Алла Боссарт: Мерцание твоих картинок, где ангелы - метисы птиц…
Мерцание твоих картинок,
где ангелы - метисы птиц…
Ортопедический ботинок
сожжем, чтоб не увидел принц.
А впрочем, он тебе не пара -
пиры, турниры да лавэ.
Как ты вообще сюда попала,
без кожи, с пеклом в голове?
Лети в свой мир, где осень рдеет,
и приговор зимы не строг,
и созидательно безделье,
и ждет тебя единорог.
Там скрещиваются дороги
в жемчужной отмели слепой
(как раз туда единороги
сбредаются на водопой).
Там ежечасно зреют вишни,
и воздух синий от стрекоз…
Мы все из этой плазмы вышли,
где нету боли и грехов,
где стриж стрижет и бреет полдень,
испятнан земляникой бор…
Но, покидая, мы не помним
тот мир - такой был уговор.
Перед дорожкой все присели -
и ангел крыльями забил,
и в этой дикой карусели
под крик: забыл! забыл! забыл! -
всё понеслось. И ты со всеми,
сжимая лапками чело,
но в этом млечном воскресеньи
ты не забыла ничего.
С тоской чужие смотришь фото
и, речь кроша и потроша,
ждешь, что тебя простят за что-то
и воротиться разрешат.
Алла Боссарт
где ангелы - метисы птиц…
Ортопедический ботинок
сожжем, чтоб не увидел принц.
А впрочем, он тебе не пара -
пиры, турниры да лавэ.
Как ты вообще сюда попала,
без кожи, с пеклом в голове?
Лети в свой мир, где осень рдеет,
и приговор зимы не строг,
и созидательно безделье,
и ждет тебя единорог.
Там скрещиваются дороги
в жемчужной отмели слепой
(как раз туда единороги
сбредаются на водопой).
Там ежечасно зреют вишни,
и воздух синий от стрекоз…
Мы все из этой плазмы вышли,
где нету боли и грехов,
где стриж стрижет и бреет полдень,
испятнан земляникой бор…
Но, покидая, мы не помним
тот мир - такой был уговор.
Перед дорожкой все присели -
и ангел крыльями забил,
и в этой дикой карусели
под крик: забыл! забыл! забыл! -
всё понеслось. И ты со всеми,
сжимая лапками чело,
но в этом млечном воскресеньи
ты не забыла ничего.
С тоской чужие смотришь фото
и, речь кроша и потроша,
ждешь, что тебя простят за что-то
и воротиться разрешат.
Алла Боссарт