатур с населением в них 160,2 тыс. чел. Лесозаготовительная программа предполагала начиная с 1932 г. заготавливать и вывозить ежегодно 2,3 млн. кубометров древесины. Валовый объем продукции кустарных промыслов в денежном исчислении в 1932 г. должен был составить 16 млн. руб. Начиная с 1932 г. планировалось вылавливать 5 тыс. т. рыбы.
Реальное выполнение этих государственных заданий значительно отличалось от плановых показателей. Ни к 1933 г., ни позднее (до конца 1930-х гг.) Нарымский край так и не превратился в территорию, полностью независимую от завоза хлеба, овощей и другой сельхозпродукции. Удалось добиться самообеспечения продукцией сельскохозяйственных неуставных артелей, однако госпоставки полностью не выполнялись. Заготовка леса за 1932 - 1939 гг. составила 4 128 тыс. кубометров, т.е. значительно ниже запланированных показателей. Планировавшийся годовой объем вылова рыбы был достигнут рыбозаготовительными организациями только в 1937 г.
Приведенные выше данные, свидетельствовавшие о весьма значительных отклонениях реального процесса колонизации от плановых предположений, уже в 1930-е гг. являлись предметом особого анализа и интерпретации представителями того же карательного ведомства. Наиболее развернутую оценку итогам семилетнего периода освоения Нарымского Севера под эгидой СибЛАГа в начале 1938 г. дал начальник отдела трудовых поселений И. Долгих при передаче хозяйственных функций и инфраструктуры Нарымских комендатур в ведение местных государственных органов. В преамбуле докладной записки он отмечал: "Государственные средства, затраченные на капиталовложения, вселение и первоначальное устройство трудпоселенцев, уже возвращены с большой эффективностью... Нарым успешно превращается из округа потребляющего в округ производящий". В итоге утверждалось, что постановление СНК СССР от 28 декабря 1931 г. "выполнено полностью".
Действительно, отрицать или принижать вклад спецпереселенцев в освоение Нарымского Севера не следует. По ряду параметров освоенческие результаты даже превысили запланированные. И это становится очевиднее на фоне общесоюзных цифр, характеризовавших производственную деятельность "кулацкой ссылки". Так, если за 1930 - 1937 гг. в спецпоселках было раскорчевано и расчищено от кустарника и мелкого леса около 240 тыс. га, то из них на долю Нарымских комендатур пришлось почти 139 тыс. га, или более половины выполненного объема этого вида работ. В дорожном строительстве: из построенных к 1938 г. спецпереселенцами 7 294 км. дорог нарымский вклад выразился цифрой в 3 812 км. Если в 1931 г. посевы в северных районах под пшеницу составили всего 285 га, а урожай составил чуть более 4 ц/га, то в 1937 г. посев пшеницы составил около 13 тыс. га при средней урожайности 7 ц/га. Весьма впечатляющими для ранее необжитых мест были цифры о развитии социально-культурной и бытовой инфраструктуры (школы, больницы и медпункты, ясли, клубы и т.д.). В 1931 г. медперсонал состоял из 45 чел., а в 1937 г. он насчитывал 130 чел. Количество начальных и неполных средних школ на территории нарымских комендатур (238) позволяло обеспечить почти полный охват детей школьным обучением. Однако имелась оборотная и гораздо более впечатляющая сторона у процесса освоения Нарыма силами спецпереселенцев. Ярким показателем трагической стороны спецколонизации стало появление в крае 16 детских домов, где к 1937 г. было размещено 3 300 детей-сирот.
О громадной смертности в спецпоселках в первые годы развертывания комендатур в своей докладной записке И. Долгих предпочел упомянуть вскользь и отметил только, что до 1935 г. "естественный" прирост населения среди трудпоселенцев представлял собой отрицательную величину" (смертность превосходила рождаемость). В документах СибЛАГа содержится информация о том, что только с июня 1931 г. по июнь 1932 г. в нарымских комендатурах умерло свыше 25 тыс. чел., или 11,7 % от общей численности спецпереселенцев, 80% умерших составили дети. Судя по данным за вторую половину 1932 г., смертность здесь уменьшилась и составляла примерно 1тыс. умерших в месяц, т.е. до 12 тыс. в год. В 1933 г. в ходе массовой депортации в северные комендатуры городских деклассированных элементов смертность здесь вновь резко подскочила. Так, по данным комиссии крайкома, расследовавшей обстоятельства трагедии на Назинском острове в Александровско-Ваховской комендатуре, смертность среди вновь вселенного контингента приобрела катастрофические масштабы, из 10 тыс. прибывших треть погибла, имелись факты людоедства. Таким образом, по приблизительным подсчетам с 1930 по 1937 гг. в нарымских комендатурах погибло не менее 65 - 70 тыс. чел.
Следует иметь в виду, что принудительный труд в силу своей природы не мог быть результативным, эффективным. Хозяйственная деятельность спецпереселенцев в большинстве отраслей экономики носила затратный, неэффективный характер. На Севере до середины 1930-х гг. даже кустарные промыслы при наличии гигантской сырьевой базы являлись убыточными. Поголовье лошадей и скота в нарымских комендатурах в эти же годы не только не росло, а снижалось. Долг неуставных артелей государству с годами возрастал, о чем свидетельствуют ежегодно направлявшиеся руководством спецпоселениями ходатайства в директивные органы с просьбой об отсрочке погашения долгов. В июле 1936 г. наркомат финансов поставил правительство в известность о том, что долг неуставных артелей Западной Сибири Сельхозбанку за 1931 - 1935 гг. составил 31 млн руб. Кроме того, освоение Севера силами "кулацкой ссылки" изначально зиждилось на принуждении и потому не имело под собой долговременных перспектив. Не случайно, когда в середине 1930-х гг. остро встал вопрос о правовом положении спецпереселенцев (влечет ли за собой восстановление в гражданских правах право свободного выезда из спецпоселков), Г. Ягода 17 января 1935 г. обратился к И. Сталину с письмом, в котором отмечал: "...по мере восстановления в правах отмечены массовые выезды трудпоселенцев из мест поселения, что срывает мероприятия по освоению необжитых мест. Вместе с тем возвращение восстановленных трудпоселенцев в те края, откуда они были выселены, политически нежелательно.
Считаю целесообразным издание ЦИКом Союза ССР дополнения в постановлению от 27 мая 1934 г., где должно быть указано, что восстановление в правах трудпоселенцев не дает им права выезда из мест вселения". Неделю спустя, 25 января 1935 г., соответствующее постановление ЦИК СССР было принято, оно узаконило пожизненность "кулацкой ссылки". И только начиная с 1938 г. разрешение на выезд из комендатур стала получать молодежь, послабления для которой делалось властями отнюдь не из благих побуждений, а с целью провести черту между поколениями. В годы войны с призывом на военную службу и трудомобилизации мужского населения из комендатур и последовавшим за этим массовым снятием "бывших кулаков" и членов их семей со спецучета НКВД была подведена черта под почти 15 летним периодом форсированной принудительной колонизации северных районов Западной Сибири силами главным образом репрессированного крестьянства, подвергнутого, согласно терминологии сталинской пропаганды, "трудовому перевоспитанию".
Для того, чтобы представить реальное положение спец(труд)поселенцев в сталинском обществе к концу 1930 - началу 1940 - х гг., достаточно обозначить и сопоставить объем ограничений и дискриминаций, налагаемым на них властями, с теми немногочисленными правами, которыми они могли воспользоваться, согласно нормативным документам тех лет. Перечень прав и ограничений спецпереселенцев (трудпоселенцев) (указан год принятия нормативного акта)
А. Права
Спецпереселенцы, работающие в промышленности на основе договоров ГУЛАГа с хозорганами в части условий работы и оплаты труда приравниваются к вольнонаемным рабочим (1930 г.)
Дети трудпоселенцев после окончания средней школы принимаются в техникумы и вузы на общих основаниях (1935)
Все трудпоселенческие неуставные артели переводятся на положение уставных артелей (колхозов) (1938)
Дети трудпоселенцев при достижении 16 лет освобождаются из трудпоселков без права проживания в режимных местностях (1938 г.)
Трудопоселенцам разрешается работать шоферами в пределах района, в котором трудопоселенцам разрешено передвижение (1938 г.)
На всех трудопоселенцев, работающих в хозорганизациях администрация заводит трудовые книжки, не делая в них отметок " т/п " (1939 г.)
Перевод трудопоселенцев из одного предприятия в другое на основании распоряжения органов НКВД не прерывает стажа их работы (1940 г.)
Б. Ограничения
Из зарплаты спецпереселенцев на расходы по управлению и обслуживанию их аппаратом ОГПУ удерживается 5 % (1931 г.)
Спецпереселенцы на основании ст. 30 Закона о всеобщей воинской обязанности на военный учет не берутся и в РККА и ВМФ не призываются (1931 г.)
Трудпоселенцы права выезда с мест поселения не имеют (1935 г.)
Трудопоселенцы, не имеющие паспортов и закрепленные в определенных местах поселения без права выезда оттуда, не могут быть членами профсоюза (1937 г.)
Предусматривается отселение трудопоселенцев из 5-километровой зоны от линии железной дороги (1939 г.)
Трудопоселенцам, снятым с учета и освобожденным из трудссылки запрещается проживать в режимных местностях (1940 г.)
При регистрации брака, развода, рождения и смерти свидетельства об этих актах трудопоселенцам на руки не выдаются (1940 г.)
Из приведенных перечней следует, что практически все права, предоставлявшиеся спецпереселенцам по нормативным актам, либо изначально сопровождались оговорками, сводившими практически на нет упомянутые права, либо "гасились" уже существовавшими или вновь вводимыми ограничениями или дискриминациями. Так, работавшие на производстве спецпереселенцы (трудопоселенцы) формально приравнивались по условиям работы и оплате труда к вольнонаемным рабочим (см. п. 1 прав). Однако, согласно вводимым ограничениям (см. пп. 2, 4) из их зарплаты производились удержания на содержание карательно-надзорного аппарата, а сами спецпереселенцы (трудопоселенцы) не имели права состоять членами профсоюзов, что лишало их основных социально-правовых льгот тех лет для трудящихся. Трудопоселенцы, освобожденные из ссылки, а также дети трудопоселенцев, достигшие 16-летнего возраста, получали право выезда из трудпоселений, но при этом им запрещалось проживание в т.н. режимных
местностях (крупных городах, пограничных зонах и т. д.). Подобное ограничение носило вдвойне дискриминационный характер, ибо в таком случае взрослым трудопоселенцам предписывалось покидать крупные города (Новосибирск, Свердловск, Новокузнецк и др.), где они ранее принудительно размещались той же властью в силу производственной необходимости. Но в еще более безвыходном положении оказывалась трудпоселенческая молодежь: она наделялась правом поступать в вузы, но это право "гасилось" запретами для них на проживание в режимных местностях, то есть в крупных городах, где тогда находились как правило, основные вузы и техникумы. Примечательно, что в 1939 г. даже явно далекий от сочувствия репрессированному крестьянству тогдашний прокурор СССР М. Панкратьев в своем служебном письме на имя председателя СНК СССР В. Молотова обращал внимание на это возникавшее противоречие. По мнению прокурора, было бы правильным сузить круг режимных городов до Москвы, Ленинграда и городов, расположенных в погранполосе. Однако в начале 1940 г. он получил на свой запрос бюрократический и ничем не мотивированный отказ из СНК.
Таким образом, правовые послабления, если и делались, то были адресными и касались главным образом молодежи, да и то весьма противоречивым и непоследовательным образом. Уделом взрослых репрессированных крестьян становилась бессрочная ссылка. Но и здесь вводилось всего рода деление на "чистых" и "нечистых". К первым власти относили лиц, "восстановленных в правах" за трудовые успехи и лояльность режиму. Не имея права выезда из мест поселения, они, тем не менее, наделялись некоторыми льготами и преимуществами, выделявшими их из массы "не восстановленных" трудопоселенцев. Так, "восстановленные в правах" трудопоселенцы из числа "ударников труда" получали возможность временно выехать в другие районы страны в командировку, по направлению на лечение и т.д.
Им также предоставлялось право свободного передвижения в пределах всего района, а также выбора работы там по своему усмотрению. Следовательно, даже такая внешне однородная масса, как спец(труд)переселенцы, была иерархизирована. К концу 1930-х гг. в ней установилось деление на несколько категорий: молодежь, "восстановленные в правах", "неправовые" лица, различавшиеся между собой объемом прав и ограничений, что облегчало возможности карательных органов в деле манипулирования поведением спецпереселенцев - "кулаков". Накануне Отечественной войны основная масса последних по своим статусным характеристикам занимала промежуточное положение между "правовым" советским населением и новыми маргиналами сталинской эпохи - этническими спецпереселенцами.
Таким образом, рассмотрение феномена возникновения и существования на протяжении почти 20 лет одной из самых массовых маргинальных групп-спецпереселенцев позволяет сделать следующие выводы:
Само формирование и искусственно поддерживаемое в течение длительного времени такой ранее не существовавшей в карательной практике категории, как спецпереселенцы, свидетельствует о наличии нескольких факторов, определявших политику раскрестьянивания. Это, в первую очередь, являлось частью реализации сталинских планов ускоренной модернизации экономики любой ценой. "Перепахивание" социальной структуры крестьянства и перевод в маргинальное, дискриминируемое и несвободное состояние нескольких миллионов сельских жителей выступало одним из средств для достижения этой цели;
По глубине ломка уклада жизни, мировоззрения и мотивации поведения и деятельности репрессированного крестьянства превосходила аналогичные изменения в других рассматриваемых маргинальных группах. В значительной мере это происходило потому, что крестьянская ссылка носила семейный характер и деструктивному воздействию подвергался не столько отдельный индивид, сколько семья как социальный институт. Разрушительное действие репрессий на семейный уклад и психологию не подлежат сомнению;
Маргинализация коснулась и такой стороны поведения и деятельности крестьян, как мотивация к труду. По статистике, только треть крестьянства использовалась на работах в традиционной сфере сельского хозяйства и в промыслах. Две трети крестьян по сути прошли этап форсированной и насильственной пролетаризации, чем подчеркивалось разнообразие форм их маргинализации;
Социально-психологические последствия раскрестьянивания и по сей день не устранены. Свою корневую основу - малую родину - утратило несколько поколений потомков спецпереселенцев, оказавшихся рассеянными на громадных территориях бывшей сталинской империи.
Источник: , 1
По наводке френда domosedun, давшего ссылку на интересный ролик по поводу марксизма, нашла довольно интересные сведения. Кстати.. ролик касается и Сергея Еревандовича. Ролик достаточно большой, но его стоит досмотреть до конца. Там очень интересные рассуждения об элите сталинского периода СССР.
Click to viewТеперь о Нарымском крае:
Спецпоселенцы в Нарымском крае, 1930-е -1940-е гг.
В интернете есть немало материалов о ссылке в Нарымский край (Томская область) в 1930-е -1940-е гг.
Так как Е.А. Керсновская была сослана туда в 1941 году и работала на лесоповале, то нас интересует эта тема, и здесь будет подборка ссылок по ней.
Напомним, что Евфросиния сначала попала в самый отдаленный поселок на реке Анга, где валила лес для прокладки узкоколейки и зимней дороги. Затем ссыльных перевели в Харск, где почти не было работы, а соответственно, и пищи. Когда наступила зима, бессарабцев переселили в Усть-Тьярм. Нормы выработки (в кубометрах леса) были завышены, учитывали к оплате только качественный лес, а лес в болотистой тайге был плохого качества, что не всегда позволяло выполнять норму. Относительно хорошая оплата начиналась только после выполнения 40 норм, а Евфросинии все время меняли вид работы и такого количества норм у нее просто не набиралось.
Денег и вещей, которые она могла бы обменять на продукты, у нее не было. Евфросиния стала голодать. Несмотря на то, что все думали только о выживании, она продолжала жить по нравственным законам и, чем могла, делилась с земляками.
Начальником суйгинского леспромхоза был назначен Хохрин, беспредельно жестокий в обращении с людьми. Местные лесорубы, узнав о его назначении, плакали.
Евфросиния всегда говорила то, что думала. На собраниях лесорубов в клубе она критиковала Хохрина и в его лице - власть - за завышенные нормы выработки, за запрет членам бригады помогать друг другу. В начале декабря 1941 года Хохрин перевел Евфросинию работать в Суйгу на самый трудный участок, надеясь таким образом скорее избавиться от нее.
В Суйге них было немало иждивенцев - детей и стариков, а им полагалось лишь 150 граммов хлеба в день. Если работавшие отдавали свою еду иждивенцам, членам своей семьи, то сами от недоедания теряли силы и были обречены на смерть. Хохрин и его семья ни в чем не нуждались, были тепло одеты. Евфросиния обвинила Хохрина в том, что голодание детей целиком на его совести.
В феврале 1942 года Евфросиния заболела и не могла ходить на работу. Хохрин велел назначенной им фельдшерице не выписывать ей освобождение от работы и лишил ее пайка. Смерти в рабстве она предпочла скитания на воле и 26 февраля 1942 года бежала из ссылки.
Хохрин регулярно писал на Евфросинию доносы в НКВД, но зимой лесозаготовки были отрезаны от районного центра. Весной за ней пришли, чтобы арестовать, но ее уже не было среди ссыльных, и НКВД объявил Евфросинию в розыск...
1. Виталий Сосницкий из Харькова, автор сайта "История семьи Барко" посвятил его истории своей семьи и памяти всех репрессированных граждан. На сайте приводятся источники об истории Нарымской ссылки.
Виталий прислал нам некоторые фото из советского атласа "Советский Нарым":
Баржа, на которой возли спецпоселенцев
Катер отдела трудпоселений НКВД.
и "лодка с поклажей спецпереселенцев, которую я увидел в одной из тетрадей Керсновской на рисунке..."
На изломах социальной структуры: маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917 - конец 1930-х гг.)
Глава 4. Спецпереселенцы - маргиналы сталинской эпохи.
Глава 4. Спецпереселенцы - маргиналы сталинской эпохи. (окончание)
Постановка проблемы. Историография и источники. Численность, размещение, использование труда спецпереселенцев. Спецпереселенцы (крестьянская ссылка) как фактор колонизации Сибири. Последствия крестьянских принудительных переселений.
Карательная статистика не сохранила сколько-нибудь систематизированных и сводных данных, позволяющих судить о социально-демографическом облике спецпереселенцев. Сведения о динамике половозрастных изменений, о естественном движения населения в спецпоселках в 1930 - 1931 гг., хотя и собирались на местах, но их надежность и полнота ставились под сомнение работниками всех звеньев карательной системы. Только с 1932 г. начал налаживаться первичный статистический учет, на комендатуры стала распространяться сеть ЗАГСов. Для того, чтобы представить хотя бы в общих чертах облик спецпереселенцев, воспользуемся данными СИБЛАГа 1932 г. Учитывая то, что в его комендатурах на тот момент размещалась пятая часть всех спецпереселенцев страны, можно с определенной вероятностью судить о демографических показателях репрессированного сельского населения, оказавшегося в спецпоселках.
Таблица 5.
Половозрастной состав спецпереселенцев, размещенных в комендатурах СИБЛАГа (декабрь 1932 г.), %
Группы комендатур Дети обоего пола до 12 лет Подростки обоего пола 12 - 16 лет Мужчины старше 16 лет Женщины старше 16 лет
Северные (Нарымские) 36,3 11,7 24,5 27,5
Южные (Кузбасские) 30,4 9,3 32,7 27,6
Всего по комендатурам СибЛАГа 34,1 10,8 27,6 27,5
При сравнении приведенных выше сведений о спецпереселенцах в Западной Сибири в 1932 г. с данными Отдела трудпоселений ГУЛАГа по всем комендатурам страны на июль 1938 г. выявляется значительное сходство половозрастных характеристик: в 1938 г. доля детей до 14 лет составляла 33,4 % , подростков 14 - 16 лет - 8,0 % , мужчин старше 16 лет - 28,5 %, женщин старше 16 - 30,1 %. Это дает основание считать спецпереселенцев 1930-х гг. специфическим социумом с относительно стабильными социо-демографическими параметрами. Специфику же ему придавало соотношение в комендатурах в разные периоды между показателями рождаемости и смертности.
Первые месяцы и годы пребывания крестьян на спецпоселении сопровождались катастрофически возросшей смертностью.
Таблица 6.
Возрастной состав умерших в комендатурах СИБЛАГа ( июль 1932 г.), %
Группы комендатур Умершие
До 1 года От 1 до 3 лет от 4 до 8 лет от 9 до 16 лет от 17 и старше % умерших от общего числа
Северные (Нарымские) 11,3 21,0 11,3 5,0 51,4 6,0
Южные (Кузбасские) 27,8 17,4 9,3 2,8 42,7 5,0
Всего по комендатурам СибЛАГа 19,5 19,2 10,3 3,9 47,1 5,5
Так, если в местах заключения статистика тех лет устойчивой считала "плановую убыль", т.е. смертность в пределах 5 - 7 % в год, то в комендатурах СИБЛАГа в 1931 - 1932 гг. в отдельные месяцы смертность достигала 5 - 6 %. В наибольшей степени смертность поражала крайние возрастные группы (младенцев, грудных детей и стариков). Данные за июль 1932 г. показывают, что среди умерших почти 40 % составили дети до 4 лет. В отдельных комендатурах до года не доживал каждый третий новорожденный. Смертность в те годы в 4 - 5 раз превышала рождаемость. Как показывает анализ тенденций в сфере естественного движения населения спецпоселков за десять лет, в течение первых пяти лет (1930 - 1935) пребывания смертность среди спецпереселенцев в комендатурах намного превышала рождаемость. И только со второй половины 1930-х гг. в комендатурах по показателям рождаемость приблизилась к смертности, а затем и несколько стала превышать последние, что означало завершение в целом периода трагической адаптации репрессированного крестьянства к новым условиям существования. О том, какими были демографические показатели в трудпоселках десять лет спустя, в 1941 г., дают представление следующие цифры. Согласно статистике, учитывавшей комендатуры в сельской местности на территории тогдашней Новосибирской области, в этих трудпоселках за 1941 г. родился 471 ребенок, тогда как число умерших всех возрастов составило 457 чел. Однако среди последних по прежнему чрезвычайно высокой (около 24 %) оставалась доля детской смертности до 1 года.
В 1931 г. произошли и значительные сдвиги в системе организации и управления "кулацкой ссылкой". С весны 1931 г. она после упразднения республиканских НКВД перешла в ведение ОГПУ. В составе ГУЛАГа был создан отдел спецпоселений (ОСП), а на местах комендантские отделы бывшего НКВД влились в состав региональных УЛАГов. Другое изменение касалось уточнения приоритетов власти в деле перманентного проведения крестьянских депортаций. Конфискация в перечне основных целей отошла на второй план, а на первый стала выдвигаться задача обеспечения экономики принудительно используемой крестьянской "рабсилой". Именно это направление стало стержнем работы созданной решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 марта 1931 г. специальной комиссии под председательством зам. председателя СНК СССР А. Андреева, помимо него в комиссию вошли П. Постышев и Г. Ягода.
На указанную комиссию возлагалось "наблюдение и руководство работой по выселению и расселению кулаков" в первую очередь в целях упорядочения и более рационального использования труда спецпереселенцев. То, что эта задача была возведена в ранг государственной, свидетельствует то, что с момента создания комиссии А. Андреева (с октября 1931 г. его на этом посту сменил Я. Рудзутак) ни одно директивное решение по спецпереселенцам не принималось без предварительного обсуждения и подготовки проектов соответствующих документов в комиссии Андреева - Рудзутака. Далее документы поступали на рассмотрение Политбюро, и после утверждения последним оформлялись в "советском порядке" как постановления ЦИК или СНК СССР. На краевом уровне решением вопросов высылки, расселения и использования труда "раскулаченных" занимались комиссии, являвшиеся фактически исполнительными органами комиссии Политбюро. В Западной Сибири эти функции выполняла действовавшая в период с августа 1931 г. до осени 1932 г.
Междуведомственная комиссии по устройству и хозяйственному использованию спецпереселенцев под руководством полномочного представителя ОГПУ по Запсибкраю Л. Заковского. Как центральная, так и краевые (областные) комиссии, несмотря на свой формально междуведомственный статус фактически контролировались и направлялись руководством ОГПУ и его полпредами на местах. Это отражало возросшие роль и влияние ОГПУ не только в политической, но и экономической жизни. Именно руководство ОГПУ через комиссию Политбюро стремилось упорядочить и направлять потоки принудительной крестьянской миграции с учетом целей и задач экономической и колонизационной политики, в воплощении которой ОГПУ стало играть важное, а порой и решающее значение, особенно в деле освоения восточных районов страны с помощью т.н. спецконтингента.
Новые функции ОГПУ были зафиксированы в секретном постановлении СНК СССР от 1 июля 1931 г., пункт первый которого гласил: "Поручить ОГПУ административное управление всеми спецпереселенцами и использование их труда как по договорам с промышленными и сельскохозяйственными организациями, так и путем непосредственной организации различных предприятий". Это, позволяло карательным органам не только выполнять функции по передачи "спецрабсилы" различным хозяйственным органам, но и самим разрабатывать освоенческие программы, создавать в районах предполагаемой колонизации своеобразные анклавы, где им принадлежала бы полнота и административной и хозяйственной власти.
Реализация одной из таких программ развернулась в 1930-х гг. на территории Нарымского края (округа). В столь же ярком виде и в те же годы штрафная крестьянская колонизация проводилась на территории Северного Казахстана.
Неординарность планов подобной колонизации находила отражение и в лексике документов тех лет. Так, термин "освоение" использовался не только в общепринятом контексте (освоение силами спецпереселенцев), но и как качественный признак деятельности карательных, хозяйственных и других органов по расселению и закреплению в местах нового вселения "раскулаченных" ("освоение контингентов").
Толчков к появлению особых планов освоения Нарымского севера, оформленных в качестве государственной программы было несколько. Главный из них - опыт из предыдущей попытки колонизации 1930 г., показавшей как явный недостаток людских и материальных ресурсов, сосредоточенных в спецпоселках, так и необходимость сосредоточения функций по организации освоения в одних руках. Людские ресурсы были пополнены в ходе осуществления крупномасштабной карательной акции весной - летом 1931 г. по "внутрикраевому" переселению 40 тыс. кулацких хозяйств" из южных районов региона на Нарымский север, к 50 тыс. спецпереселенцев, расселенных там, прибавилось еще 182 тыс. чел. Что же касается особой роли ОГПУ в руководстве процессами освоения новых территорий, то это нашло отражение в принятом комиссией А. Андреева решении, утвержденном 10 августа 1931 г. Политбюро.
В нем говорилось о необходимости усиления руководства и контроля со стороны ОГПУ "за устройством и использованием спецпереселенцев", специально оговаривалось, что если в случае с передаваемыми для использования в промышленности или в сельском хозяйстве спецпереселенцами организация спецпоселков и осуществление в них жилищного и хозяйственного строительства является заботой соответствующих хозорганизаций, то в Нарымском крае и Акмолинском районе Казахстана ответственность за создание этой инфраструктуры целиком возлагалась на ОГПУ. Ключевым документом, превратившим карательную колонизацию Нарыма в государственную программу, стало постановление СНК СССР от 28 декабря 1931 г. "О хозяйственном устройстве спецпереселенцев в Нарымском крае ". Однако согласно указанному постановлению, ОГПУ не обладало всей полнотой распорядительных функций на территории Нарымских комендатур: вся хозяйственная деятельность, а также инфраструктура снабжения, здравоохранения, просвещения и т.д., создаваемая в местах дислокации комендатур, продолжали находиться в ведении соответствующих наркоматов и ведомств, хотя ОГПУ обладало исключительными полномочиями контроля за деятельностью последних в деле использования труда спецпереселенцев, расходования централизованных средств для нужд спецпереселенцев и т.д.
Карательная вертикаль управления в Нарыме и Казахстане была окончательно сформирована весной - летом 1933 г., когда было принято новое правительственное постановление, в рамках которого наркоматы и хозорганы, обслуживавшие спецпереселенцев в Нарыме и Северном Казахстане, занятых сельским хозяйством, рыболовством, промыслами и другими видами хозяйственной деятельности, обязывались передать все имеющиеся у них на этих территориях денежные и материальные средства и кадровый состав аппаратов в ведение ОГПУ (исключение делалось только для лесозаготовительных организаций края). И только в конце 1937 г. произошел обратный процесс передачи хозяйственной деятельности и социально-бытовой инфраструктуры Нарымских комендатур в ведение местных органов. Таким образом, можно считать, что на протяжении почти всего периода 1930-х гг. Нарымский край являлся своеобразным полигоном для осуществления здесь форсированной государственной колонизации в ее специфическом, карательном варианте. Подобная программа по своим масштабам являлась одной из крупнейших, в ее реализацию было вовлечено от 10 до 15 % общей численности спецпереселенцев страны (около 200 тыс. чел. на 1931 г. и около 120 тыс. на 1938 г.), и сам процесс ее создания, корректировки и осуществления представляет несомненный интерес.
Работа над специальной программой освоения Нарымского Севера проходила осенью 1931 г. и велась в тесной координации местных региональных органов с центральными. В августе - сентябре 1931 г. по поручению комиссии А. Андреева в Сибирь выехал наделенный широкими полномочиями член ЦКК-РКИ М. Муранов, обследовавший положение в северных (Нарымских) и южных (Кузбасских) комендатурах. 1 и 2 октября 1931 г. Запсибкрайком провел расширенное совещание, посвященное этому вопросу с участием М. Муранова, на котором обсуждались перспективы освоения Нарымского Севера силами спецпереселенцев. На завершающей стадии работу возглавил зам. Начальника ГУЛАГа М. Берман. Согласованные с краевыми партийно-советскими и хозяйственными органами предложения легли в основу принятого 28 декабря 1931 г. правительственного постановления по Нарыму. В нем ставилась задача в ближайшие два года (1932 - 1933) полностью освободиться от завоза в Нарымский край хлеба, фуража и овощей для снабжения спецпереселенцев и местных жителей и перейти на снабжение сельскохозяйственной продукцией собственного производства. С этой целью предусматривалось придать сельскохозяйственный профиль четырем комендатурам с населением в них 55,7 тыс. чел. На лесозаготовках и кустарных промыслах должны были трудиться спецпереселенцы десяти комендатур с населением в них 160,2 тыс. чел. Лесозаготовительная программа предполагала начиная с 1932 г. заготавливать и вывозить ежегодно 2,3 млн. кубометров древесины. Валовый объем продукции кустарных промыслов в денежном исчислении в 1932 г. должен был составить 16 млн. руб. Начиная с 1932 г. планировалось вылавливать 5 тыс. т. рыбы.
Реальное выполнение этих государственных заданий значительно отличалось от плановых показателей. Ни к 1933 г., ни позднее (до конца 1930-х гг.) Нарымский край так и не превратился в территорию, полностью независимую от завоза хлеба, овощей и другой сельхозпродукции. Удалось добиться самообеспечения продукцией сельскохозяйственных неуставных артелей, однако госпоставки полностью не выполнялись. Заготовка леса за 1932 - 1939 гг. составила 4 128 тыс. кубометров, т.е. значительно ниже запланированных показателей. Планировавшийся годовой объем вылова рыбы был достигнут рыбозаготовительными организациями только в 1937 г.
Приведенные выше данные, свидетельствовавшие о весьма значительных отклонениях реального процесса колонизации от плановых предположений, уже в 1930-е гг. являлись предметом особого анализа и интерпретации представителями того же карательного ведомства. Наиболее развернутую оценку итогам семилетнего периода освоения Нарымского Севера под эгидой СибЛАГа в начале 1938 г. дал начальник отдела трудовых поселений И. Долгих при передаче хозяйственных функций и инфраструктуры Нарымских комендатур в ведение местных государственных органов. В преамбуле докладной записки он отмечал: "Государственные средства, затраченные на капиталовложения, вселение и первоначальное устройство трудпоселенцев, уже возвращены с большой эффективностью... Нарым успешно превращается из округа потребляющего в округ производящий". В итоге утверждалось, что постановление СНК СССР от 28 декабря 1931 г. "выполнено полностью".
Действительно, отрицать или принижать вклад спецпереселенцев в освоение Нарымского Севера не следует. По ряду параметров освоенческие результаты даже превысили запланированные. И это становится очевиднее на фоне общесоюзных цифр, характеризовавших производственную деятельность "кулацкой ссылки". Так, если за 1930 - 1937 гг. в спецпоселках было раскорчевано и расчищено от кустарника и мелкого леса около 240 тыс. га, то из них на долю Нарымских комендатур пришлось почти 139 тыс. га, или более половины выполненного объема этого вида работ. В дорожном строительстве: из построенных к 1938 г. спецпереселенцами 7 294 км. дорог нарымский вклад выразился цифрой в 3 812 км. Если в 1931 г. посевы в северных районах под пшеницу составили всего 285 га, а урожай составил чуть более 4 ц/га, то в 1937 г. посев пшеницы составил около 13 тыс. га при средней урожайности 7 ц/га. Весьма впечатляющими для ранее необжитых мест были цифры о развитии социально-культурной и бытовой инфраструктуры (школы, больницы и медпункты, ясли, клубы и т.д.). В 1931 г. медперсонал состоял из 45 чел., а в 1937 г. он насчитывал 130 чел. Количество начальных и неполных средних школ на территории нарымских комендатур (238) позволяло обеспечить почти полный охват детей школьным обучением. Однако имелась оборотная и гораздо более впечатляющая сторона у процесса освоения Нарыма силами спецпереселенцев. Ярким показателем трагической стороны спецколонизации стало появление в крае 16 детских домов, где к 1937 г. было размещено 3 300 детей-сирот.
О громадной смертности в спецпоселках в первые годы развертывания комендатур в своей докладной записке И. Долгих предпочел упомянуть вскользь и отметил только, что до 1935 г. "естественный" прирост населения среди трудпоселенцев представлял собой отрицательную величину" (смертность превосходила рождаемость). В документах СибЛАГа содержится информация о том, что только с июня 1931 г. по июнь 1932 г. в нарымских комендатурах умерло свыше 25 тыс. чел., или 11,7 % от общей численности спецпереселенцев, 80% умерших составили дети. Судя по данным за вторую половину 1932 г., смертность здесь уменьшилась и составляла примерно 1тыс. умерших в месяц, т.е. до 12 тыс. в год. В 1933 г. в ходе массовой депортации в северные комендатуры городских деклассированных элементов смертность здесь вновь резко подскочила. Так, по данным комиссии крайкома, расследовавшей обстоятельства трагедии на Назинском острове в Александровско-Ваховской комендатуре, смертность среди вновь вселенного контингента приобрела катастрофические масштабы, из 10 тыс. прибывших треть погибла, имелись факты людоедства. Таким образом, по приблизительным подсчетам с 1930 по 1937 гг. в нарымских комендатурах погибло не менее 65 - 70 тыс. чел.
Следует иметь в виду, что принудительный труд в силу своей природы не мог быть результативным, эффективным. Хозяйственная деятельность спецпереселенцев в большинстве отраслей экономики носила затратный, неэффективный характер. На Севере до середины 1930-х гг. даже кустарные промыслы при наличии гигантской сырьевой базы являлись убыточными. Поголовье лошадей и скота в нарымских комендатурах в эти же годы не только не росло, а снижалось. Долг неуставных артелей государству с годами возрастал, о чем свидетельствуют ежегодно направлявшиеся руководством спецпоселениями ходатайства в директивные органы с просьбой об отсрочке погашения долгов. В июле 1936 г. наркомат финансов поставил правительство в известность о том, что долг неуставных артелей Западной Сибири Сельхозбанку за 1931 - 1935 гг. составил 31 млн руб. Кроме того, освоение Севера силами "кулацкой ссылки" изначально зиждилось на принуждении и потому не имело под собой долговременных перспектив. Не случайно, когда в середине 1930-х гг. остро встал вопрос о правовом положении спецпереселенцев (влечет ли за собой восстановление в гражданских правах право свободного выезда из спецпоселков), Г. Ягода 17 января 1935 г. обратился к И. Сталину с письмом, в котором отмечал: "...по мере восстановления в правах отмечены массовые выезды трудпоселенцев из мест поселения, что срывает мероприятия по освоению необжитых мест. Вместе с тем возвращение восстановленных трудпоселенцев в те края, откуда они были выселены, политически нежелательно.
Считаю целесообразным издание ЦИКом Союза ССР дополнения в постановлению от 27 мая 1934 г., где должно быть указано, что восстановление в правах трудпоселенцев не дает им права выезда из мест вселения". Неделю спустя, 25 января 1935 г., соответствующее постановление ЦИК СССР было принято, оно узаконило пожизненность "кулацкой ссылки". И только начиная с 1938 г. разрешение на выезд из комендатур стала получать молодежь, послабления для которой делалось властями отнюдь не из благих побуждений, а с целью провести черту между поколениями. В годы войны с призывом на военную службу и трудомобилизации мужского населения из комендатур и последовавшим за этим массовым снятием "бывших кулаков" и членов их семей со спецучета НКВД была подведена черта под почти 15 летним периодом форсированной принудительной колонизации северных районов Западной Сибири силами главным образом репрессированного крестьянства, подвергнутого, согласно терминологии сталинской пропаганды, "трудовому перевоспитанию".
Для того, чтобы представить реальное положение спец(труд)поселенцев в сталинском обществе к концу 1930 - началу 1940 - х гг., достаточно обозначить и сопоставить объем ограничений и дискриминаций, налагаемым на них властями, с теми немногочисленными правами, которыми они могли воспользоваться, согласно нормативным документам тех лет. Перечень прав и ограничений спецпереселенцев (трудпоселенцев) (указан год принятия нормативного акта)
А. Права
Спецпереселенцы, работающие в промышленности на основе договоров ГУЛАГа с хозорганами в части условий работы и оплаты труда приравниваются к вольнонаемным рабочим (1930 г.)
Дети трудпоселенцев после окончания средней школы принимаются в техникумы и вузы на общих основаниях (1935)
Все трудпоселенческие неуставные артели переводятся на положение уставных артелей (колхозов) (1938)
Дети трудпоселенцев при достижении 16 лет освобождаются из трудпоселков без права проживания в режимных местностях (1938 г.)
Трудопоселенцам разрешается работать шоферами в пределах района, в котором трудопоселенцам разрешено передвижение (1938 г.)
На всех трудопоселенцев, работающих в хозорганизациях администрация заводит трудовые книжки, не делая в них отметок " т/п " (1939 г.)
Перевод трудопоселенцев из одного предприятия в другое на основании распоряжения органов НКВД не прерывает стажа их работы (1940 г.)
Б. Ограничения
Из зарплаты спецпереселенцев на расходы по управлению и обслуживанию их аппаратом ОГПУ удерживается 5 % (1931 г.)
Спецпереселенцы на основании ст. 30 Закона о всеобщей воинской обязанности на военный учет не берутся и в РККА и ВМФ не призываются (1931 г.)
Трудпоселенцы права выезда с мест поселения не имеют (1935 г.)
Трудопоселенцы, не имеющие паспортов и закрепленные в определенных местах поселения без права выезда оттуда, не могут быть членами профсоюза (1937 г.)
Предусматривается отселение трудопоселенцев из 5-километровой зоны от линии железной дороги (1939 г.)
Трудопоселенцам, снятым с учета и освобожденным из трудссылки запрещается проживать в режимных местностях (1940 г.)
При регистрации брака, развода, рождения и смерти свидетельства об этих актах трудопоселенцам на руки не выдаются (1940 г.)
Из приведенных перечней следует, что практически все права, предоставлявшиеся спецпереселенцам по нормативным актам, либо изначально сопровождались оговорками, сводившими практически на нет упомянутые права, либо "гасились" уже существовавшими или вновь вводимыми ограничениями или дискриминациями. Так, работавшие на производстве спецпереселенцы (трудопоселенцы) формально приравнивались по условиям работы и оплате труда к вольнонаемным рабочим (см. п. 1 прав). Однако, согласно вводимым ограничениям (см. пп. 2, 4) из их зарплаты производились удержания на содержание карательно-надзорного аппарата, а сами спецпереселенцы (трудопоселенцы) не имели права состоять членами профсоюзов, что лишало их основных социально-правовых льгот тех лет для трудящихся. Трудопоселенцы, освобожденные из ссылки, а также дети трудопоселенцев, достигшие 16-летнего возраста, получали право выезда из трудпоселений, но при этом им запрещалось проживание в т.н. режимных
местностях (крупных городах, пограничных зонах и т. д.). Подобное ограничение носило вдвойне дискриминационный характер, ибо в таком случае взрослым трудопоселенцам предписывалось покидать крупные города (Новосибирск, Свердловск, Новокузнецк и др.), где они ранее принудительно размещались той же властью в силу производственной необходимости. Но в еще более безвыходном положении оказывалась трудпоселенческая молодежь: она наделялась правом поступать в вузы, но это право "гасилось" запретами для них на проживание в режимных местностях, то есть в крупных городах, где тогда находились как правило, основные вузы и техникумы. Примечательно, что в 1939 г. даже явно далекий от сочувствия репрессированному крестьянству тогдашний прокурор СССР М. Панкратьев в своем служебном письме на имя председателя СНК СССР В. Молотова обращал внимание на это возникавшее противоречие. По мнению прокурора, было бы правильным сузить круг режимных городов до Москвы, Ленинграда и городов, расположенных в погранполосе. Однако в начале 1940 г. он получил на свой запрос бюрократический и ничем не мотивированный отказ из СНК.
Таким образом, правовые послабления, если и делались, то были адресными и касались главным образом молодежи, да и то весьма противоречивым и непоследовательным образом. Уделом взрослых репрессированных крестьян становилась бессрочная ссылка. Но и здесь вводилось всего рода деление на "чистых" и "нечистых". К первым власти относили лиц, "восстановленных в правах" за трудовые успехи и лояльность режиму. Не имея права выезда из мест поселения, они, тем не менее, наделялись некоторыми льготами и преимуществами, выделявшими их из массы "не восстановленных" трудопоселенцев. Так, "восстановленные в правах" трудопоселенцы из числа "ударников труда" получали возможность временно выехать в другие районы страны в командировку, по направлению на лечение и т.д.
Им также предоставлялось право свободного передвижения в пределах всего района, а также выбора работы там по своему усмотрению. Следовательно, даже такая внешне однородная масса, как спец(труд)переселенцы, была иерархизирована. К концу 1930-х гг. в ней установилось деление на несколько категорий: молодежь, "восстановленные в правах", "неправовые" лица, различавшиеся между собой объемом прав и ограничений, что облегчало возможности карательных органов в деле манипулирования поведением спецпереселенцев - "кулаков". Накануне Отечественной войны основная масса последних по своим статусным характеристикам занимала промежуточное положение между "правовым" советским населением и новыми маргиналами сталинской эпохи - этническими спецпереселенцами.
Таким образом, рассмотрение феномена возникновения и существования на протяжении почти 20 лет одной из самых массовых маргинальных групп-спецпереселенцев позволяет сделать следующие выводы:
Само формирование и искусственно поддерживаемое в течение длительного времени такой ранее не существовавшей в карательной практике категории, как спецпереселенцы, свидетельствует о наличии нескольких факторов, определявших политику раскрестьянивания. Это, в первую очередь, являлось частью реализации сталинских планов ускоренной модернизации экономики любой ценой. "Перепахивание" социальной структуры крестьянства и перевод в маргинальное, дискриминируемое и несвободное состояние нескольких миллионов сельских жителей выступало одним из средств для достижения этой цели;
По глубине ломка уклада жизни, мировоззрения и мотивации поведения и деятельности репрессированного крестьянства превосходила аналогичные изменения в других рассматриваемых маргинальных группах. В значительной мере это происходило потому, что крестьянская ссылка носила семейный характер и деструктивному воздействию подвергался не столько отдельный индивид, сколько семья как социальный институт. Разрушительное действие репрессий на семейный уклад и психологию не подлежат сомнению;
Маргинализация коснулась и такой стороны поведения и деятельности крестьян, как мотивация к труду. По статистике, только треть крестьянства использовалась на работах в традиционной сфере сельского хозяйства и в промыслах. Две трети крестьян по сути прошли этап форсированной и насильственной пролетаризации, чем подчеркивалось разнообразие форм их маргинализации;
Социально-психологические последствия раскрестьянивания и по сей день не устранены. Свою корневую основу - малую родину - утратило несколько поколений потомков спецпереселенцев, оказавшихся рассеянными на громадных территориях бывшей сталинской империи.
Источник: , 1