"Эжен Оньегин"
Вчера вечером включила Mezzo Voce и, услышав музыку Чайковского, сразу задержалась у экрана. Это была постановка с какого-то Зальцбургского фестиваля. С музыкальной частью, вероятно, все было нормально, и даже порадовал весьма незначительный для иностранцев акцент. Но все это уже не имело никакого значения после того, что я увидела.
Я не сразу поняла, что пышная тетенька в ночной рубашке и в ситцевом халате нараспашку, в черных носках и шлепанцах - это Ларина. Ее окружал народ - женщины в таких же халатах, мужики - в майках-алкоголичках. (Все это вызывало в памяти фильм "Любовь и голуби".) Татьяна печатала письмо Онегину на печатной машинке. Уже забыла в какой сцене, кажется, при встрече с Онегиным Татьяна предстала с сигаретой в руке. Сам Онегин в белом джемпере, черных очках, руки в карманы. Няня, передав с внуком Татьянино письмо, зачем-то ложится в выкопанную этим самым внуком могилу. В доме у Лариных на полу почему-то лужи (очень концептуально!). А общество было очень оригинальным. Выделялся не очень трезвый милиционер и пожилая дама с перекинутой через плечо красной лентой с надписью "Ветеран труда". "Девицы-красавицы", в рабочих халатах и полиэтиленовых шапочках на головах, сидят за швейными машинками и строчат какие-то бинты. Откуда при этом они возьмут "вишенье" - не очень понятно. После всего этого я ждала, что Ленский с Онегиным будут драться на кулаках. Но тут режиссер проявил удивительную верность традициям, однако в этих условиях дуэльные пистолеты выглядели странновато. Перед самой дуэлью Онегин протянул Ленскому бутылку водки, мол, давай выпьем и все забудем... На балу (собственно говоря, это были никакой не бал, а светская тусовка) у Греминых люди пили "Вдову Клико" прямо из бутылки и разделывали чудовищных размеров осетра. Сам Гремин очень напомнил мне Брежнева. Малиновый берет отсутствовал, так что к кому относился вопрос "Кто там в малиновом берете" - остается тайной. Ну и наконец финальная сцена. После того, как Татьяна в ночной рубашке каталась по полу с Онегиным, ее утверждения, что она другому отдана и будет век ему верна, были не очень убедительными.
Конечно, имеют право на существование самые разные прочтения (хотя музыка и сюжет все же что-то определяют). Но знаете, что самое удивительное и, пожалуй, досадное? Что вся наша семья (за исключением ребенка, который к этому времени уже спал) замерла у телевизора и досмотрела постановку до конца (к слову, до половины третьего ночи) не в силах отделаться от любопытства, предвкушая, как будет "решена" следующая сцена.
Так что же, выходит, "работает"?
Я не сразу поняла, что пышная тетенька в ночной рубашке и в ситцевом халате нараспашку, в черных носках и шлепанцах - это Ларина. Ее окружал народ - женщины в таких же халатах, мужики - в майках-алкоголичках. (Все это вызывало в памяти фильм "Любовь и голуби".) Татьяна печатала письмо Онегину на печатной машинке. Уже забыла в какой сцене, кажется, при встрече с Онегиным Татьяна предстала с сигаретой в руке. Сам Онегин в белом джемпере, черных очках, руки в карманы. Няня, передав с внуком Татьянино письмо, зачем-то ложится в выкопанную этим самым внуком могилу. В доме у Лариных на полу почему-то лужи (очень концептуально!). А общество было очень оригинальным. Выделялся не очень трезвый милиционер и пожилая дама с перекинутой через плечо красной лентой с надписью "Ветеран труда". "Девицы-красавицы", в рабочих халатах и полиэтиленовых шапочках на головах, сидят за швейными машинками и строчат какие-то бинты. Откуда при этом они возьмут "вишенье" - не очень понятно. После всего этого я ждала, что Ленский с Онегиным будут драться на кулаках. Но тут режиссер проявил удивительную верность традициям, однако в этих условиях дуэльные пистолеты выглядели странновато. Перед самой дуэлью Онегин протянул Ленскому бутылку водки, мол, давай выпьем и все забудем... На балу (собственно говоря, это были никакой не бал, а светская тусовка) у Греминых люди пили "Вдову Клико" прямо из бутылки и разделывали чудовищных размеров осетра. Сам Гремин очень напомнил мне Брежнева. Малиновый берет отсутствовал, так что к кому относился вопрос "Кто там в малиновом берете" - остается тайной. Ну и наконец финальная сцена. После того, как Татьяна в ночной рубашке каталась по полу с Онегиным, ее утверждения, что она другому отдана и будет век ему верна, были не очень убедительными.
Конечно, имеют право на существование самые разные прочтения (хотя музыка и сюжет все же что-то определяют). Но знаете, что самое удивительное и, пожалуй, досадное? Что вся наша семья (за исключением ребенка, который к этому времени уже спал) замерла у телевизора и досмотрела постановку до конца (к слову, до половины третьего ночи) не в силах отделаться от любопытства, предвкушая, как будет "решена" следующая сцена.
Так что же, выходит, "работает"?