Кусок из вчерашнего ИМХО стоящий внимания
М. ГЕЛЬМАН: А здесь то, что вы со мной ничего не можете сделать, это чисто христианская модель. Как победить сильного? Он тебя ударит в правую щеку - подставь левую. Куда можно прибить еще, за какие яйца можно схватить человека, который сам себя… Это очень важное предупреждение нашей власти: ваша власть кончается в тот момент, когда человек, отчаявшись, демонстрирует пределы того, что вы с ним можете сделать, самостоятельно. В этом смысле эта акция, конечно же, политичная акция, не только в этом месседже - полицейское государство и так далее, а именно показали, продемонстрировали пределы возможности. Не важно, ты Путин, у тебя армия, у тебя вся Дума, у тебя много тюрем - ты ничего не можешь сделать с человеком, который сам себя прибил к площади.
Еще одна важная вещь. По поводу ненормальности. Мы просто не заметили - это ситуация последних двух лет. Нас втаскивают сознательно в понятие нормы. Например, гей - это же не преступление? Нет. Но это ненормально. Вот человек вышел голым на Красную площадь. Это же не преступление. Но это ненормально. Но то, что все должны быть нормальными… А нормальных нет, вообще нет нормальных людей. Раньше было путинское большинство, а теперь некое такое нормальное большинство нормальных людей. Это такой жупел. Любой человек, который делает какой-то жест против власти, он не преступник, но он ненормальный.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Петр, у нас спорят по поводу интерпретации. И вы тоже употребляете термин «политическое искусство». Не кажется ли вам это абсурдным? И ваша акция как раз помогает разобраться с терминологией, наконец надо решить этот вопрос за 20 прошедших лет, что разницы никакой между политикой и искусством нет, что любое искусство - это политика сейчас в медийном мире, что любое наше действие - это политика. Мне кажется, что ваша акция как раз о том, что делить на искусство и политику абсурдно, бессмысленно, это сталинская модель - чистое искусство. Не может художник быть вне политики.
П. ПАВЛЕНСКИЙ: Я с вами согласен. Любой человек отдает себе отчет, в каком режиме он находится, и действия свои он согласует или не согласует. Всё равно он что-то делает, исходя из этого понимания. Поэтому даже когда человек говорит о некой аполитичности, это говорит о том, что он просто тщательно продумал, согласовал свои действия и потворствует действиям властей. Нет существования вне политического контекста.
М. ГЕЛЬМАН: Я не соглашусь, конечно. Очень важно, чтобы были художники, которые видят себя в социальном контексте, очень важно, чтобы были радикальные художники. Не дай бог, вся художественная сфера станет мыслить себя политически или мыслить себя радикально. В этом смысле и Кашляков, и Бродский, поздний Осмоловский, они находятся тоже внутри художественной среды, иногда их интересуют более масштабные проблемы, чем сиюминутная политика. А второе очень важное - дело в том, что у нас политика исчезла.
Полностью здесь
http://echo.msk.ru/programs/kulshok/1198148-echo/
Еще одна важная вещь. По поводу ненормальности. Мы просто не заметили - это ситуация последних двух лет. Нас втаскивают сознательно в понятие нормы. Например, гей - это же не преступление? Нет. Но это ненормально. Вот человек вышел голым на Красную площадь. Это же не преступление. Но это ненормально. Но то, что все должны быть нормальными… А нормальных нет, вообще нет нормальных людей. Раньше было путинское большинство, а теперь некое такое нормальное большинство нормальных людей. Это такой жупел. Любой человек, который делает какой-то жест против власти, он не преступник, но он ненормальный.
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Петр, у нас спорят по поводу интерпретации. И вы тоже употребляете термин «политическое искусство». Не кажется ли вам это абсурдным? И ваша акция как раз помогает разобраться с терминологией, наконец надо решить этот вопрос за 20 прошедших лет, что разницы никакой между политикой и искусством нет, что любое искусство - это политика сейчас в медийном мире, что любое наше действие - это политика. Мне кажется, что ваша акция как раз о том, что делить на искусство и политику абсурдно, бессмысленно, это сталинская модель - чистое искусство. Не может художник быть вне политики.
П. ПАВЛЕНСКИЙ: Я с вами согласен. Любой человек отдает себе отчет, в каком режиме он находится, и действия свои он согласует или не согласует. Всё равно он что-то делает, исходя из этого понимания. Поэтому даже когда человек говорит о некой аполитичности, это говорит о том, что он просто тщательно продумал, согласовал свои действия и потворствует действиям властей. Нет существования вне политического контекста.
М. ГЕЛЬМАН: Я не соглашусь, конечно. Очень важно, чтобы были художники, которые видят себя в социальном контексте, очень важно, чтобы были радикальные художники. Не дай бог, вся художественная сфера станет мыслить себя политически или мыслить себя радикально. В этом смысле и Кашляков, и Бродский, поздний Осмоловский, они находятся тоже внутри художественной среды, иногда их интересуют более масштабные проблемы, чем сиюминутная политика. А второе очень важное - дело в том, что у нас политика исчезла.
Полностью здесь
http://echo.msk.ru/programs/kulshok/1198148-echo/