З. Гиппиус "Живые лица" (От 10. 06. 2015)
Прочитала воспоминания З. Гиппиус "Живые лица". Очень понравилось. Хочу поделиться с вами её рассказом о А. П. Сусловой, возлюбленной Ф. М. Достоевского и женой В. В. Розанова, книгу которого "Опавшие листья" я уже упоминала. Она была старше В. В. Розанова на 16 лет. Считается прототипом ряда ключевых женских образов в романах Достоевского - прежде всего, Полины (так все называли Суслову) в «Игроке», но также и Настасьи Филипповны в «Идиоте» и некоторых других.
Опубликовала несколько повестей - начиная с повести «Покуда», опубликованной в 1861 г. в журнале Достоевского «Время», и заканчивая повестью «Чужая и свой», в которой рассказывается об отношениях Сусловой и Достоевского.
А. П. Суслова (1839 - 1918) (Из Википедии)
ТЯЖЕЛАЯ СТАРУХА (О Сусловой, первой жене В. В. Розанова)
Летом 1902 года мы ездили за Волгу, в г. Семенов; оттуда, с двумя нижегородскими священниками,- на раскольничьи собеседования за Керженец, к Светлому озеру («Китеж-Град»). На возвратном пути мы зашли в Нижнем с прощальным визитом к одному из наших спутников, о. Николаю, громкому, шумному, буйному батюшке, до хрипоты спорившему на озере со староверами.
Провинциальные «духовные» дамы скромны и стесняются «столичных гостей». Редко где попадья не убегала от нас и не пряталась, высылая чай в «гостиную». Молодежь поразвязнее, и у отца Николая, после бегства матушки с роем еще каких-то женщин, в гостиной осталась занимать нас молоденькая поповна.
О. Николай, еще хрипя, разглагольствовал о чудотворных иконах, а поповна показывала мне альбомы.
Показывала и объясняла: вот это тетенька; вот это о. Никодим, дядя; вот это знакомый наш, из Костромы!..
Вижу большую фотографию: сидит на стуле, по-старинному прямо, в очень пышном платье, сборками кругом раскинутом, седая, совсем белая, толстая старуха. В плоеном чепчике. Губы сжаты, злыми глазами смотрит на вас.- А это кто? - спрашиваю.
- А это наша знакомая. Жена одного писателя петербургского. Ее фамилия Розанова.
- Какая Розанова? Какая жена Розанова? Василия Васильевича?
- Ну да, жена Василия Васильевича. Ее сейчас в городе нет. Она в Крыму давно. А домик ее наискосок от нашего. С балкона видать.
- Покажите мне.
Выходим с поповной на угловой балкончик. Внизу булочная, и громадный золотой крендель тихо поскрипывает над железными перилами балкона, слегка заслоняя теплую, пыльную Варварскую улицу, вымощенную круглыми, как арбузы, булыжниками.
- Видите, прямо переулок идет, так вот слева второй домик, серенький, это и есть Розановой дом, где она жила.
- А фотография ее... давно снята? Она такая старая?
- Да, она уж совсем старая. Ну ведь и он, кажется, не молодой.
Хочу возразить, что Розанов «против нее - робенок», как говорят за Волгой, но поповна продолжает:
- Она очень злая. Такая злая, прямо ужас. Ни с кем не может жить и с мужем давно не живет. Взяла себе, наконец, воспитанницу. Ну, хорошо. Так можете себе представить, воспитанница утопилась. Страшный характер.
Мы вернулись в гостиную; и долго еще, охотно, рассказывает мне про «страшный характер» поповна, пока я вглядываюсь в портрет развалины с глазами сумасшедше-злыми.Никогда Розанов не сказал об этой своей жене слова с горечью, осуждением или возмущением. В полноте трагическую историю его первого брака мы знали от друзей, от Тернавцева и других; впрочем, и сам Розанов не скрывал ничего и нередко подолгу рассказывал нам о жизни с первой женой. Но ни разу со злобой, ни в то время - ни потом, в «Уединенном». А уж, кажется, мог бы. Ведь она не только, живя с ним, истерзала его, она и на всю последующую жизнь наложила свою злую лапу.
Опубликовала несколько повестей - начиная с повести «Покуда», опубликованной в 1861 г. в журнале Достоевского «Время», и заканчивая повестью «Чужая и свой», в которой рассказывается об отношениях Сусловой и Достоевского.
А. П. Суслова (1839 - 1918) (Из Википедии)
ТЯЖЕЛАЯ СТАРУХА (О Сусловой, первой жене В. В. Розанова)
Летом 1902 года мы ездили за Волгу, в г. Семенов; оттуда, с двумя нижегородскими священниками,- на раскольничьи собеседования за Керженец, к Светлому озеру («Китеж-Град»). На возвратном пути мы зашли в Нижнем с прощальным визитом к одному из наших спутников, о. Николаю, громкому, шумному, буйному батюшке, до хрипоты спорившему на озере со староверами.
Провинциальные «духовные» дамы скромны и стесняются «столичных гостей». Редко где попадья не убегала от нас и не пряталась, высылая чай в «гостиную». Молодежь поразвязнее, и у отца Николая, после бегства матушки с роем еще каких-то женщин, в гостиной осталась занимать нас молоденькая поповна.
О. Николай, еще хрипя, разглагольствовал о чудотворных иконах, а поповна показывала мне альбомы.
Показывала и объясняла: вот это тетенька; вот это о. Никодим, дядя; вот это знакомый наш, из Костромы!..
Вижу большую фотографию: сидит на стуле, по-старинному прямо, в очень пышном платье, сборками кругом раскинутом, седая, совсем белая, толстая старуха. В плоеном чепчике. Губы сжаты, злыми глазами смотрит на вас.- А это кто? - спрашиваю.
- А это наша знакомая. Жена одного писателя петербургского. Ее фамилия Розанова.
- Какая Розанова? Какая жена Розанова? Василия Васильевича?
- Ну да, жена Василия Васильевича. Ее сейчас в городе нет. Она в Крыму давно. А домик ее наискосок от нашего. С балкона видать.
- Покажите мне.
Выходим с поповной на угловой балкончик. Внизу булочная, и громадный золотой крендель тихо поскрипывает над железными перилами балкона, слегка заслоняя теплую, пыльную Варварскую улицу, вымощенную круглыми, как арбузы, булыжниками.
- Видите, прямо переулок идет, так вот слева второй домик, серенький, это и есть Розановой дом, где она жила.
- А фотография ее... давно снята? Она такая старая?
- Да, она уж совсем старая. Ну ведь и он, кажется, не молодой.
Хочу возразить, что Розанов «против нее - робенок», как говорят за Волгой, но поповна продолжает:
- Она очень злая. Такая злая, прямо ужас. Ни с кем не может жить и с мужем давно не живет. Взяла себе, наконец, воспитанницу. Ну, хорошо. Так можете себе представить, воспитанница утопилась. Страшный характер.
Мы вернулись в гостиную; и долго еще, охотно, рассказывает мне про «страшный характер» поповна, пока я вглядываюсь в портрет развалины с глазами сумасшедше-злыми.Никогда Розанов не сказал об этой своей жене слова с горечью, осуждением или возмущением. В полноте трагическую историю его первого брака мы знали от друзей, от Тернавцева и других; впрочем, и сам Розанов не скрывал ничего и нередко подолгу рассказывал нам о жизни с первой женой. Но ни разу со злобой, ни в то время - ни потом, в «Уединенном». А уж, кажется, мог бы. Ведь она не только, живя с ним, истерзала его, она и на всю последующую жизнь наложила свою злую лапу.