Ответственная за красоту. Часть 2
Настя Нефёдова о рождении костюмов к "Сверлийцам", о том каково быть ведущей детской передачи и чуть-чуть о том, каким спектаклем откроют Малую сцену в "Электротеатре Станиславский"
Главный художник «Электротеатра «Станиславский» Анастасия Нефёдова о работе в театре, о премьерах, о себе, а также о том, насколько важна роль художника в современном кино и театральном искусстве.
Часть I http://www.wpolitics.ru/otvetstvennaya-za-krasotu/
Часть II
- Настя, а как создавались костюмы к «Сверлийцам»? Вы в 2012-ом играли первую часть. Там такие же костюмы были, которые сейчас? (Разговор состоялся во время премьеры оперного сериала «Сверлийцы», между 3 и 4 частью)
- Да. Но мы их обогатили. Тогда мы делали только увертюру Димы Курляндского, сейчас ввели в эту постановку новых персонажей, появился «детский сад», его раньше не было. Остальные пять опер придумывали с нуля. В 2012-ом был мой первый опыт работы с Борей. Тогда ему нужно было буквально за неделю сделать костюмы. Спектакль изначально не подразумевался, планировалась просто презентация книжки, и она разрослась до целой оперы. У меня тогда было много работы, проекты в кино, и я к этому отнеслась, как к шутке: быстренько сделать приятную вещь. Я не могла отказать Борису Юрьевичу, всегда мечтала поработать с ним. На первой встрече он рассказал, как Сверлия устроена, всю мифологию этой чудесной цивилизации. Я сразу набросала эскизы, понимая, что времени у меня нет. Костюмы родились в процессе рассказа, на интуитивном уровне. Ему понравилось, вернее, мне кажется, ему деваться было некуда. Ещё у Бори удивительная черта: он, если зовёт художника, то принимает его целиком. Нет такого - «ты мне нарисуешь, а я буду еще думать, смотреть, искать». Он бережно относится к художественному сознанию, он его принимает и забирает с собой. Из-за этого у нас с ним всегда прекрасный диалог, я знаю, что он мне доверяет, от этого только больше раскрываюсь, расслабляюсь, а в расслабленном состоянии я могу сворачивать горы. Мы к сверлийской истории отнеслись очень легко, очень музыкально. А потом уже сам Бог велел разрабатывать всё это дальше. Со «Сверлийцами», как и с «Синей птицей», тоже были творческие сессии, на которые приходили композиторы и рассказывали о своей музыке, ещё не написанной. Я - далекий от музыки человек, но, видимо, к этому эгрегору подключилась очень хорошо. И на сессиях, прямо из-под руки, вылезали эскизики, которые мы обсуждали и тут же забирали в сочинение. У нас в операх задействованы ансамбли QUESTA MUSICA (хор) и N’Caged (солисты). При всём при том, что они талантливые и голоса у них фантастические, они ещё и прекрасные «сверлийские» люди оказались. Столько мужества, терпения, чуткости к тому, что происходит. Оперы не простые, партитура сложная, постановочно всё непросто, ещё и костюмы у кого-то железные, у кого-то тёплые, у кого-то неудобные, сложный грим, головные уборы - и во всём этом надо петь. Эти практически святые люди, ни разу не пикнув, благодарно принимали всё во время сложнейших репетиций. Они мне каждый день признаются в любви, говорят, как всё чудесно, предлагают, что-нибудь ещё на них надеть. Даже руководитель ансамбля QUESTA MUSICA Маша Грилихес говорит про оперу Алексея Сюмака: «Настя, вот мы сейчас такие классные, такие красивые, но некоторые переживают, что у них нет чёлок, ведь у других есть чёлки. У нас есть мальчик - он самый модный, он очень хочет чёлку». А ведь оперные певцы на удивление капризные, чуть что - «я петь не могу, дышать не могу, двигаться не могу». Люди обычно, просят всё убрать, снять это, снять то, а тут просят добавить. Это тоже прибавляет сил и радости, что всё так творчески воспринимается, что у нас атмосфера взаимовосхищения: мы ими восхищаемся, они нами. Рада, что получается создать необыкновенное зрелище и переживание для зрителей. Если честно, я не ожидала, что «Сверлийцы» будут так восприниматься, они казались мне сложными для восприятия, слишком необычными. Мы готовы были к тому, что публика сбежит с показов, как это было на первой увертюре.
- В 2012-ом?
- Да. Сейчас то ли время поменялось, то ли сознание человека, стали слушать по-другому. На опере Филановского (Борис Филановский, композитор второй оперы «Сверлийцы» - прим. редакции), который самый сложный для восприятия, я не могла посадить кого-то из друзей. Но и после антракта, в котором часть публики обычно уходит, ни одного места не освободилось! Ни один человек не ушёл.
- А что ты подумала, когда узнала, что помимо той части, которую вы делали в 2012-ом, сейчас будет ещё пять? Материал же очень специфический.
- Я решила, что буду его принимать интуитивно. В моём случае, это точно правильно - на подсознательном я могу свободно двигаться. И я эту историю, как капсулу, в себя погрузила и обволокла своей фантазией, своим видением. Ни разумом, ни интеллектом не трогала, а именно пропустила через своё существо и выдала такое предложение, которое органично вписалось в музыкальную ткань. У нас не было времени для долгих дискуссий, долгих разговоров, а были короткие сессии по каждой опере. Так с художником-поставщиком Степой Лукьяновым, мы существуем и понимаем друг друга практически на телепатическом уровне, можно сказать «просверлились» насквозь.
- Маленький промежуток работы над этой оперой был в отличие от «Синей птицы»?
-Да, маленький. В «Синей птице» было время продумать, осмыслить, пережить и пережёвывать всё это, ты понимал, что есть время. А здесь, когда всё коротко, особо нет времени рефлексировать, никаких разборок, ни диалогов, ты должен делать дело. Наверное, во всех отраслях так: если тебя загоняют в рамки, то в этих рамках гораздо свободнее можно двигаться, потому что всё лишнее в этот момент не существует. Настроился на цель, у тебя она есть, и ты к ней идешь. Шаг влево, шаг вправо уже не можешь сделать, у тебя нет возможности. А когда есть время, начинаются сомнения, терзания. У нас со студентами сейчас так. Готовим большой проект «Золотой осёл», где участвуют все студенты Бориса Юрьевича. Я с удовольствием буду работать над «Идиотом» Достоевского. Мы уже год это всё обдумываем с режиссёром Климом Козинским - уже третий вариант сценографии делаем, потому что много времени на то, чтобы подумать.
- Это где будет?
- Здесь, в Электротеатре на малой сцене, которая сейчас строится. В этом проекте каждый из студентов Бориса Юрьевича делает свой отдельный спектакль.
- Тоже что-то масштабное намечается?
- У Бори по-другому не бывает. У него только мирами, планетами. Планету туда, планету сюда. И мы тоже на них перемещаемся, только успевай. Но я люблю в таком режиме существовать. Обожаю, когда цейтнот, когда всё несется, клубится, в этом я чувствую себя как рыба в воде.
- Не устаешь, когда один какой-то проект долго идет?
- Не устаю, когда параллельно идёт несколько проектов. Я не могу долго работать только над одним проектом, тогда устаю. Мне надо мозг обязательно переключать, причём, не на отдых, как раз это я не очень умею, а мне нужно переключаться с одной деятельности на другую. Тогда я прекрасно существую. Например, я веду маленькую детскую передачу.
- Я, кстати, как раз думала, когда будем разговаривать, про неё спросить. Передача «Girls only» на телеканале «Детский»?
- Да. Я вначале не хотела в это ввязываться. Позвонил продюсер и сказал: «Настя, мы вас приглашаем». Я говорю: «А чего вы актрису не возьмете? Какая вам разница, кто ведёт эту передачу?» Он говорит: «Нет, нам нужна харизма, нам нужно, чтобы был профессионал, это всегда в кадре чувствуется». Думаю, пойду посмотрю, что это такое. Первое время было тяжело. Мне писали текст, и я должна была по тексту общаться с девочками, а уже через год-два мне сказали: «Давай сама». И это огромный опыт для меня - опыт работы в кадре. В начале проекта язык не слушался, не получались нужные интонации, подача себя, подача речи, подача мысли, постепенно я осваиваю эту науку. Очень полезно оказалось, и когда мне доверили текст самой сочинять, тогда я поняла, что у меня стало хорошо получаться. Конечно, это интереснее - самому общаться, и девочки себя чувствуют спокойнее, чем когда у них вызубренные ответы. Был трогательный момент, когда в театре наши буфетчицы мне говорят: «Ой, а мы вас видели по телевизору, а вы оказывается знаменитость». Думаю, да, детское телевидение, знаменитее уже не бывает, но приятно, что людям это нравится, и хорошо, что это у меня есть. Разные опыты я получать люблю, мне всё интересно. Сейчас попросили для цирка сделать несколько костюмов. Согласилась с удовольствием, потому что с цирком никогда не имела дело. Очень хочется посмотреть на этот мир, там совсем другая планета: я зашла к ним за кулисы и офигела. Это просто как в кино про цирк, там всё вперемешку: люди, животные, одна невероятно смешная компашка.
- А девочки, приходящие на передачу, наверное, легче открываются, чем взрослые в такой же ситуации?
- Им интересно, но немножко страшно, не всегда понимают, что происходит. Есть девчонки открытые, готовые слушать и слышать. Но бывают и такие, которые приходят просто сняться, а не для того, чтобы что-то новое узнать. Показывают себя, чтобы потом сказать «я была на телеке, там всё классно». Но большинство включается в диалог по-настоящему. Это интересный и сложный возраст - с 10 до 17 лет. Так как у меня у самой дочери такие, то мне общаться ними не сложно, и они это чувствуют. Я знаю «ключики», подходы, всегда с ними только в уважительной интонации говорю, как со взрослыми.
- А как они реагируют, когда им образ подбирают?
- Дети круче взрослых. Если у взрослых куча комплексов, то у этих никаких комплексов особо нет, они спокойные. Им не то, что всё равно, что ты говоришь, они как раз слышат это очень хорошо, но ты можешь им сказать правду. Взрослому человеку ты будешь долго что-то заплетать-переплетать, чтобы не обидеть, а с детьми просто, потому что более свободное сознание: нет обиды, если ты, например, им скажешь «у тебя одно плечо выше другого», они воспринимают это нормально, чувствуют, что ты не хочешь их обидеть. Дай Бог, чтобы они все такими оставались чистыми, ясными, незамутненными.
Я много выдаю спонтанно, пытаюсь поделиться своими знаниями, соображениями. Так же я про определенные стили рассказываю. Мне задачу дают - сегодня про этот стиль, и я его рассказываю. Мне самой интересно покопаться в источниках лишний раз. Иногда не успеваем тему задать, потому что надо быстро, и я уже натренировала себя не пугаться. Когда расслабляешься, нужная информация выходит наружу. Я этой технологией пользуюсь, и получается хорошо.
Продолжение следует…
Источник
Главный художник «Электротеатра «Станиславский» Анастасия Нефёдова о работе в театре, о премьерах, о себе, а также о том, насколько важна роль художника в современном кино и театральном искусстве.
Часть I http://www.wpolitics.ru/otvetstvennaya-za-krasotu/
Часть II
- Настя, а как создавались костюмы к «Сверлийцам»? Вы в 2012-ом играли первую часть. Там такие же костюмы были, которые сейчас? (Разговор состоялся во время премьеры оперного сериала «Сверлийцы», между 3 и 4 частью)
- Да. Но мы их обогатили. Тогда мы делали только увертюру Димы Курляндского, сейчас ввели в эту постановку новых персонажей, появился «детский сад», его раньше не было. Остальные пять опер придумывали с нуля. В 2012-ом был мой первый опыт работы с Борей. Тогда ему нужно было буквально за неделю сделать костюмы. Спектакль изначально не подразумевался, планировалась просто презентация книжки, и она разрослась до целой оперы. У меня тогда было много работы, проекты в кино, и я к этому отнеслась, как к шутке: быстренько сделать приятную вещь. Я не могла отказать Борису Юрьевичу, всегда мечтала поработать с ним. На первой встрече он рассказал, как Сверлия устроена, всю мифологию этой чудесной цивилизации. Я сразу набросала эскизы, понимая, что времени у меня нет. Костюмы родились в процессе рассказа, на интуитивном уровне. Ему понравилось, вернее, мне кажется, ему деваться было некуда. Ещё у Бори удивительная черта: он, если зовёт художника, то принимает его целиком. Нет такого - «ты мне нарисуешь, а я буду еще думать, смотреть, искать». Он бережно относится к художественному сознанию, он его принимает и забирает с собой. Из-за этого у нас с ним всегда прекрасный диалог, я знаю, что он мне доверяет, от этого только больше раскрываюсь, расслабляюсь, а в расслабленном состоянии я могу сворачивать горы. Мы к сверлийской истории отнеслись очень легко, очень музыкально. А потом уже сам Бог велел разрабатывать всё это дальше. Со «Сверлийцами», как и с «Синей птицей», тоже были творческие сессии, на которые приходили композиторы и рассказывали о своей музыке, ещё не написанной. Я - далекий от музыки человек, но, видимо, к этому эгрегору подключилась очень хорошо. И на сессиях, прямо из-под руки, вылезали эскизики, которые мы обсуждали и тут же забирали в сочинение. У нас в операх задействованы ансамбли QUESTA MUSICA (хор) и N’Caged (солисты). При всём при том, что они талантливые и голоса у них фантастические, они ещё и прекрасные «сверлийские» люди оказались. Столько мужества, терпения, чуткости к тому, что происходит. Оперы не простые, партитура сложная, постановочно всё непросто, ещё и костюмы у кого-то железные, у кого-то тёплые, у кого-то неудобные, сложный грим, головные уборы - и во всём этом надо петь. Эти практически святые люди, ни разу не пикнув, благодарно принимали всё во время сложнейших репетиций. Они мне каждый день признаются в любви, говорят, как всё чудесно, предлагают, что-нибудь ещё на них надеть. Даже руководитель ансамбля QUESTA MUSICA Маша Грилихес говорит про оперу Алексея Сюмака: «Настя, вот мы сейчас такие классные, такие красивые, но некоторые переживают, что у них нет чёлок, ведь у других есть чёлки. У нас есть мальчик - он самый модный, он очень хочет чёлку». А ведь оперные певцы на удивление капризные, чуть что - «я петь не могу, дышать не могу, двигаться не могу». Люди обычно, просят всё убрать, снять это, снять то, а тут просят добавить. Это тоже прибавляет сил и радости, что всё так творчески воспринимается, что у нас атмосфера взаимовосхищения: мы ими восхищаемся, они нами. Рада, что получается создать необыкновенное зрелище и переживание для зрителей. Если честно, я не ожидала, что «Сверлийцы» будут так восприниматься, они казались мне сложными для восприятия, слишком необычными. Мы готовы были к тому, что публика сбежит с показов, как это было на первой увертюре.
- В 2012-ом?
- Да. Сейчас то ли время поменялось, то ли сознание человека, стали слушать по-другому. На опере Филановского (Борис Филановский, композитор второй оперы «Сверлийцы» - прим. редакции), который самый сложный для восприятия, я не могла посадить кого-то из друзей. Но и после антракта, в котором часть публики обычно уходит, ни одного места не освободилось! Ни один человек не ушёл.
- А что ты подумала, когда узнала, что помимо той части, которую вы делали в 2012-ом, сейчас будет ещё пять? Материал же очень специфический.
- Я решила, что буду его принимать интуитивно. В моём случае, это точно правильно - на подсознательном я могу свободно двигаться. И я эту историю, как капсулу, в себя погрузила и обволокла своей фантазией, своим видением. Ни разумом, ни интеллектом не трогала, а именно пропустила через своё существо и выдала такое предложение, которое органично вписалось в музыкальную ткань. У нас не было времени для долгих дискуссий, долгих разговоров, а были короткие сессии по каждой опере. Так с художником-поставщиком Степой Лукьяновым, мы существуем и понимаем друг друга практически на телепатическом уровне, можно сказать «просверлились» насквозь.
- Маленький промежуток работы над этой оперой был в отличие от «Синей птицы»?
-Да, маленький. В «Синей птице» было время продумать, осмыслить, пережить и пережёвывать всё это, ты понимал, что есть время. А здесь, когда всё коротко, особо нет времени рефлексировать, никаких разборок, ни диалогов, ты должен делать дело. Наверное, во всех отраслях так: если тебя загоняют в рамки, то в этих рамках гораздо свободнее можно двигаться, потому что всё лишнее в этот момент не существует. Настроился на цель, у тебя она есть, и ты к ней идешь. Шаг влево, шаг вправо уже не можешь сделать, у тебя нет возможности. А когда есть время, начинаются сомнения, терзания. У нас со студентами сейчас так. Готовим большой проект «Золотой осёл», где участвуют все студенты Бориса Юрьевича. Я с удовольствием буду работать над «Идиотом» Достоевского. Мы уже год это всё обдумываем с режиссёром Климом Козинским - уже третий вариант сценографии делаем, потому что много времени на то, чтобы подумать.
- Это где будет?
- Здесь, в Электротеатре на малой сцене, которая сейчас строится. В этом проекте каждый из студентов Бориса Юрьевича делает свой отдельный спектакль.
- Тоже что-то масштабное намечается?
- У Бори по-другому не бывает. У него только мирами, планетами. Планету туда, планету сюда. И мы тоже на них перемещаемся, только успевай. Но я люблю в таком режиме существовать. Обожаю, когда цейтнот, когда всё несется, клубится, в этом я чувствую себя как рыба в воде.
- Не устаешь, когда один какой-то проект долго идет?
- Не устаю, когда параллельно идёт несколько проектов. Я не могу долго работать только над одним проектом, тогда устаю. Мне надо мозг обязательно переключать, причём, не на отдых, как раз это я не очень умею, а мне нужно переключаться с одной деятельности на другую. Тогда я прекрасно существую. Например, я веду маленькую детскую передачу.
- Я, кстати, как раз думала, когда будем разговаривать, про неё спросить. Передача «Girls only» на телеканале «Детский»?
- Да. Я вначале не хотела в это ввязываться. Позвонил продюсер и сказал: «Настя, мы вас приглашаем». Я говорю: «А чего вы актрису не возьмете? Какая вам разница, кто ведёт эту передачу?» Он говорит: «Нет, нам нужна харизма, нам нужно, чтобы был профессионал, это всегда в кадре чувствуется». Думаю, пойду посмотрю, что это такое. Первое время было тяжело. Мне писали текст, и я должна была по тексту общаться с девочками, а уже через год-два мне сказали: «Давай сама». И это огромный опыт для меня - опыт работы в кадре. В начале проекта язык не слушался, не получались нужные интонации, подача себя, подача речи, подача мысли, постепенно я осваиваю эту науку. Очень полезно оказалось, и когда мне доверили текст самой сочинять, тогда я поняла, что у меня стало хорошо получаться. Конечно, это интереснее - самому общаться, и девочки себя чувствуют спокойнее, чем когда у них вызубренные ответы. Был трогательный момент, когда в театре наши буфетчицы мне говорят: «Ой, а мы вас видели по телевизору, а вы оказывается знаменитость». Думаю, да, детское телевидение, знаменитее уже не бывает, но приятно, что людям это нравится, и хорошо, что это у меня есть. Разные опыты я получать люблю, мне всё интересно. Сейчас попросили для цирка сделать несколько костюмов. Согласилась с удовольствием, потому что с цирком никогда не имела дело. Очень хочется посмотреть на этот мир, там совсем другая планета: я зашла к ним за кулисы и офигела. Это просто как в кино про цирк, там всё вперемешку: люди, животные, одна невероятно смешная компашка.
- А девочки, приходящие на передачу, наверное, легче открываются, чем взрослые в такой же ситуации?
- Им интересно, но немножко страшно, не всегда понимают, что происходит. Есть девчонки открытые, готовые слушать и слышать. Но бывают и такие, которые приходят просто сняться, а не для того, чтобы что-то новое узнать. Показывают себя, чтобы потом сказать «я была на телеке, там всё классно». Но большинство включается в диалог по-настоящему. Это интересный и сложный возраст - с 10 до 17 лет. Так как у меня у самой дочери такие, то мне общаться ними не сложно, и они это чувствуют. Я знаю «ключики», подходы, всегда с ними только в уважительной интонации говорю, как со взрослыми.
- А как они реагируют, когда им образ подбирают?
- Дети круче взрослых. Если у взрослых куча комплексов, то у этих никаких комплексов особо нет, они спокойные. Им не то, что всё равно, что ты говоришь, они как раз слышат это очень хорошо, но ты можешь им сказать правду. Взрослому человеку ты будешь долго что-то заплетать-переплетать, чтобы не обидеть, а с детьми просто, потому что более свободное сознание: нет обиды, если ты, например, им скажешь «у тебя одно плечо выше другого», они воспринимают это нормально, чувствуют, что ты не хочешь их обидеть. Дай Бог, чтобы они все такими оставались чистыми, ясными, незамутненными.
Я много выдаю спонтанно, пытаюсь поделиться своими знаниями, соображениями. Так же я про определенные стили рассказываю. Мне задачу дают - сегодня про этот стиль, и я его рассказываю. Мне самой интересно покопаться в источниках лишний раз. Иногда не успеваем тему задать, потому что надо быстро, и я уже натренировала себя не пугаться. Когда расслабляешься, нужная информация выходит наружу. Я этой технологией пользуюсь, и получается хорошо.
Продолжение следует…
Источник