Большие задачи сладенькими уговорами не решаются.
Я нашла, наконец, ответы на свои вопросы о 90х. Сейчас у меня какое-то время переосмысления. Все чаще задаюсь вопросом, а как мы вообще пережили все это : перестройку, смену экономических формаций, ломку идей и идеалов. Тогда все это было просто каким-то потоком. Хотелось увидеть со стороны и в другом масштабе. Наткнулась на 2 поста Анатолия Чубайса об итогах. a-chubais.livejournal.com/27457.html Одолела не сразу. Но они того стоят. Внизу ссылки на статью в журнале "Итоги". Мне как-то становится спокойнее за будущее, когда осознаю, что есть такие умные и честные люди, как Чубайс. И такие преданные России, и Добру.
Привожу выдержки из интервью, наиболее интересные на мой взгляд.
" Изменения радикальные.
О таком в 70-80-е годы прошлого века мы могли бы лишь мечтать. В общем-то вполне понятная история.
Любой здравомыслящий человек имел массу претензий к существовавшему советскому строю, его политике и убогой плановой экономике, но далеко не всякий был в силах представить, что колосс окажется на глиняных ногах и рухнет столь стремительно.
Счастье, что он не похоронил под обломками уйму народа, обошлось без большой крови.
Сегодня мы живем в совершенно иной стране. Да, у нее куча проблем, однако они принципиально другого свойства, нежели те, что были в СССР.
А вопрос формулировался предельно просто: или в России появляется частная собственность, или не будет страны.
Это конец 80-х! В стране все стало окончательно разваливаться и сыпаться.
К 88-му году понимание, что частная собственность является основой эффективной экономики, стало для нас азбукой, аксиомой. Для мэтров же это находилось за гранью добра и зла, чем-то невозможным, немыслимым. Принципиально иная система координат!
Поэтому когда мы оказались у власти, быстро выяснилось, что в профессиональном отношении уважаемые академики не представляют для нас никакого интереса, они попросту бессодержательны, не могут сказать ничего существенного. Классики застряли в эпохе совершенствования социализма, которая закончилась раз и навсегда. Это откровение стало для большинства жуткой личной трагедией, кое-кто из них, как известно, спился, остальные превратились в наших непримиримых оппонентов.
На одном из наших подпольных семинаров в середине 80-х Виталий Найшуль изложил концепцию ваучерной приватизации, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы. Большинству собравшихся теория понравилась, только мы с Егором тогда категорически не согласились с ней, разгромив предложенный Виталием сценарий, не оставив от него камня на камне. И вот спустя несколько лет Гайдар вдруг предлагает взяться за проект, который мы сами же раскритиковали в пух и прах! Хорошо известно, что в мировой экономической мысли нет проблематики приватизации: в отличие от макроэкономической стабилизации это вопрос технологический и политический, а не научный...
Кроме того, мы оба прекрасно сознавали, что история такая... антинародная, перспектива стать пугалом для миллионов сограждан мне не слишком улыбалась. Поэтому открытым текстом сказал: «Егор, после этого я на десятилетия вперед превращусь в самое ненавидимое существо на свете! Ясно как божий день». Гайдар ответил столь же прямо: «Но и ты пойми, Толя, что Министерство экономики - тактика, Министерство промышленности в нынешних условиях - чистой воды пиар, не подкрепленный ни ресурсами, ни полномочиями. Все, что сможешь там, - проводить совещания, высказывать благие пожелания и сочинять умные приказы, которые директора заводов потом будут выбрасывать в урны. Вот создание института частной собственности в стране - ключ, сердцевина».
Знаете, раньше мы часто пользовались выражением «за добро». Его смысл в том, правильный ли совершен поступок, в верном ли направлении сделан шаг. Так вот: приватизация - за добро! Без каркаса частной собственности сегодняшняя российская экономика не просуществовала бы и года.
Подобная дилемма нередко встречается при решении глобальных задач, от которых зависит судьба страны: добро или справедливость.
Все висело буквально на волоске. Таких ситуаций было несколько. Крайне тяжелым выдался 93-й год. Егора уже убрали из правительства, нашу команду разогнали, фактически я остался один в окружении так называемых крепких хозяйственников во главе с Олегом Сосковцом.
Мы ведь придумали весьма жесткую конструкцию. Ваучер имел свободное обращение и рыночную стоимость, на которую приказом нельзя было повлиять. На старте чек оценивался в десять тысяч рублей, потом цена начала падать: девять тысяч, восемь, семь, шесть... Когда дошли до четырех тысяч, нам стало понятно: еще немного - и достигнем критической черты, за которой пойдет обвал. Панический сброс ваучеров окончательно подорвал бы доверие к целям приватизации и обрушил рынок.
Мы тщательно подготовили контрнаступление, выбрали двадцать ключевых министерств. Четкие сроки, меры по пунктам, персональная ответственность руководителя, в случае неисполнения поручения - вплоть до увольнения.
И вот эти бумаги я отдал президенту. А он сам висит на грани импичмента, ведет перманентные бои с парламентом. В стране бушует инфляция, зреет настоящая гражданская война, во время демонстрации 1 мая в Москве погибли люди..
Только большие задачи сладенькими уговорами не решаются. Цена слишком высока, если взялся отвечать - достигай результата.
Мы в 93-м добились поддержки Бориса Ельцина и продавили намеченную программу приватизации госсобственности...
Победа не была окончательной и бесповоротной. Верховный Совет на время затих, а потом очухался и опять пошел в атаку. В те годы депутаты обладали правом приостанавливать действие президентских указов, а у меня вся приватизация на них строилась. При этом вопрос мог в течение десяти минут оказаться в повестке дня пленарного заседания, и его тут же поставили бы на голосование. Никаких трех чтений не требовалось, один раз нужным образом на кнопки нажали и - готово. Словом, мне сообщили, что ребята Хасбулатова собираются отменить ряд ключевых указов. Если бы это произошло, десятки тысяч предприятий стоимостью в триллионы рублей, находившихся в середине продаж, повисли бы на ниточке, наступил бы немедленный и гарантированный коллапс.
В приватизации уже участвовали десятки миллионов человек, тысячи трудовых коллективов, люди получали акции.
Всего этого удалось избежать не потому, что коммунисты передумали: к сентябрю 1993-го они уже погнались за главным зверем - президентом России и чувствовали запах крови. В итоге, как известно, 3 октября кровь пролилась. Но не та, на которую они рассчитывали...
Силовики тогда предали главу государства и сработали на коммунистов, создавая дополнительные препятствия на пути законного переизбрания Бориса Ельцина на пост президента.
Они еще с весны 96-го пропихивали идею отмены выборов и переноса их на два года.
Мол, пусть Борис Николаевич поработает, пока ситуация в обществе не стабилизируется.
Это было явным нарушением Конституции, что автоматически делало первое лицо нелегитимным, а значит, зависимым от окружения. Мы четко сознавали, чего добиваются силовики, и постарались разрушить их планы. Тем более во многом благодаря залоговым аукционам нам уже удалось достигнуть определенных договоренностей с представителями крупного капитала.
С олигархами была разыграна несложная комбинация. На выборах 1996 года они приняли сторону Бориса Николаевича, а не Геннадия Андреевича, хотя несколько ключевых фигур до последнего момента ставили в этой развилке на обоих соперников, финансируя и одного, и другого.
Об этих колебаниях мы прекрасно знали, но аукционы потому и назывались залоговыми, что олигархи получали активы в собственность не сразу, а лишь через год, уже после выборов президента. Понятно, что в случае прихода к власти Зюганова Березовскому и прочим господам ничего не светило, поэтому им пришлось поддержать Ельцина. Такой вот не слишком мудреный принцип был заложен в эту схему.
Главное требование в политике - умение создавать коалиции, а затем правильно переформировывать их под конкретные цели. Особенно когда сил и средств мало. Что-то типа переправы через реку по льдинам во время ледохода. Нужно быстро двигаться, перепрыгивать с места на место, чтобы не свалиться в холодную воду...
Двухшаговая конструкция с аукционами была придумана в конце 95-го, а обо всем с олигархами договорились в январе следующего года в Давосе. Тянуть дальше было нельзя, выборы приближались, Ельцин имел катастрофический рейтинг, его проигрыш обернулся бы большой кровью.
Трезвый анализ показывал: Немцов никогда не выиграет у Зюганова, а лишь расколет демократический электорат, оттянет голоса у Бориса Николаевича, что почти наверняка приведет к победе в первом туре Геннадия Андреевича. Выдвижение Немцова грозило серьезными проблемами, могло сыграть решающую роль перед финальной схваткой. Нельзя было допустить, чтобы Зюганов хотя бы на секунду поверил в окончательный успех. Не забудьте и про Явлинского. Его никто не уговорил бы снять кандидатуру с выборов... К счастью, Борис Немцов - куда более адекватный товарищ, он не стал выдвигаться, и все закончилось благополучно. Зюганов, а также те, кто стоял за ним - Анпилов, Макашов и прочие, - не получили власть в стране.
После выборов стратегически основная задача - отделение власти от бизнеса.
Начались затяжные разборки с олигархами, которые уверовали: они и есть настоящие хозяева страны с пожизненным правом назначать временного управляющего в ранге президента, чтобы тот рулил государством в их интересах.
Некий «совет директоров» России во главе с неуемным Березовским, руководствовавшимся простой логикой:
«Раз мы самые богатые, значит, и самые умные. Нам и карты в руки».
На это я возражал: «Дорогой Борис Абрамович! Вы, конечно, богатые, готов даже признать, что умные, но тогда создайте свою партию, проведите ее в Думу, выдвигайтесь в президенты, побеждайте на выборах, а после будете командовать в Кремле.
Конструкция, при которой страной управляют олигархи, была для нас абсолютно неприемлема.
Понятно, что разногласие имело не локальный, а глобальный характер, рано или поздно противоречие обязательно проявилось бы. Так и случилось.
Открытая форма конфликта хронологически совпала с аукционом по «Связьинвесту», который был и остается самым честным в истории современной России.
Не мог Березовский уступить какому-то правительству и администрации президента! Разве мыслимо подобное? Он ведь хозяин страны! Борис Абрамович быстренько сформулировал базовые требования: результаты аукциона отменить, «Связьинвест» вернуть в исходное положение. Мой ответ: нет! После этого мне и было заявлено: «Мы вас уничтожим!»
Государство оказалось стратегически сильнее олигархов, может, впервые они не сумели нагнуть оппонентов, победить их, и это ключевой момент всей истории.
В октябре 94-го случился черный вторник, о котором сегодня мало кто помнит. На протяжении нескольких месяцев экономику массово накачивали пустыми деньгами ЦБ. Мы активно возражали, но нас не слышали. Закончилось все резким падением рынка.
В характере русского интеллигента бесконечно стенать и заламывать руки, живописуя творящиеся ужасы и представляя, что станет лишь хуже. Дескать, вокруг сплошное дерьмо, а перспектива еще дерьмовее.
Маяться фигней не пришлось. Масштаб стоящих задач всегда соответствовал уровню амбиций.
О современниках объективно судить сложно. Правильно сказал классик: большое видится на расстоянии."
www.itogi.ru/spetzproekt/2011/1/160539.html
www.itogi.ru/spetzproekt/2011/3/160739.html
Привожу выдержки из интервью, наиболее интересные на мой взгляд.
" Изменения радикальные.
О таком в 70-80-е годы прошлого века мы могли бы лишь мечтать. В общем-то вполне понятная история.
Любой здравомыслящий человек имел массу претензий к существовавшему советскому строю, его политике и убогой плановой экономике, но далеко не всякий был в силах представить, что колосс окажется на глиняных ногах и рухнет столь стремительно.
Счастье, что он не похоронил под обломками уйму народа, обошлось без большой крови.
Сегодня мы живем в совершенно иной стране. Да, у нее куча проблем, однако они принципиально другого свойства, нежели те, что были в СССР.
А вопрос формулировался предельно просто: или в России появляется частная собственность, или не будет страны.
Это конец 80-х! В стране все стало окончательно разваливаться и сыпаться.
К 88-му году понимание, что частная собственность является основой эффективной экономики, стало для нас азбукой, аксиомой. Для мэтров же это находилось за гранью добра и зла, чем-то невозможным, немыслимым. Принципиально иная система координат!
Поэтому когда мы оказались у власти, быстро выяснилось, что в профессиональном отношении уважаемые академики не представляют для нас никакого интереса, они попросту бессодержательны, не могут сказать ничего существенного. Классики застряли в эпохе совершенствования социализма, которая закончилась раз и навсегда. Это откровение стало для большинства жуткой личной трагедией, кое-кто из них, как известно, спился, остальные превратились в наших непримиримых оппонентов.
На одном из наших подпольных семинаров в середине 80-х Виталий Найшуль изложил концепцию ваучерной приватизации, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы. Большинству собравшихся теория понравилась, только мы с Егором тогда категорически не согласились с ней, разгромив предложенный Виталием сценарий, не оставив от него камня на камне. И вот спустя несколько лет Гайдар вдруг предлагает взяться за проект, который мы сами же раскритиковали в пух и прах! Хорошо известно, что в мировой экономической мысли нет проблематики приватизации: в отличие от макроэкономической стабилизации это вопрос технологический и политический, а не научный...
Кроме того, мы оба прекрасно сознавали, что история такая... антинародная, перспектива стать пугалом для миллионов сограждан мне не слишком улыбалась. Поэтому открытым текстом сказал: «Егор, после этого я на десятилетия вперед превращусь в самое ненавидимое существо на свете! Ясно как божий день». Гайдар ответил столь же прямо: «Но и ты пойми, Толя, что Министерство экономики - тактика, Министерство промышленности в нынешних условиях - чистой воды пиар, не подкрепленный ни ресурсами, ни полномочиями. Все, что сможешь там, - проводить совещания, высказывать благие пожелания и сочинять умные приказы, которые директора заводов потом будут выбрасывать в урны. Вот создание института частной собственности в стране - ключ, сердцевина».
Знаете, раньше мы часто пользовались выражением «за добро». Его смысл в том, правильный ли совершен поступок, в верном ли направлении сделан шаг. Так вот: приватизация - за добро! Без каркаса частной собственности сегодняшняя российская экономика не просуществовала бы и года.
Подобная дилемма нередко встречается при решении глобальных задач, от которых зависит судьба страны: добро или справедливость.
Все висело буквально на волоске. Таких ситуаций было несколько. Крайне тяжелым выдался 93-й год. Егора уже убрали из правительства, нашу команду разогнали, фактически я остался один в окружении так называемых крепких хозяйственников во главе с Олегом Сосковцом.
Мы ведь придумали весьма жесткую конструкцию. Ваучер имел свободное обращение и рыночную стоимость, на которую приказом нельзя было повлиять. На старте чек оценивался в десять тысяч рублей, потом цена начала падать: девять тысяч, восемь, семь, шесть... Когда дошли до четырех тысяч, нам стало понятно: еще немного - и достигнем критической черты, за которой пойдет обвал. Панический сброс ваучеров окончательно подорвал бы доверие к целям приватизации и обрушил рынок.
Мы тщательно подготовили контрнаступление, выбрали двадцать ключевых министерств. Четкие сроки, меры по пунктам, персональная ответственность руководителя, в случае неисполнения поручения - вплоть до увольнения.
И вот эти бумаги я отдал президенту. А он сам висит на грани импичмента, ведет перманентные бои с парламентом. В стране бушует инфляция, зреет настоящая гражданская война, во время демонстрации 1 мая в Москве погибли люди..
Только большие задачи сладенькими уговорами не решаются. Цена слишком высока, если взялся отвечать - достигай результата.
Мы в 93-м добились поддержки Бориса Ельцина и продавили намеченную программу приватизации госсобственности...
Победа не была окончательной и бесповоротной. Верховный Совет на время затих, а потом очухался и опять пошел в атаку. В те годы депутаты обладали правом приостанавливать действие президентских указов, а у меня вся приватизация на них строилась. При этом вопрос мог в течение десяти минут оказаться в повестке дня пленарного заседания, и его тут же поставили бы на голосование. Никаких трех чтений не требовалось, один раз нужным образом на кнопки нажали и - готово. Словом, мне сообщили, что ребята Хасбулатова собираются отменить ряд ключевых указов. Если бы это произошло, десятки тысяч предприятий стоимостью в триллионы рублей, находившихся в середине продаж, повисли бы на ниточке, наступил бы немедленный и гарантированный коллапс.
В приватизации уже участвовали десятки миллионов человек, тысячи трудовых коллективов, люди получали акции.
Всего этого удалось избежать не потому, что коммунисты передумали: к сентябрю 1993-го они уже погнались за главным зверем - президентом России и чувствовали запах крови. В итоге, как известно, 3 октября кровь пролилась. Но не та, на которую они рассчитывали...
Силовики тогда предали главу государства и сработали на коммунистов, создавая дополнительные препятствия на пути законного переизбрания Бориса Ельцина на пост президента.
Они еще с весны 96-го пропихивали идею отмены выборов и переноса их на два года.
Мол, пусть Борис Николаевич поработает, пока ситуация в обществе не стабилизируется.
Это было явным нарушением Конституции, что автоматически делало первое лицо нелегитимным, а значит, зависимым от окружения. Мы четко сознавали, чего добиваются силовики, и постарались разрушить их планы. Тем более во многом благодаря залоговым аукционам нам уже удалось достигнуть определенных договоренностей с представителями крупного капитала.
С олигархами была разыграна несложная комбинация. На выборах 1996 года они приняли сторону Бориса Николаевича, а не Геннадия Андреевича, хотя несколько ключевых фигур до последнего момента ставили в этой развилке на обоих соперников, финансируя и одного, и другого.
Об этих колебаниях мы прекрасно знали, но аукционы потому и назывались залоговыми, что олигархи получали активы в собственность не сразу, а лишь через год, уже после выборов президента. Понятно, что в случае прихода к власти Зюганова Березовскому и прочим господам ничего не светило, поэтому им пришлось поддержать Ельцина. Такой вот не слишком мудреный принцип был заложен в эту схему.
Главное требование в политике - умение создавать коалиции, а затем правильно переформировывать их под конкретные цели. Особенно когда сил и средств мало. Что-то типа переправы через реку по льдинам во время ледохода. Нужно быстро двигаться, перепрыгивать с места на место, чтобы не свалиться в холодную воду...
Двухшаговая конструкция с аукционами была придумана в конце 95-го, а обо всем с олигархами договорились в январе следующего года в Давосе. Тянуть дальше было нельзя, выборы приближались, Ельцин имел катастрофический рейтинг, его проигрыш обернулся бы большой кровью.
Трезвый анализ показывал: Немцов никогда не выиграет у Зюганова, а лишь расколет демократический электорат, оттянет голоса у Бориса Николаевича, что почти наверняка приведет к победе в первом туре Геннадия Андреевича. Выдвижение Немцова грозило серьезными проблемами, могло сыграть решающую роль перед финальной схваткой. Нельзя было допустить, чтобы Зюганов хотя бы на секунду поверил в окончательный успех. Не забудьте и про Явлинского. Его никто не уговорил бы снять кандидатуру с выборов... К счастью, Борис Немцов - куда более адекватный товарищ, он не стал выдвигаться, и все закончилось благополучно. Зюганов, а также те, кто стоял за ним - Анпилов, Макашов и прочие, - не получили власть в стране.
После выборов стратегически основная задача - отделение власти от бизнеса.
Начались затяжные разборки с олигархами, которые уверовали: они и есть настоящие хозяева страны с пожизненным правом назначать временного управляющего в ранге президента, чтобы тот рулил государством в их интересах.
Некий «совет директоров» России во главе с неуемным Березовским, руководствовавшимся простой логикой:
«Раз мы самые богатые, значит, и самые умные. Нам и карты в руки».
На это я возражал: «Дорогой Борис Абрамович! Вы, конечно, богатые, готов даже признать, что умные, но тогда создайте свою партию, проведите ее в Думу, выдвигайтесь в президенты, побеждайте на выборах, а после будете командовать в Кремле.
Конструкция, при которой страной управляют олигархи, была для нас абсолютно неприемлема.
Понятно, что разногласие имело не локальный, а глобальный характер, рано или поздно противоречие обязательно проявилось бы. Так и случилось.
Открытая форма конфликта хронологически совпала с аукционом по «Связьинвесту», который был и остается самым честным в истории современной России.
Не мог Березовский уступить какому-то правительству и администрации президента! Разве мыслимо подобное? Он ведь хозяин страны! Борис Абрамович быстренько сформулировал базовые требования: результаты аукциона отменить, «Связьинвест» вернуть в исходное положение. Мой ответ: нет! После этого мне и было заявлено: «Мы вас уничтожим!»
Государство оказалось стратегически сильнее олигархов, может, впервые они не сумели нагнуть оппонентов, победить их, и это ключевой момент всей истории.
В октябре 94-го случился черный вторник, о котором сегодня мало кто помнит. На протяжении нескольких месяцев экономику массово накачивали пустыми деньгами ЦБ. Мы активно возражали, но нас не слышали. Закончилось все резким падением рынка.
В характере русского интеллигента бесконечно стенать и заламывать руки, живописуя творящиеся ужасы и представляя, что станет лишь хуже. Дескать, вокруг сплошное дерьмо, а перспектива еще дерьмовее.
Маяться фигней не пришлось. Масштаб стоящих задач всегда соответствовал уровню амбиций.
О современниках объективно судить сложно. Правильно сказал классик: большое видится на расстоянии."
www.itogi.ru/spetzproekt/2011/1/160539.html
www.itogi.ru/spetzproekt/2011/3/160739.html