Обрыв…
«Любите ли вы театр так, как люблю его я?»
Москва театральная! Фонари Камергерского мне всегда напоминали подвесные домики о четырёх углах, обиталища муз. А после того, как самые тяжёлые дни прожила в прекрасной книге-сборнике фельетонов Власа Дорошевича, ну как не пойти в Московский Художественный Театр?
Ноябрь был бы совcем беспросветным без …
Когда плохо - нужно идти в театр. Там праздник, там вечность. Там огни и свет!Бродила по фойе в окружении портретов актёров - таких живых и близких после прочтения биографий в изложении Власа, который никогда «не был беспристрастен», всегда влюблён… и проживала десятилетия МХТ.
И конечно, нет ничего актуальнее, насущнее, современнее…, чем классика.
И вот он, «Обрыв» Гончарова, 19-й век, а как будто в сегодня смотришь, подглядываешь в настоящую жизнь…
«Пишу жизнь, выходит роман, пишу роман - выходит жизнь». Совсем недавно грустила в кафе над черновиком своего романа: мол, все антиутопии глубоко личные, а документальный роман - художественный, герои опять ведут себя, как хотят, и слушать ничего не желают, и я сама уже на страницах романа вовсе не я, а прапрабабка моя творит то, о чём никому не писала в письмах …
Перед спектаклем просматривала программку и прочла, что Анатолий Белый играет роль мастера в «Мастере и Маргарите» по Булгакову, и подумала, что именно таким мастера себе всегда и представляла. А глядя на метания Райского, видела себя.
«Ты не кончишь никакого романа: ни писанного, ни живого!», - и внезапно гаснет свет (конец первого акта).
И все последние дни промелькнули перед глазами. Да, я снова неправильно расставляю приоритеты. Писатель должен быть анархистом. Не позволять гасить в себе свет вдохновения. Недаром Сартр писал: «Весь человек, вобравший всех людей. Он стоит всех, его стоит любой».
И словно ответом на моё выстраданное озарение: «Мудрость - это духовный опыт» прозвучали слова Гончарова: «Мудрость - это гармония идей и жизни».
После спектакля на лестнице подслушала разговор двух мальчишек лет 20-ти:
- Эта пьеса для тех, кто жизнь видел, не для нас пока. Надо будет вернуться лет в тридцать…
Странно прозвучало после моего циничного окружения, которое лет с 15-ти «типа» всё знает, и ничем не удивишь. А если человек перестал удивляться, он не развивается, он - труп.
Вспомнился крик Райского, как утопающего: «Я хочу жить!». Без любви человек и правда не живёт, а существует безобразно и бессмысленно.
Потому что без вдохновения вообще невозможно жить.