14-20.03.
16 марта - Театр «Гешер» (Тель-Авив, Израиль) «Шесть персонажей в поисках автора» (Л. Пиранделло; реж. Е.Арье). Я, как извечно-сочувствующая Израилю, ждала этого спектакля, пожалуй что, наиболее всего из нынешней программы «Маски», даже билет на него купила в самую первую очередь. Впрочем, откровения не произошло: спектакль весьма заурядный. Как-то всё прошло очень просто - и безболезненно. Хотя, кажется, пьеса примечательна, но я ещё её не успела прочитать (отложила на ближайшее будущее).
Впрочем, сначала всё было живенько и просто до безумия напоминало некоторые моменты из прожитого при театре детства: все эти сипшие голоса после бурной ночи, стареющие примадонны с требованиями сыграть дочь, «Вы вообще пьесу читали?» и так далее. Ко всему прочему весьма забавными были аллюзии с собачонкой по имени Чехов, с которой так упорно носится та самая стареющая примадонна. Примадонна эта, кстати, вылитая актрисуля Ленка из бывшего папиного театра. Просто одно лицо и говорит один-в-один то же самое.
«Персонажи порой живут дольше своего автора; они живут вечно».
Весь этот не лишённый остроумия скетч на тему театральной кухни прерывается появлением Шести Персонажей, которых бросил автор, и теперь они ищут нового - чтобы дописать, а вернее, переписать собственную историю. При появлении становится почти очевидным, что сочинил их, кажется, Крымов: белое лицо, зонтик, виолончель, пальто слишком навырост и так далее и так далее. И вот с появлением персонажей всё стало как-то… никак. И вроде бы, вот вам и конфликт, и развитие, да только записано в моём блокноте только два тезиса: 1) нерациональное использование сценического пространства; 2) излишний акцент на эротическом контексте (вкупе с редкостно-ужасным трансвеститом в роли мадам Паче, фигурой совершенно неуместной в выбранной стилистике, впечатление осталось пакостное).
Третий раз видела реалистичное насильственное кровопускание на сцене. Правда, если в других виденных спектаклях это было как нечто безусловно-необходимое (я имею в виду «Я спасу этот мир сегодня» Алифанова и «На дне» Эренбурга), то здесь всё же повис вопрос - а надо ли? Подобный натурализм как-то не очень вписался в общую, символическую концепцию спектакля.
Впрочем, я ни в коем случае не могу сказать, что спектакль плох. Он просто - ординарен, хотя изначально заявлено столь многое. Некоторые сцены были прекрасны в световом решении; сцены смерти обыграны по-своему красиво. Просто… ну, что мечталось не сбылось.
18 марта - ГИТИС, курс Крымова и Каменьковича «Москва-Петушки» (В.Ерофеев; реж. А.Логачёв). Вообще, множество вариантов вечера у меня было на этот день: сначала я собиралась в СТИ на «Три года», потом возникла Ксения с предложением относительно «Чайки» в Вахтангова, а под конец дня позвонила Махова и ангажировала меня на прогон «Москва-Петушки» (где и сама играет в очередь с Яной Осиповой, ныне весьма занятой в Табакерке). Собственно, на прогон я и пошла, отговорив заодно и Ксюшу от «Чайки».
Надо сказать, что я постоянно вижу в прессе упоминания о разного рода постановках этого произведения, да всё никак не доходили руки посмотреть, зато каждый раз распирало любопытство: каково оно, сценическое решение сего этапа русского постмодернизма?
Нынешний 4ый курс, как я уже говорила, в моих глазах стремительно растёт: есть что смотреть, есть что снимать, есть, над чем поразмыслить. Конечно, текст подвергнут сокращению количественному и смысловому, что, впрочем, не мешает ему оставаться целостным и законченным. Двое героев - Веничка (Симаков) и «не женщина, а бланманже, как он в шутку её называл» (Пащенко); остальные - «ангелы небесные в воплощениях жителей всей земли от самой Москвы до самых Петушков». Вот уж сколь замечательна девушка (образ девушки, не сама актриса): рыжая коса, белое платье, часы в руке - мифическая Сольвейг в обетованных Петушках. Странно, но у меня вообще создаётся впечатление какой-то необъятности каменьковичевского курса: по крайней мере, двоих актёров, занятых в спектакле, я вспомнить в иных постановках никак не могу (да что там! почти в каждом их спектакле нет-нет, да кто-то новый появится!).
Разумеется, видно, что спектакль ещё сырой (да это и не премьера даже ещё, прогон всего лишь), вот только, похоже, и менять в нём уже ничего не стоит - всё в такой верной пропорции смешано и перевести дыхание просто некогда. Особенно как-то по душе пришлись (ну, ясно-понятно!) литературные размышления: тут уж по дикому смеху из нашего угла, легко можно было догадаться, кто в зрительном зале с журфака =)
В принципе, как мне кажется, в этом спектакле была найдена та самая нужная пропорция между иронией и серьёзностью. Радует ещё и то, что у каждого из режиссёров мастерской, чьи спектакли удалось посмотреть, есть свои какие-то изюминки плюс совсем мало какого бы то ни было заимствования у мастера.
Далее будут мои снимки (снимать мне в этот раз понравилось, и весьма). Судя по количеству Елены свет Владимировны на этих фотографиях очень легко догадаться, кто, собственно, Риту на спектакль позвал :) Большее, как водится для страждущих, вконтактике.
а сия фотография знаете что? Отражение в луже воды, разлитой на полу 39 аудитории.
Впрочем, сначала всё было живенько и просто до безумия напоминало некоторые моменты из прожитого при театре детства: все эти сипшие голоса после бурной ночи, стареющие примадонны с требованиями сыграть дочь, «Вы вообще пьесу читали?» и так далее. Ко всему прочему весьма забавными были аллюзии с собачонкой по имени Чехов, с которой так упорно носится та самая стареющая примадонна. Примадонна эта, кстати, вылитая актрисуля Ленка из бывшего папиного театра. Просто одно лицо и говорит один-в-один то же самое.
«Персонажи порой живут дольше своего автора; они живут вечно».
Весь этот не лишённый остроумия скетч на тему театральной кухни прерывается появлением Шести Персонажей, которых бросил автор, и теперь они ищут нового - чтобы дописать, а вернее, переписать собственную историю. При появлении становится почти очевидным, что сочинил их, кажется, Крымов: белое лицо, зонтик, виолончель, пальто слишком навырост и так далее и так далее. И вот с появлением персонажей всё стало как-то… никак. И вроде бы, вот вам и конфликт, и развитие, да только записано в моём блокноте только два тезиса: 1) нерациональное использование сценического пространства; 2) излишний акцент на эротическом контексте (вкупе с редкостно-ужасным трансвеститом в роли мадам Паче, фигурой совершенно неуместной в выбранной стилистике, впечатление осталось пакостное).
Третий раз видела реалистичное насильственное кровопускание на сцене. Правда, если в других виденных спектаклях это было как нечто безусловно-необходимое (я имею в виду «Я спасу этот мир сегодня» Алифанова и «На дне» Эренбурга), то здесь всё же повис вопрос - а надо ли? Подобный натурализм как-то не очень вписался в общую, символическую концепцию спектакля.
Впрочем, я ни в коем случае не могу сказать, что спектакль плох. Он просто - ординарен, хотя изначально заявлено столь многое. Некоторые сцены были прекрасны в световом решении; сцены смерти обыграны по-своему красиво. Просто… ну, что мечталось не сбылось.
18 марта - ГИТИС, курс Крымова и Каменьковича «Москва-Петушки» (В.Ерофеев; реж. А.Логачёв). Вообще, множество вариантов вечера у меня было на этот день: сначала я собиралась в СТИ на «Три года», потом возникла Ксения с предложением относительно «Чайки» в Вахтангова, а под конец дня позвонила Махова и ангажировала меня на прогон «Москва-Петушки» (где и сама играет в очередь с Яной Осиповой, ныне весьма занятой в Табакерке). Собственно, на прогон я и пошла, отговорив заодно и Ксюшу от «Чайки».
Надо сказать, что я постоянно вижу в прессе упоминания о разного рода постановках этого произведения, да всё никак не доходили руки посмотреть, зато каждый раз распирало любопытство: каково оно, сценическое решение сего этапа русского постмодернизма?
Нынешний 4ый курс, как я уже говорила, в моих глазах стремительно растёт: есть что смотреть, есть что снимать, есть, над чем поразмыслить. Конечно, текст подвергнут сокращению количественному и смысловому, что, впрочем, не мешает ему оставаться целостным и законченным. Двое героев - Веничка (Симаков) и «не женщина, а бланманже, как он в шутку её называл» (Пащенко); остальные - «ангелы небесные в воплощениях жителей всей земли от самой Москвы до самых Петушков». Вот уж сколь замечательна девушка (образ девушки, не сама актриса): рыжая коса, белое платье, часы в руке - мифическая Сольвейг в обетованных Петушках. Странно, но у меня вообще создаётся впечатление какой-то необъятности каменьковичевского курса: по крайней мере, двоих актёров, занятых в спектакле, я вспомнить в иных постановках никак не могу (да что там! почти в каждом их спектакле нет-нет, да кто-то новый появится!).
Разумеется, видно, что спектакль ещё сырой (да это и не премьера даже ещё, прогон всего лишь), вот только, похоже, и менять в нём уже ничего не стоит - всё в такой верной пропорции смешано и перевести дыхание просто некогда. Особенно как-то по душе пришлись (ну, ясно-понятно!) литературные размышления: тут уж по дикому смеху из нашего угла, легко можно было догадаться, кто в зрительном зале с журфака =)
В принципе, как мне кажется, в этом спектакле была найдена та самая нужная пропорция между иронией и серьёзностью. Радует ещё и то, что у каждого из режиссёров мастерской, чьи спектакли удалось посмотреть, есть свои какие-то изюминки плюс совсем мало какого бы то ни было заимствования у мастера.
Далее будут мои снимки (снимать мне в этот раз понравилось, и весьма). Судя по количеству Елены свет Владимировны на этих фотографиях очень легко догадаться, кто, собственно, Риту на спектакль позвал :) Большее, как водится для страждущих, вконтактике.
а сия фотография знаете что? Отражение в луже воды, разлитой на полу 39 аудитории.