Очки Семеныча
У старого боцмана Семеныча были очки. С виду обычные очки, напоминающие некий симбиоз защитных очков сталевара и очков братьев Райт. Но, зато они были сделаны лично Семенычем. Он выстрадал их долгими вечерами, находясь в далекой Средиземке. К слову сказать, очки были одновременно защитными и врачебно-диоптрическими. В них можно было не боясь получить увечье, разливать чугун и одновременно рассматривать картинки в стимулирующих мужское воображение журналах, входить в пораженную ипритом зону и просто спать в тихий час.
Так вот, был у Семеныча на пароходе дружок закадычный, тогда еще третий механик, Денисыч. И пакостили они друг дружке по любому поводу. Хотя, на их взгляд, это были вовсе не пакости, а всего лишь соленый морской юмор. К примеру, боцман натягивал тонкий шкерт над самой палубой, поперек проема двери Денисыча и тут же приглашал механика к себе на чаек...
Подслеповатый Денисыч шел, задевал шкерт домашними шлепанцами, падал, бился головой о переборку, теряя вставную челюсть и контактные линзы. По мнению Семеныча, это было весело.
Денисыч затаил обиду. Месть его была чудовищной. Тихой сапой, под самое утро, Денисыч прокрался в каюту к спящему сном младенца боцману, взял со столика его гиперзащитные очки, аккуратнейшим образом оклеил все линзы в них калькой светло-молочного цвета, затем положил очки обратно на столик, поджег целлулоидную расческу Семеныча, цинично погасил ее о портянки боцмана и стал со злорадством наблюдать, как небольшие клубы зловонного дыма наполняют пространство каюты. Немного повременив, для усиления эффекта Денисыч закурил папиросы "Беломорканал" и, наконец, решив, что уже пора, он громко крикнул в ухо боцмана "Пожар"... и ловко отскочил в сторону. Семеныч мигом стартанул в подволок и, еще в полете, схватив со столица тонированные калькой очки, нацепил их себе на глаза.
А в глазах был сплошной туман. Однако за сорок лет работы на торговом флоте все движения по аварийной тревоге у старика были отработаны до автоматизма... То есть, экипировавшись в очки, Семеныч потянул носом воздух и, убедившись в задымленности помещения, лихо впрыгнул в сапоги, натянул спасжилет и каску, выскочил в коридор и, ощупывая переборки руками, метнулся к шкафчикам с изолирующими аппаратами КИП-8, безошибочно выбрал свой и, включившись в него, поскакал в столовую команды с криком "Аварийная партия - на выход!". Денисыч следовал за ним, стараясь не умереть со смеху.
И вот картина... Завтракающий экипаж и Семеныч. Но всей красе: очки под калькой, сверху маски КИПа, под КИПом спасжилет, ниже спасжилета фиолетовые семейные трусы и - финальный штрих - сапоги с торчащими из них портянками в цветочек. Десять чайных ложечек одновременно упали в десять чайных кружек... Наступила звенящая тишина. Обстановку разрядил 3-й штурман, который тихо и меланхолично предложил Семенычу, дабы окончательно войти в образ, надеть буденовку, повесить пластмассовый автомат на шею, оседлать деревянного коника... И скакать, скакать, скакать...
Так вот, был у Семеныча на пароходе дружок закадычный, тогда еще третий механик, Денисыч. И пакостили они друг дружке по любому поводу. Хотя, на их взгляд, это были вовсе не пакости, а всего лишь соленый морской юмор. К примеру, боцман натягивал тонкий шкерт над самой палубой, поперек проема двери Денисыча и тут же приглашал механика к себе на чаек...
Подслеповатый Денисыч шел, задевал шкерт домашними шлепанцами, падал, бился головой о переборку, теряя вставную челюсть и контактные линзы. По мнению Семеныча, это было весело.
Денисыч затаил обиду. Месть его была чудовищной. Тихой сапой, под самое утро, Денисыч прокрался в каюту к спящему сном младенца боцману, взял со столика его гиперзащитные очки, аккуратнейшим образом оклеил все линзы в них калькой светло-молочного цвета, затем положил очки обратно на столик, поджег целлулоидную расческу Семеныча, цинично погасил ее о портянки боцмана и стал со злорадством наблюдать, как небольшие клубы зловонного дыма наполняют пространство каюты. Немного повременив, для усиления эффекта Денисыч закурил папиросы "Беломорканал" и, наконец, решив, что уже пора, он громко крикнул в ухо боцмана "Пожар"... и ловко отскочил в сторону. Семеныч мигом стартанул в подволок и, еще в полете, схватив со столица тонированные калькой очки, нацепил их себе на глаза.
А в глазах был сплошной туман. Однако за сорок лет работы на торговом флоте все движения по аварийной тревоге у старика были отработаны до автоматизма... То есть, экипировавшись в очки, Семеныч потянул носом воздух и, убедившись в задымленности помещения, лихо впрыгнул в сапоги, натянул спасжилет и каску, выскочил в коридор и, ощупывая переборки руками, метнулся к шкафчикам с изолирующими аппаратами КИП-8, безошибочно выбрал свой и, включившись в него, поскакал в столовую команды с криком "Аварийная партия - на выход!". Денисыч следовал за ним, стараясь не умереть со смеху.
И вот картина... Завтракающий экипаж и Семеныч. Но всей красе: очки под калькой, сверху маски КИПа, под КИПом спасжилет, ниже спасжилета фиолетовые семейные трусы и - финальный штрих - сапоги с торчащими из них портянками в цветочек. Десять чайных ложечек одновременно упали в десять чайных кружек... Наступила звенящая тишина. Обстановку разрядил 3-й штурман, который тихо и меланхолично предложил Семенычу, дабы окончательно войти в образ, надеть буденовку, повесить пластмассовый автомат на шею, оседлать деревянного коника... И скакать, скакать, скакать...