Александр Чепарухин: «Пол Маккартни ответил через час»
Успешный музыкальный продюсер - о том, как звезды мирового шоу-бизнеса выступили в поддержку Pussy Riot
...В какой-то момент мне показалось, что я могу поспособствовать развитию моей страны в направлении свободы и демократии. Тогда эти слова не казались пустым звуком. Моя экологическая активность стала активно сочетаться с политической журналистикой. Два больших интервью с опальным тогда Ельциным для австрийской прессы (с австрийским журналистом Вернером я подружился в экологических экспедициях), интервью с другими российскими «демократами», с сепаратистскими лидерами республик Прибалтики, репортажи для австрийских и немецких газет - все это, как мне казалось, способствовало лучшему пониманию нас в мире.
Но, пожалуй, самым полезным делом тех лет стала моя активность по помощи детям, больных лейкемией. Увидев передачу Александра Политковского о плохо оснащенной минской гематологической больнице, где умирали дети из чернобыльской зоны, я был потрясен. Тут же нашел Политковского, буквально за два-три дня познакомился с главными гематологами страны, слетал в Минск, и уже через неделю на очередном крупном экологическом конгрессе в Германии говорил только об этом. Инициировал фонды «Дети Чернобыля» в Германии, Австрии и Швейцарии, познакомился с тамошними медицинскими светилами. И уже буквально через месяц-два началась программа отправки детей и их родителей из минской клиники в лучший немецкий гематологический центр во Франкфурте. Более того, туда же поехали на стажировку врачи, медсестры. Всем этим руководил замечательный человек Валентин Герайн, главный детский гематолог Германии, русский немец из Казахстана, он горы свернул в обучении минских врачей передовым методикам и в переоборудовании Минского гематологического центра. Мы подружились с Сашей Политковским, мы были так рады, что кому-то смогли помочь, и после напряженной совместной работы жена Саши Аня поила нас чаем.
Когда 19 августа 1991 года утром объявили о ГКЧП, не верилось, что все может повернуться вспять. Я был тогда в Питере, быстро вернулся в Москву - и сразу на баррикады к Белому дому. Там было очень страшно порой, особенно когда медсестры разносили какие-то влажные повязки и предупреждали о скором начале химической атаки. Но каково же было ликование после провала путча, многие сотни тысяч счастливых людей на улицах, флаги, слезы, объятия. Сейчас принято над этими «какие лица» иронизировать, но да! - еще раз - какие лица были у людей!
Потом были 90-е, во многом не оправдавшие наших наивных надежд. Кровавые события 1993 года, чеченская война. На смену романтическим руководителям перестройки и ранних 90-х стали приходить какие-то мутные и зловещие персонажи.
С передачей власти Путину стало ясно - мы проиграли. Я самого начала не верил не только в его прозорливость «спасителя страны», я даже не верил его элементарную вменяемость. Эти пустые глаза после взрывов домов, «Норд-Оста», Беслана, садистский юмор. Произошли трагичные для меня лично события. Странной смертью умер Щекоч - Юрий Щекочихин, мой любимый журналист всех времен. Застрелили Политковскую - Аню, когда-то поившую меня чаем.
После долгого перерыва мы встретились с Сашей Политковским на похоронах, и он сказал, что наша чернобыльская эпопея была одним из главных дел в его жизни.
С годами нарастало чувство безнадежности. Одним из главных факторов управления обществом стал страх. Но признаваться в трусости неприятно - и многие модные, успешные и все понимающие люди прятали свой страх под маской снобистского презрения к «политике». Быть граждански активным стало не cool. Почти вплоть до 2011 протест стал уделом «демшизы» и нескольких отстраненных о власти политиков. Я не молчал, когда спрашивали - говорил. Вот цитата из одного моего «промоутерского» интервью журналу «Афиша» 2004 года: «В телевизоре 90-х лица были разные: глупые, умные, алчные, одухотворенные. Но чувствовалось, что они говорят от себя. Сейчас появилась масса «голов», которые, хлопая глазками, говорят то, что надо. Идет безобразное сращение квазисоветского гэбизма с животным капитализмом. Россия сегодня - самая реакционная страна в мире».
Через семь лет людей разбудил Медведев. Да-да! Разбередил надежды, породил иллюзии. Либеральная риторика, первое большое интервью - «Новой» («вы никогда никому ничего не лизали» - сказал он Муратову). Хотелось верить. У меня лично все крупные музыкальные фестивали с участием государства состоялись именно в «медведевскую оттепель». Многие надеялись, что «само сдрейфует куда надо, Путин тихонько удалится». Кстати, недавно прочел то же самое в статье одного из самых реакционных, охранительных и агрессивных «запутинцев» - дескать, гнать надо Медведева - если бы не его заигрывания и намеки, не расхорорились бы либерасты, сидели бы тихо. Окружение Медведева усиленно педалировало уверенность, что он пойдет на второй срок, и уже «по-настоящему». Как бы не так. И в результате - протест: «Больше - не хотим. Что за издевательские игры? Надоело терпеть это унижение!» На Болотную и Сахарова я выходил с плакатом «Так был ли гексоген в Рязани?». Для меня этот вопрос важнее, чем фальсификации на выборах. Имеем ли мы дело с упырями и убийцами, или просто с противниками демократии, жуликами и ворами? Я ходил на все митинги, но протестные хедлайнеры, их речи и кричалки меня не очень окрыляли. Мне был гораздо ближе «ОккупайАбай», это роение прекрасной молодежи - бесстрашной и думающей, проявившей способность к самоорганизации. Непотерянное поколение. ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ www.novayagazeta.ru