Шаламова нужно читать. Однозначно. Причем всего, без выжимок.
Оригинал взят у pavelkuznetsov в Шаламова нужно читать. Однозначно. Причем всего, без выжимок.
Прочитал двухтомник работ В.Т. Шаламова и понял, что открыл для себя великого писателя XX века, творчество которого прошло через меня как-то вскользь. Давно не читал ничего с таким интересом. Общее - что характерно для Шаламова - сила духа, воля, есть в нем что-то такое особенное, несгибаемое и непрошибаемое ничем.
У него чрезвычайно сильная и проза и поэзия.
Поэзия полна одновременно чистых и ужасных образов из его трагической жизни, например, стих «Славянская клятва»:
Клянусь до самой смерти
мстить этим подлым сукам,
Чью гнусную науку я до конца постиг.
Я вражескою кровью свои омою руки,
Когда наступит этот благословенный миг.
Или вот кусок из «Аввакума в Пустозерске»:
Не в бревнах, а в ребрах
Церковь моя.
В усмешке недоброй
Лицо бытия.
…
Наш спор - не духовный
О возрасте книг.
Наш спор - не церковный
О пользе вериг.
Наш спор - о свободе,
О праве дышать,
О воле Господней
Вязать и решать.
Изложение автором собственной биографии завораживает простотой и ужасом. Еще, как мне кажется, вступление перед «Колымскими рассказами» - важный исторический источник, особенно в свете путинской ресталинизации.
«19 февраля 1929 года я был арестован. Я работал на Березниках... Берзин звал меня на Колыму, на колонизацию края, но я отказался. У меня были другие планы...
………………………………………………..
В ночь на 12 января 1937 года в мою дверь постучали...
С первой тюремной минуты мне было ясно, что никаких ошибок в арестах нет, что идет планомерное истребление целой «социальной» группы - (ВНИМАНИЕ! - П.К.) всех, кто запомнил из русской истории последних лет не то, что в ней следовало запомнить... С 1937 года по 1956 год я был в лагерях и ссылке.
………………………………………………..
Актуален Шаламов и сегодня: «Почему лагерная тема. Лагерная тема в широком ее толковании, в ее принципиальном понимании - это основной, главный вопрос наших дней. Разве уничтожение человека с помощью государства - не главный вопрос нашего времени, нашей морали, вошедший в психологию каждой семьи?»
Конец «Колымских рассказов»: «Ярославский вокзал. Шум, городской прибой Москвы - города, который был мне роднее всех городов мира. Остано¬вившийся вагон. Родное лицо жены, встречающей меня - так же, как и раньше, когда я возвращался из многочисленных своих поездок. На этот раз командировка была длительной - почти семнадцать лет. А самое главное - я возвращался не из командировки. Я возвращался из ада».
Вот еще, из второго тома очень интересные психологические наблюдения:
Что я видел в лагере:
1. Чрезвычайную хрупкость человеческой культуры, цивилизации. Человек становился зверем через три недели - при тяжелой работе, холоде, голоде и побоях.
2. Главное средство растления души - холод. В среднеазиатских лагерях, наверное, люди держались дольше - там было теплее.
3. Понял, что дружба, товарищество никогда не зарождаются в трудных, по-настоящему трудных - со ставкой жизни - условиях. Дружба зарождается в условиях трудных, но возможных (в больнице, а не в забое).
4. Понял, что человек позднее всего хранит чувство злобы. Мяса на голодном человеке хватает только на злобу - к остальному он равнодушен.
5. Понял разницу между тюрьмой, укрепляющей характер, и лагерем, растлевающим человеческую душу.
6. Понял, что сталинские «победы» были одержаны потому, что он убивал невинных людей, - организация, в десять раз меньшая по численности, но организация смела бы Сталина в два дня.
7. Понял, что человек стал человеком потому, что он физически крепче, цепче любого животного - никакая лошадь не выдерживает работы на Крайнем Севере.
8. Увидел, что единственная группа людей, которая держалась хоть чуть-чуть по-человечески в голоде и надругательствах, - это религиозники-сектанты - почти все и большая часть попов.
9. Легче всего, первыми разлагаются партийные работники, военные.
10. Увидел, каким веским аргументом для интеллигента бывает обыкновенная плюха.
11. Что народ различает начальников по силе их удара, азарту битья.
12. Побои как аргумент почти неотразимы (метод № 3).
13. Узнал правду о подготовке таинственных процессов от мастеров сих дел.
14. Понял, почему в тюрьме узнают политические новости (арест и т. д.) раньше, чем на воле.
15. Узнал, что тюремная (и лагерная) «параша» никогда не бывает «парашей».
16. Понял, что можно жить злобой.
17. Понял, что можно жить равнодушием.
18. Понял, почему человек живет - не надеждами - надежд никаких не бывает, не волей - какая там воля, а инстинктом, чувством самосохранения - тем же началом, что и дерево, камень, животное.
19. Горжусь, что решил в самом начале, еще в 1937 году, что никогда не буду бригадиром, если моя воля может привести к смерти другого человека - если моя воля должна служить начальству, угнетенью других людей - таких же арестантов, как я.
20. И физические и духовные силы мои оказались крепче, чем я думал, - в этой великой пробе - и я горжусь, что никого не продал, никого не послал на смерть, на срок, ни на кого не написал доноса.
21. Горжусь, что ни одного заявления до 1955 года не писал.
22. Видел на месте «амнистию Берия» - было чего посмотреть.
23. Видел, что женщины порядочнее, самоотверженнее мужчин - на Колыме нет случаев, чтобы муж приехал за женой. А жены приезжали, многие (Фаина Рабинович, жена Кривошея).
28. Видел ледяной карцер, вырубленный в скале, и сам в нем провел одну ночь.
31. Узнал, что мир надо делить не на хороших и плохих людей, а на трусов и не трусов. 95% трусов при слабой угрозе способны на всякие подлости, смертельные подлости.
32. Убежден, что лагерь - весь отрицательная школа, даже час провести в нем нельзя - это час растления. Никому, никогда, ничего положительного лагерь не дал и не мог дать. На всех - заключенных и вольнонаемных - лагерь действует растлевающе.
Ну и так далее, я не могу в один пост вывесить все свои впечатления…
Много, очень много просто парадоксальных наблюдений, из природы («Мое любимое дерево - клен. Не есенинская береза, а именно клен, человеческой пятерней - ладонью»), социальной жизни, поведения блатарей («Очерки криминально мира»), жизни женщин и блядей в лагерях (Машек, Сонек и пр.), пидорастию, чесание пяток блатарям, героизм и пр., и пр., и пр.
Шаламова нужно читать.
Нужно.
Это прочищает мозг, это отделяет человека от скота, это вырабатывает чувство нравственной брезгливости.
Прочитал двухтомник работ В.Т. Шаламова и понял, что открыл для себя великого писателя XX века, творчество которого прошло через меня как-то вскользь. Давно не читал ничего с таким интересом. Общее - что характерно для Шаламова - сила духа, воля, есть в нем что-то такое особенное, несгибаемое и непрошибаемое ничем.
У него чрезвычайно сильная и проза и поэзия.
Поэзия полна одновременно чистых и ужасных образов из его трагической жизни, например, стих «Славянская клятва»:
Клянусь до самой смерти
мстить этим подлым сукам,
Чью гнусную науку я до конца постиг.
Я вражескою кровью свои омою руки,
Когда наступит этот благословенный миг.
Или вот кусок из «Аввакума в Пустозерске»:
Не в бревнах, а в ребрах
Церковь моя.
В усмешке недоброй
Лицо бытия.
…
Наш спор - не духовный
О возрасте книг.
Наш спор - не церковный
О пользе вериг.
Наш спор - о свободе,
О праве дышать,
О воле Господней
Вязать и решать.
Изложение автором собственной биографии завораживает простотой и ужасом. Еще, как мне кажется, вступление перед «Колымскими рассказами» - важный исторический источник, особенно в свете путинской ресталинизации.
«19 февраля 1929 года я был арестован. Я работал на Березниках... Берзин звал меня на Колыму, на колонизацию края, но я отказался. У меня были другие планы...
………………………………………………..
В ночь на 12 января 1937 года в мою дверь постучали...
С первой тюремной минуты мне было ясно, что никаких ошибок в арестах нет, что идет планомерное истребление целой «социальной» группы - (ВНИМАНИЕ! - П.К.) всех, кто запомнил из русской истории последних лет не то, что в ней следовало запомнить... С 1937 года по 1956 год я был в лагерях и ссылке.
………………………………………………..
Актуален Шаламов и сегодня: «Почему лагерная тема. Лагерная тема в широком ее толковании, в ее принципиальном понимании - это основной, главный вопрос наших дней. Разве уничтожение человека с помощью государства - не главный вопрос нашего времени, нашей морали, вошедший в психологию каждой семьи?»
Конец «Колымских рассказов»: «Ярославский вокзал. Шум, городской прибой Москвы - города, который был мне роднее всех городов мира. Остано¬вившийся вагон. Родное лицо жены, встречающей меня - так же, как и раньше, когда я возвращался из многочисленных своих поездок. На этот раз командировка была длительной - почти семнадцать лет. А самое главное - я возвращался не из командировки. Я возвращался из ада».
Вот еще, из второго тома очень интересные психологические наблюдения:
Что я видел в лагере:
1. Чрезвычайную хрупкость человеческой культуры, цивилизации. Человек становился зверем через три недели - при тяжелой работе, холоде, голоде и побоях.
2. Главное средство растления души - холод. В среднеазиатских лагерях, наверное, люди держались дольше - там было теплее.
3. Понял, что дружба, товарищество никогда не зарождаются в трудных, по-настоящему трудных - со ставкой жизни - условиях. Дружба зарождается в условиях трудных, но возможных (в больнице, а не в забое).
4. Понял, что человек позднее всего хранит чувство злобы. Мяса на голодном человеке хватает только на злобу - к остальному он равнодушен.
5. Понял разницу между тюрьмой, укрепляющей характер, и лагерем, растлевающим человеческую душу.
6. Понял, что сталинские «победы» были одержаны потому, что он убивал невинных людей, - организация, в десять раз меньшая по численности, но организация смела бы Сталина в два дня.
7. Понял, что человек стал человеком потому, что он физически крепче, цепче любого животного - никакая лошадь не выдерживает работы на Крайнем Севере.
8. Увидел, что единственная группа людей, которая держалась хоть чуть-чуть по-человечески в голоде и надругательствах, - это религиозники-сектанты - почти все и большая часть попов.
9. Легче всего, первыми разлагаются партийные работники, военные.
10. Увидел, каким веским аргументом для интеллигента бывает обыкновенная плюха.
11. Что народ различает начальников по силе их удара, азарту битья.
12. Побои как аргумент почти неотразимы (метод № 3).
13. Узнал правду о подготовке таинственных процессов от мастеров сих дел.
14. Понял, почему в тюрьме узнают политические новости (арест и т. д.) раньше, чем на воле.
15. Узнал, что тюремная (и лагерная) «параша» никогда не бывает «парашей».
16. Понял, что можно жить злобой.
17. Понял, что можно жить равнодушием.
18. Понял, почему человек живет - не надеждами - надежд никаких не бывает, не волей - какая там воля, а инстинктом, чувством самосохранения - тем же началом, что и дерево, камень, животное.
19. Горжусь, что решил в самом начале, еще в 1937 году, что никогда не буду бригадиром, если моя воля может привести к смерти другого человека - если моя воля должна служить начальству, угнетенью других людей - таких же арестантов, как я.
20. И физические и духовные силы мои оказались крепче, чем я думал, - в этой великой пробе - и я горжусь, что никого не продал, никого не послал на смерть, на срок, ни на кого не написал доноса.
21. Горжусь, что ни одного заявления до 1955 года не писал.
22. Видел на месте «амнистию Берия» - было чего посмотреть.
23. Видел, что женщины порядочнее, самоотверженнее мужчин - на Колыме нет случаев, чтобы муж приехал за женой. А жены приезжали, многие (Фаина Рабинович, жена Кривошея).
28. Видел ледяной карцер, вырубленный в скале, и сам в нем провел одну ночь.
31. Узнал, что мир надо делить не на хороших и плохих людей, а на трусов и не трусов. 95% трусов при слабой угрозе способны на всякие подлости, смертельные подлости.
32. Убежден, что лагерь - весь отрицательная школа, даже час провести в нем нельзя - это час растления. Никому, никогда, ничего положительного лагерь не дал и не мог дать. На всех - заключенных и вольнонаемных - лагерь действует растлевающе.
Ну и так далее, я не могу в один пост вывесить все свои впечатления…
Много, очень много просто парадоксальных наблюдений, из природы («Мое любимое дерево - клен. Не есенинская береза, а именно клен, человеческой пятерней - ладонью»), социальной жизни, поведения блатарей («Очерки криминально мира»), жизни женщин и блядей в лагерях (Машек, Сонек и пр.), пидорастию, чесание пяток блатарям, героизм и пр., и пр., и пр.
Шаламова нужно читать.
Нужно.
Это прочищает мозг, это отделяет человека от скота, это вырабатывает чувство нравственной брезгливости.