(no subject)
Привет, Джессика.
Я вчера искала у себя сердце. В положении лёжа ничего такого не обнаружила. Впрочем, помогают прыжки и приседания. Только, Джессика, я теперь всё время - горизонтально, почти пластом. Ну, это так выглядит с моей (внутренней) стороны. Лежу с холодными руками и не слышу шумов со стуками. Не то, чтобы я умерла вдруг, нет. Просто в Москве очень холодно - нужно доставать плащи. Я достану обязательно, потому что никакого тепла ждать не намерена. Тепло расслабляет и обещает. Я, на первый и второй взгляд, - очень тёплая (расслабляю и обещаю - не специально, нет). Но: "Если начать относиться к тебе не как к чужому человеку, это очень разрушает. Ты говоришь, что всё отлично, но всей своей сущностью показываешь обратное. Ты говоришь, что любишь себя, но каждый твой поступок кричит о том, что не любишь. Ты хочешь, чтобы тебя любили, но утверждаешь, что больше никому не позволишь себя любить". Такие дела, Джессика, меня это очень злит. Потому что у меня и правда - всё отлично. И если это выглядит как-то иначе - дело не во мне, а в сложностях и относительности восприятия. У меня сейчас даже посуда вымыта, 6 чистых платьев в шкафу и сияющая раковина в ванной - конечно же всё отлично. Джессика, ну ты-то знаешь, что здесь нет никакой горькой иронии. Вчера я не смогла допить свой ром с колой. И половины не выпила. Понимаешь, о чём я?
Мне, конечно, не нравится разрушать или "обдавать ледяным холодом". Но зачем, спрашивается, относиться ко мне не как к чужому человеку? Я, например, вообще не в курсе, кто все эти люди вокруг. Даже Медея и Анжелика. Я совсем их не знаю, и они меня - тоже. И нам как-то нормально. Я хочу, чтобы так было со всеми: чтобы Игорь не хлопал дверью, Алла не рыдала в трубку, папа эту трубку не бросал, Оля - не хватала меня за руки, а Лида - не кляла. Пусть они не относятся ко мне, пожалуйста.
И еще я не хочу по пятницам вставать в красном платье под ледяной душ. Для этого нужно быть для себя чужим человеком. Впрочем, я только что допила ром-колу, и теперь это можно. Ты ведь знаешь, как это бывает, да, Джессика?
Я вчера искала у себя сердце. В положении лёжа ничего такого не обнаружила. Впрочем, помогают прыжки и приседания. Только, Джессика, я теперь всё время - горизонтально, почти пластом. Ну, это так выглядит с моей (внутренней) стороны. Лежу с холодными руками и не слышу шумов со стуками. Не то, чтобы я умерла вдруг, нет. Просто в Москве очень холодно - нужно доставать плащи. Я достану обязательно, потому что никакого тепла ждать не намерена. Тепло расслабляет и обещает. Я, на первый и второй взгляд, - очень тёплая (расслабляю и обещаю - не специально, нет). Но: "Если начать относиться к тебе не как к чужому человеку, это очень разрушает. Ты говоришь, что всё отлично, но всей своей сущностью показываешь обратное. Ты говоришь, что любишь себя, но каждый твой поступок кричит о том, что не любишь. Ты хочешь, чтобы тебя любили, но утверждаешь, что больше никому не позволишь себя любить". Такие дела, Джессика, меня это очень злит. Потому что у меня и правда - всё отлично. И если это выглядит как-то иначе - дело не во мне, а в сложностях и относительности восприятия. У меня сейчас даже посуда вымыта, 6 чистых платьев в шкафу и сияющая раковина в ванной - конечно же всё отлично. Джессика, ну ты-то знаешь, что здесь нет никакой горькой иронии. Вчера я не смогла допить свой ром с колой. И половины не выпила. Понимаешь, о чём я?
Мне, конечно, не нравится разрушать или "обдавать ледяным холодом". Но зачем, спрашивается, относиться ко мне не как к чужому человеку? Я, например, вообще не в курсе, кто все эти люди вокруг. Даже Медея и Анжелика. Я совсем их не знаю, и они меня - тоже. И нам как-то нормально. Я хочу, чтобы так было со всеми: чтобы Игорь не хлопал дверью, Алла не рыдала в трубку, папа эту трубку не бросал, Оля - не хватала меня за руки, а Лида - не кляла. Пусть они не относятся ко мне, пожалуйста.
И еще я не хочу по пятницам вставать в красном платье под ледяной душ. Для этого нужно быть для себя чужим человеком. Впрочем, я только что допила ром-колу, и теперь это можно. Ты ведь знаешь, как это бывает, да, Джессика?