ещё старое
Ганновер
26-е марта - 5-е апреля 2009
Как известно, не с Ганновера всё начинается, а с Парижа. 26-го мы выехали. Т. служил шофёром у Ленок, а я проводила время, как нельзя более приятно. Почти всё время с Машей.
Мы с ней хотели сходить в музей Майоля на выставку русского авангарда ещё в мой прошлый приезд, но не получилось. Я что-то стала на подъём тяжела. То не хочется никуда, то - в лучшем случае - только бродить по моим любимым местам - настырно и печально искать молодость. И вот - сподобилась. Благодаря Маше.
Выставка интересная, но мне хотелось более всего увидеть Филонова, а представлены только две картины. Как мне показалось - ранние.
С огромным удовольствием смотрела Майоля. Совсем не знала или не помнила картин. Один период напоминает Борисова-Мусатова. Если б не знала, так и сказала бы - это Борисов-Мусатов: воздушные женщины, пастельные тона. Да и одно время, одна мода. А в других - так и видишь Кустодиева.
И скульптуры, конечно. Совсем недавно умерла муза и любимая модель Майоля - Дина Верни. Чуть-чуть не дожила до 90 лет! Весь музей вплоть до архитектуры (в содружестве с профессиональным архитектором) - её детище. Всё это было очень интересно.
Потом мы поднялись на другую выставку. Ещё с лестничной площадки я обвела рассеянным взглядом зал - уже устала, но вдруг замерла в стойке, как охотничья собака: картина притянула, поразила - необычайно яркие, почти светящиеся краски. На первый взгляд, эта и все остальные картины напоминали жостовские блюда, хохлому - растения, фрукты, фрукты и растения, собранные в необычные огромные композиции. Узнаваемые и абсолютно необычные. Скажем, в листья и цветы вписывались павлиньи перья с глазом. Деревья сразу перерастали в мифологические, библейские. Вот это да! Я поняла - это моя добыча
Её звали Серафина из Сенлиса. Она жила там - сначала из милости в монастыре, a потом - определена в прислуги. Безо всякого образования, без семьи, без средств. Маша сказала: «Так ведь фильм вышел - «Серафина» с Иоландой Моро. Я затряслась от восторга: мне очень нравится эта актриса с обычной внешностью, можно сказать, некрасивая. Но такая прекрасная - талантливая! Тут уж и тянуть не надо, я была согласна ехать в любой конец Парижа. Кинотеатр, где давали Серафину, находится на Сент-Андре дез Ар - мечта. Фильм не разочаровал. Иоланда Моро - тоже: эта замотанная работой женщина, которой голос приказывает писать, попадает в услужение к немецкому коллекционеру Уде, крупнейшему знатоку авангарда и примитива. Он случайно видит её картину и сразу понимает - талант. Война, драма Уде, в одночасье ставшего врагом французской нации, бегство, утрата им коллекции. Нищее существование Серафины - и живопись, невзирая ни на что. Возвращение Уде, их встреча. Вторая жизнь Серафины - достаток, компульсивные покупки, непомерность требований, странности, безумие, сумасшедший дом, голодная смерть в войну. Конец, подобный концу Камиллы Клодель.
Чудесно работали художники и операторы. Мне хотелось бы написать их не через «и», а через чёрточку. Мне кажется, авторам удалось самое трудное, почти невозможное - показать творчество.
Забавно: не успели мы попасть на фильм, как узнали, что ему присудили семь Цезарей, в том числе, Иоланде Моро.
Единственное, что меня удивило, это картины - операторам не удалось снять их такими, как есть, со всем богатством красок. И в музее репродукции не передавали этого взрыва красок. Почему?
Мне так хорошо было! Ощущение тепла и полноты. Теплый розовый вечер после фильма. Гуляли с Машей по Латинскому кварталу. Забрели на бульвар Сер-Жермен, к моей гостинице Студия 69-го года. Заглянула привычно в окно. Вместо ваз с огромными гладиолусами, у которых хозяйка учила меня выщипывать верхние бутоны, чтобы цветы стояли долго, - какие-то искусственные. Нет овчарки Люки. Нет и хозяйки - умерла три года назад. Пока она была жива, я регулярно навещала её. Она мне рассказывала обо «мне» - где-то, может, и помнила, но где-то явно путала с другой русской. Чем дальше, тем больше. Дело ведь было не только в памяти, которую она утрачивала от приезда до приезда - но ведь ещё и столько постояльцев за десятки лет, что она жила там. В последний раз я видела её в гостиничной комнате, когда она уже не вставала. Что-то вроде бельевой. Там же - восточный алтарь с фотографией её мужа - вьетнамца. Его тоже прекрасно помню. И сыновей - метисов, понятно: один с достаточно обычной внешностью (он теперь - пожилой полноватый хозяин этой гостиницы, очень похожий на отца), второй был высокий, какой-то изящно-стройный красавец. Он был особенно элегантным, одетым по тогдашней моде: брюки вельветовые раструбами (так называемые pattes d'éléphant), широкий пояс поверх свитера. Тогда все так носили - юноши и девушки. И я себе тогда купила…красный, красивый. И сапоги, каких у нас ещё не было. В Иркутске потом чуть не сдохла от пытки испанский сапог, потому что в мороз, они сжимались на ноге. Зато красиво.
Хозяйка высохла, остались одни глаза - огромные, лучистые. Странно, потому что они не были такими, я же помню, я даже приняла её за вьетнамку в первое время.
Она тогда, в 69-м, смотрела на всех нас с недоверием. Но однажды спросила, когда я родилась.
В августе? Лев. Значит, великодушна.
Забавно, но с тех пор она потеплела, объясняла про цветы, приносила мне первой кофейник за завтраком, распрашивала о чём-то.
А потом мы поехали в Ганновер. Мы поднялись невозможно рано. Миленькая Лариса, она даже блинов настряпала в шесть утра: был прощёный день. (Никогда не забуду: «Папка, мы тебе так и не вернули долг!» Рассмеялся, махнул рукой - довольный: «А прощёный день был!»)
Т. - у Кати, машина - у Ленок в гараже, но Ленки - в квартире Марины. Во как! Выехали только в 11-ть вместо «половины восьмого - самое позднее». Но было воскресенье, выезд из Парижа - как по маслу, дорога лёгкая. Ленки спали, потом смотрели фильмы. В Бельгии, правда, был участок дороги с некоторыми неровностями. Мы с Тьерри покритиковали. Зато - бесплатная. И в Бельгии, и в Германии, и в Люксембурге. И ещё огорчение: много ёжиков валялось вдоль обочины, кролики и даже белочка. Им же трубы прокладывают под землей, чтобы не маячили на дороге. А в Люксембурге и в Германии так даже строят виадуки с деревьями для перехода над скоростными дорогами. Этого нигде больше пока не видела. (Уже неправда! Есть и во Франции, но мало.)
В Германии пообедали. Забавный коммерческий приём: туалет - 50 сантимов, но ими можно оплатить часть своей еды. То есть, может, ты и не пошёл бы в ресторан, но семья истратила - 2-3 евро на неназываемые дела, можно и зайти в ресторан, чтобы получить их обратно. При этом потратить на еду 20, 30, 40 евро или больше.
В Ганновер приехали поздно. Его называют немецкой Хиросимой - камня на камне не осталось в войну или только именно камни на камнях - кучей. Я бы - сказала мрачный город. А тут ещё въехали - в центре, ближе к вокзалу - на всех углах девушки работают, подбегают к машинам, договариваются о цене. Какие-то большей частью крашеные блондинки и толстые. Одна - совсем молоденькая. Меня, как мать дочерей, эти картины подавляют. Сразу вспомнила единственный момент, огорчивший в Париже: мы пошли рано утром в магазин. Вдруг я обратила внимание на двух девушек, почти девочек, какого-то ангельского вида. У одной из них даже было что-то вроде веночка вокруг головы. Лица у них были очень усталые, бледные, но всё равно - прелестные. И русские - между собой разговаривали. Они покупали в автомате презервативы. Меня они так поразили, что некоторое время я не слышала, о чём говорит Т.. Но поскольку он часто повторяется, когда я немножко пришла в себя, то смогла отвечать ему вполне адекватно.
Здесь, в Ганновере, я подумала: «Ничего себе, куда Ленки приехали!» Но в следующие дни никого не было видно. И после отъезда Ленки тоже не видели, но они же работают.
Гостиница - класс! Между прочим, это Ленки нас пригласили. Во, дожили: переходим на содержание! В холле - цветы, конфеты - это не удивительно, но фрукты и шампанское!
Кстати, шампанское с соответствующими фужерами было в момент завтрака - в 8 утра. Это уже нечто оргиастическое. Т. искушал: «Хочешь, принесу?» Ах, как я боролась со своим пороком, одним из многих! Победила, к сожалению…
В комнате - всё, что надо обычно плюс, положим, увеличивающее зеркало. Всё безупречно. Альде сразу понравилось. Кстати, она, Альда, нам дорого стоила - по 30 евро. Вот собака такая!
Смотреть в городе нечего. Ратуша сохранилась или была восстановлена, собор, остатки старинной церкви. Главное - огромный парк, существующий с 19-го века, но ещё не сезон. Чуточку глянули - и дальше. Перевезли Ленок из гостиницы в их квартиру, помогли сделать запас продуктов - они же оставались без машины и квартира не очень близко от супемаркетов и варьете. Попрощались с ними и - стали бродить по ночному Ганноверу. Всё-таки Т. стал ориентироваться хуже меня. Я думала - хуже меня некуда.
Утром выехали в Люксембург. По прогнозу обещали дождь, но погода была хорошая, немножко холодная и очень ветреная - для туризма нормальная. Отель оказался в центре города в старинном доме. Тоже нормальный, но опять-таки напомнил мне мою Студию в 69 - где высоко комната и подниматься по почти винтовой лестнице. Правда, в «моей» был лифт всё-таки.
Гуляли, сдуваемы ветром. Город красивый. Люди говорят по-французски с местным акцентом, по-немецки и - по-люксембургски - да-да! Мне показалось - диалект немецкого. Больше всего - зданий рубежа веков (19-го и 20-го), но есть и старинная часть, которую мы обнаружили на следующее утро. Город поделён на две части глубокой долиной несуществующей реки. По крайней мере, долго смотрела - не увидела. В долине - укрепления и казематы ( они так и называются - казематы). Очень впечатляют. Или по проекту Вобана или сам он строил. Вот успел мужик, ведь 17-й век, какие там средства технические?! а перемещения? Даже самого Вобана - лошадь возила, а он везде поспел! Сегодня знаю, что в его перемещениях насчитали 175 000 км - как минимум.
Ресторан - обманщики: дорого и плохо. Когда мы заказали люксембургское игристое, то есть - креман, я предупредила, что разбираюсь в шампанских и игристых. Заказали бутылку целую, потому что по опыту - бокал - всегда обман, всегда не то. Вот так Но и бутылкой было не то: белое игристое из Франции. Ну, нахалы! Уличённые, они уменьшили стоимость бутылки на 10 евриков, но всё равно - для вина этого качества было слишком. Испортить нам настроение им всё-таки не удалось . А вот утром, когда мы завтракали в баре, но в отдельном зале, из основного слышалось, как тип говорил (орал) мерзкие пошлости по-русски … русским проституткам. Они, видимо, зашли после ночи. Однако же, как нарочно: чего не хотела бы видеть и слышать, даже ещё в таком количестве, как раз и выпало... Круг замкнулся.
26-е марта - 5-е апреля 2009
Как известно, не с Ганновера всё начинается, а с Парижа. 26-го мы выехали. Т. служил шофёром у Ленок, а я проводила время, как нельзя более приятно. Почти всё время с Машей.
Мы с ней хотели сходить в музей Майоля на выставку русского авангарда ещё в мой прошлый приезд, но не получилось. Я что-то стала на подъём тяжела. То не хочется никуда, то - в лучшем случае - только бродить по моим любимым местам - настырно и печально искать молодость. И вот - сподобилась. Благодаря Маше.
Выставка интересная, но мне хотелось более всего увидеть Филонова, а представлены только две картины. Как мне показалось - ранние.
С огромным удовольствием смотрела Майоля. Совсем не знала или не помнила картин. Один период напоминает Борисова-Мусатова. Если б не знала, так и сказала бы - это Борисов-Мусатов: воздушные женщины, пастельные тона. Да и одно время, одна мода. А в других - так и видишь Кустодиева.
И скульптуры, конечно. Совсем недавно умерла муза и любимая модель Майоля - Дина Верни. Чуть-чуть не дожила до 90 лет! Весь музей вплоть до архитектуры (в содружестве с профессиональным архитектором) - её детище. Всё это было очень интересно.
Потом мы поднялись на другую выставку. Ещё с лестничной площадки я обвела рассеянным взглядом зал - уже устала, но вдруг замерла в стойке, как охотничья собака: картина притянула, поразила - необычайно яркие, почти светящиеся краски. На первый взгляд, эта и все остальные картины напоминали жостовские блюда, хохлому - растения, фрукты, фрукты и растения, собранные в необычные огромные композиции. Узнаваемые и абсолютно необычные. Скажем, в листья и цветы вписывались павлиньи перья с глазом. Деревья сразу перерастали в мифологические, библейские. Вот это да! Я поняла - это моя добыча
Её звали Серафина из Сенлиса. Она жила там - сначала из милости в монастыре, a потом - определена в прислуги. Безо всякого образования, без семьи, без средств. Маша сказала: «Так ведь фильм вышел - «Серафина» с Иоландой Моро. Я затряслась от восторга: мне очень нравится эта актриса с обычной внешностью, можно сказать, некрасивая. Но такая прекрасная - талантливая! Тут уж и тянуть не надо, я была согласна ехать в любой конец Парижа. Кинотеатр, где давали Серафину, находится на Сент-Андре дез Ар - мечта. Фильм не разочаровал. Иоланда Моро - тоже: эта замотанная работой женщина, которой голос приказывает писать, попадает в услужение к немецкому коллекционеру Уде, крупнейшему знатоку авангарда и примитива. Он случайно видит её картину и сразу понимает - талант. Война, драма Уде, в одночасье ставшего врагом французской нации, бегство, утрата им коллекции. Нищее существование Серафины - и живопись, невзирая ни на что. Возвращение Уде, их встреча. Вторая жизнь Серафины - достаток, компульсивные покупки, непомерность требований, странности, безумие, сумасшедший дом, голодная смерть в войну. Конец, подобный концу Камиллы Клодель.
Чудесно работали художники и операторы. Мне хотелось бы написать их не через «и», а через чёрточку. Мне кажется, авторам удалось самое трудное, почти невозможное - показать творчество.
Забавно: не успели мы попасть на фильм, как узнали, что ему присудили семь Цезарей, в том числе, Иоланде Моро.
Единственное, что меня удивило, это картины - операторам не удалось снять их такими, как есть, со всем богатством красок. И в музее репродукции не передавали этого взрыва красок. Почему?
Мне так хорошо было! Ощущение тепла и полноты. Теплый розовый вечер после фильма. Гуляли с Машей по Латинскому кварталу. Забрели на бульвар Сер-Жермен, к моей гостинице Студия 69-го года. Заглянула привычно в окно. Вместо ваз с огромными гладиолусами, у которых хозяйка учила меня выщипывать верхние бутоны, чтобы цветы стояли долго, - какие-то искусственные. Нет овчарки Люки. Нет и хозяйки - умерла три года назад. Пока она была жива, я регулярно навещала её. Она мне рассказывала обо «мне» - где-то, может, и помнила, но где-то явно путала с другой русской. Чем дальше, тем больше. Дело ведь было не только в памяти, которую она утрачивала от приезда до приезда - но ведь ещё и столько постояльцев за десятки лет, что она жила там. В последний раз я видела её в гостиничной комнате, когда она уже не вставала. Что-то вроде бельевой. Там же - восточный алтарь с фотографией её мужа - вьетнамца. Его тоже прекрасно помню. И сыновей - метисов, понятно: один с достаточно обычной внешностью (он теперь - пожилой полноватый хозяин этой гостиницы, очень похожий на отца), второй был высокий, какой-то изящно-стройный красавец. Он был особенно элегантным, одетым по тогдашней моде: брюки вельветовые раструбами (так называемые pattes d'éléphant), широкий пояс поверх свитера. Тогда все так носили - юноши и девушки. И я себе тогда купила…красный, красивый. И сапоги, каких у нас ещё не было. В Иркутске потом чуть не сдохла от пытки испанский сапог, потому что в мороз, они сжимались на ноге. Зато красиво.
Хозяйка высохла, остались одни глаза - огромные, лучистые. Странно, потому что они не были такими, я же помню, я даже приняла её за вьетнамку в первое время.
Она тогда, в 69-м, смотрела на всех нас с недоверием. Но однажды спросила, когда я родилась.
В августе? Лев. Значит, великодушна.
Забавно, но с тех пор она потеплела, объясняла про цветы, приносила мне первой кофейник за завтраком, распрашивала о чём-то.
А потом мы поехали в Ганновер. Мы поднялись невозможно рано. Миленькая Лариса, она даже блинов настряпала в шесть утра: был прощёный день. (Никогда не забуду: «Папка, мы тебе так и не вернули долг!» Рассмеялся, махнул рукой - довольный: «А прощёный день был!»)
Т. - у Кати, машина - у Ленок в гараже, но Ленки - в квартире Марины. Во как! Выехали только в 11-ть вместо «половины восьмого - самое позднее». Но было воскресенье, выезд из Парижа - как по маслу, дорога лёгкая. Ленки спали, потом смотрели фильмы. В Бельгии, правда, был участок дороги с некоторыми неровностями. Мы с Тьерри покритиковали. Зато - бесплатная. И в Бельгии, и в Германии, и в Люксембурге. И ещё огорчение: много ёжиков валялось вдоль обочины, кролики и даже белочка. Им же трубы прокладывают под землей, чтобы не маячили на дороге. А в Люксембурге и в Германии так даже строят виадуки с деревьями для перехода над скоростными дорогами. Этого нигде больше пока не видела. (Уже неправда! Есть и во Франции, но мало.)
В Германии пообедали. Забавный коммерческий приём: туалет - 50 сантимов, но ими можно оплатить часть своей еды. То есть, может, ты и не пошёл бы в ресторан, но семья истратила - 2-3 евро на неназываемые дела, можно и зайти в ресторан, чтобы получить их обратно. При этом потратить на еду 20, 30, 40 евро или больше.
В Ганновер приехали поздно. Его называют немецкой Хиросимой - камня на камне не осталось в войну или только именно камни на камнях - кучей. Я бы - сказала мрачный город. А тут ещё въехали - в центре, ближе к вокзалу - на всех углах девушки работают, подбегают к машинам, договариваются о цене. Какие-то большей частью крашеные блондинки и толстые. Одна - совсем молоденькая. Меня, как мать дочерей, эти картины подавляют. Сразу вспомнила единственный момент, огорчивший в Париже: мы пошли рано утром в магазин. Вдруг я обратила внимание на двух девушек, почти девочек, какого-то ангельского вида. У одной из них даже было что-то вроде веночка вокруг головы. Лица у них были очень усталые, бледные, но всё равно - прелестные. И русские - между собой разговаривали. Они покупали в автомате презервативы. Меня они так поразили, что некоторое время я не слышала, о чём говорит Т.. Но поскольку он часто повторяется, когда я немножко пришла в себя, то смогла отвечать ему вполне адекватно.
Здесь, в Ганновере, я подумала: «Ничего себе, куда Ленки приехали!» Но в следующие дни никого не было видно. И после отъезда Ленки тоже не видели, но они же работают.
Гостиница - класс! Между прочим, это Ленки нас пригласили. Во, дожили: переходим на содержание! В холле - цветы, конфеты - это не удивительно, но фрукты и шампанское!
Кстати, шампанское с соответствующими фужерами было в момент завтрака - в 8 утра. Это уже нечто оргиастическое. Т. искушал: «Хочешь, принесу?» Ах, как я боролась со своим пороком, одним из многих! Победила, к сожалению…
В комнате - всё, что надо обычно плюс, положим, увеличивающее зеркало. Всё безупречно. Альде сразу понравилось. Кстати, она, Альда, нам дорого стоила - по 30 евро. Вот собака такая!
Смотреть в городе нечего. Ратуша сохранилась или была восстановлена, собор, остатки старинной церкви. Главное - огромный парк, существующий с 19-го века, но ещё не сезон. Чуточку глянули - и дальше. Перевезли Ленок из гостиницы в их квартиру, помогли сделать запас продуктов - они же оставались без машины и квартира не очень близко от супемаркетов и варьете. Попрощались с ними и - стали бродить по ночному Ганноверу. Всё-таки Т. стал ориентироваться хуже меня. Я думала - хуже меня некуда.
Утром выехали в Люксембург. По прогнозу обещали дождь, но погода была хорошая, немножко холодная и очень ветреная - для туризма нормальная. Отель оказался в центре города в старинном доме. Тоже нормальный, но опять-таки напомнил мне мою Студию в 69 - где высоко комната и подниматься по почти винтовой лестнице. Правда, в «моей» был лифт всё-таки.
Гуляли, сдуваемы ветром. Город красивый. Люди говорят по-французски с местным акцентом, по-немецки и - по-люксембургски - да-да! Мне показалось - диалект немецкого. Больше всего - зданий рубежа веков (19-го и 20-го), но есть и старинная часть, которую мы обнаружили на следующее утро. Город поделён на две части глубокой долиной несуществующей реки. По крайней мере, долго смотрела - не увидела. В долине - укрепления и казематы ( они так и называются - казематы). Очень впечатляют. Или по проекту Вобана или сам он строил. Вот успел мужик, ведь 17-й век, какие там средства технические?! а перемещения? Даже самого Вобана - лошадь возила, а он везде поспел! Сегодня знаю, что в его перемещениях насчитали 175 000 км - как минимум.
Ресторан - обманщики: дорого и плохо. Когда мы заказали люксембургское игристое, то есть - креман, я предупредила, что разбираюсь в шампанских и игристых. Заказали бутылку целую, потому что по опыту - бокал - всегда обман, всегда не то. Вот так Но и бутылкой было не то: белое игристое из Франции. Ну, нахалы! Уличённые, они уменьшили стоимость бутылки на 10 евриков, но всё равно - для вина этого качества было слишком. Испортить нам настроение им всё-таки не удалось . А вот утром, когда мы завтракали в баре, но в отдельном зале, из основного слышалось, как тип говорил (орал) мерзкие пошлости по-русски … русским проституткам. Они, видимо, зашли после ночи. Однако же, как нарочно: чего не хотела бы видеть и слышать, даже ещё в таком количестве, как раз и выпало... Круг замкнулся.