Ярмарка в Симбирске. Евгений Евтушенко.
Ярмарка! В Симбирске ярмарка. Почище Гамбурга! Держи карман!
Шарманки шамкают, и шали шаркают, и глотки гаркают: «К нам! К нам!»
В руках приказчиков под сказки-присказки воздушны соболи, парча тяжка.
А глаз у пристава косится пристально, и на «селедочке» перчаточка.
Но та перчаточка в момент с улыбочкой взлетает рыбочкой
под козырек, когда в пролеточке с какой-то цыпочкой, икая, катит икорный бог.
И богу нравится, как расступаются платки, треухи и картузы,
и, намалеваны икрою паюсной, под носом дамочки блестят усы.
А зазывалы рокочут басом, торгуют юфтью, шевром, атласом,
пречистым Спасом, прокисшим квасом, протухшим мясом и Салиасом.
И, продав свою картошку да хвативши первача, баба ходит под гармошку, еле ноги волоча,
и поет она, предерзостная, все захмелевая, шаль за кончики придерживая, будто молодая:
«Я была у Оки, ела я-бо-ло-ки. С виду золоченые - в слезыньках моченные.
Я почапала на Каму, я в котле сварила кашу. Каша с Камою горька - Кама слезная река.
Я поехала на Яик, села с миленьким на ялик. По верхам и по низам - всё мы плыли по слезам.
Я пошла на тихий Дон, я купила себе дом. Чем для бабы не уют? А сквозь крышу слезы льют».
Баба крутит головой. Все в глазах качается. Хочет быть молодой, а не получается.
И гармошка то зальется, то вопьется, как репей...
Пей, Россия, ежли пьется,- только душу не пропей!
Ярмарка! В Симбирске ярмарка. Гуляй, кому гуляется! А баба пьяная в грязи валяется.
В тумане плавая, царь похваляется... А баба пьяная в грязи валяется.
Корпя над планами, министры маются... А баба пьяная в грязи валяется.
Кому-то памятник подготовляется... А баба пьяная в грязи валяется.
И мещаночки, ресницы приспустив, мимо, мимо: «Просто ужас! Просто стыд!»
И лабазник - стороною мимо, а из бороды: «Вот лежит... А кто виною? Всё студенты да жиды...»
И философ-горемыка ниже шляпу на лоб и, страдая гордо,- мимо: «Грязь - твоя судьба, народ».
Значит, жизнь такая подлая - лежи и в грязь встывай?!
Но кто-то бабу под локоть и тихо ей: «Вставай!..»
Ярмарка! В Симбирске ярмарка. Качели в сини, и визг, и свист.
И, как гусыни, купчихи яростно: «Мальчишка с бабою... Гимназист».
Он ее бережно ведет за локоть. Он и не думает, что на виду.
«Храни Христос тебя, яснолобый. А я уж как-нибудь сама дойду».
И он уходит. Идет вдоль барок над вешней Волгой, и, вслед грустя,
его тихонечко крестит баба, как бы крестила свое дитя.
Он долго бродит. Вокруг все пасмурней. Охранка - белкою в колесе.
Но как ей вынюхать, кто опаснейший, когда опасны в России все!
Охранка, бедная, послушай, милая,- всегда опасней, пожалуй, тот,
кто остановится, кто просто мимо чужой растоптанности не пройдет.
А Волга мечется, хрипя, постанывая. Березки светятся над ней во мгле,
как свечки робкие, землей поставленные за настрадавшихся на земле.
Ярмарка! В России ярмарка. Торгуют совестью, стыдом, людьми,
суют стекляшки, как будто яхонты, и зазывают на все лады.
Тебя, Россия, вконец растрачивали и околпачивали в кабаках,
но те, кто врали и одурачивали, еще останутся в дураках!
Тебя, Россия, вконец опутывали, но не для рабства ты родилась -
Россию Разина, Россию Пушкина, Россию Герцена не втопчут в грязь!
Нет, ты, Россия, не баба пьяная!
Тебе великая дана судьба, и если даже ты стонешь, падая, то поднимаешь сама себя!
Ярмарка! В России ярмарка. В России рай, а слез - по край.
Но будет мальчик - он снова явится и скажет праведное: «Вставай!»
Моё любимое стихотворение Евгения Евтушенко. Поэт-шестидесятник, сценарист, публицист, лауреат многочисленных престижных премий в области литературы Евтушенко - автор более 150 книг, которые переведены на многие языки мира.
Евгений Евтушенко первый из россиян получил в Пекине престижную премию "Чжункунь" за выдающийся вклад в мировую поэзию.
Поздравляю, и 100 лет ещё вам жизни желаю, Евгений Александрович!
Шарманки шамкают, и шали шаркают, и глотки гаркают: «К нам! К нам!»
В руках приказчиков под сказки-присказки воздушны соболи, парча тяжка.
А глаз у пристава косится пристально, и на «селедочке» перчаточка.
Но та перчаточка в момент с улыбочкой взлетает рыбочкой
под козырек, когда в пролеточке с какой-то цыпочкой, икая, катит икорный бог.
И богу нравится, как расступаются платки, треухи и картузы,
и, намалеваны икрою паюсной, под носом дамочки блестят усы.
А зазывалы рокочут басом, торгуют юфтью, шевром, атласом,
пречистым Спасом, прокисшим квасом, протухшим мясом и Салиасом.
И, продав свою картошку да хвативши первача, баба ходит под гармошку, еле ноги волоча,
и поет она, предерзостная, все захмелевая, шаль за кончики придерживая, будто молодая:
«Я была у Оки, ела я-бо-ло-ки. С виду золоченые - в слезыньках моченные.
Я почапала на Каму, я в котле сварила кашу. Каша с Камою горька - Кама слезная река.
Я поехала на Яик, села с миленьким на ялик. По верхам и по низам - всё мы плыли по слезам.
Я пошла на тихий Дон, я купила себе дом. Чем для бабы не уют? А сквозь крышу слезы льют».
Баба крутит головой. Все в глазах качается. Хочет быть молодой, а не получается.
И гармошка то зальется, то вопьется, как репей...
Пей, Россия, ежли пьется,- только душу не пропей!
Ярмарка! В Симбирске ярмарка. Гуляй, кому гуляется! А баба пьяная в грязи валяется.
В тумане плавая, царь похваляется... А баба пьяная в грязи валяется.
Корпя над планами, министры маются... А баба пьяная в грязи валяется.
Кому-то памятник подготовляется... А баба пьяная в грязи валяется.
И мещаночки, ресницы приспустив, мимо, мимо: «Просто ужас! Просто стыд!»
И лабазник - стороною мимо, а из бороды: «Вот лежит... А кто виною? Всё студенты да жиды...»
И философ-горемыка ниже шляпу на лоб и, страдая гордо,- мимо: «Грязь - твоя судьба, народ».
Значит, жизнь такая подлая - лежи и в грязь встывай?!
Но кто-то бабу под локоть и тихо ей: «Вставай!..»
Ярмарка! В Симбирске ярмарка. Качели в сини, и визг, и свист.
И, как гусыни, купчихи яростно: «Мальчишка с бабою... Гимназист».
Он ее бережно ведет за локоть. Он и не думает, что на виду.
«Храни Христос тебя, яснолобый. А я уж как-нибудь сама дойду».
И он уходит. Идет вдоль барок над вешней Волгой, и, вслед грустя,
его тихонечко крестит баба, как бы крестила свое дитя.
Он долго бродит. Вокруг все пасмурней. Охранка - белкою в колесе.
Но как ей вынюхать, кто опаснейший, когда опасны в России все!
Охранка, бедная, послушай, милая,- всегда опасней, пожалуй, тот,
кто остановится, кто просто мимо чужой растоптанности не пройдет.
А Волга мечется, хрипя, постанывая. Березки светятся над ней во мгле,
как свечки робкие, землей поставленные за настрадавшихся на земле.
Ярмарка! В России ярмарка. Торгуют совестью, стыдом, людьми,
суют стекляшки, как будто яхонты, и зазывают на все лады.
Тебя, Россия, вконец растрачивали и околпачивали в кабаках,
но те, кто врали и одурачивали, еще останутся в дураках!
Тебя, Россия, вконец опутывали, но не для рабства ты родилась -
Россию Разина, Россию Пушкина, Россию Герцена не втопчут в грязь!
Нет, ты, Россия, не баба пьяная!
Тебе великая дана судьба, и если даже ты стонешь, падая, то поднимаешь сама себя!
Ярмарка! В России ярмарка. В России рай, а слез - по край.
Но будет мальчик - он снова явится и скажет праведное: «Вставай!»
Моё любимое стихотворение Евгения Евтушенко. Поэт-шестидесятник, сценарист, публицист, лауреат многочисленных престижных премий в области литературы Евтушенко - автор более 150 книг, которые переведены на многие языки мира.
Евгений Евтушенко первый из россиян получил в Пекине престижную премию "Чжункунь" за выдающийся вклад в мировую поэзию.
Поздравляю, и 100 лет ещё вам жизни желаю, Евгений Александрович!