Начальник пресс-бюро правительства Колчака Н.В. Устрялов о Ленине
https://ss69100.livejournal.com/2020/04/17/
Николай Васильевич Устрялов, родной брат придворного историографа Николая I, служил начальником пресс-бюро правительства А. В. Колчака. Понятно, что в особой, да и просто какой-либо любви или симпатии к большевикам его сложно заподозрить.
Ниже - выдержка из письма колчаковца, датированное октябрём 1926 года.
...В Перми отчаянно голодал, читал лекции в университете и наблюдал невероятнейший террор уральского совдепа1 (но - разные характеры! - совсем при этом не испытывал чувств, обуревавших в аналогичном положении З. Гиппиус, - см[отрите] её дневник) до тех пор, пока Пермь не перешла к войскам Колчака.
Немедленно переехал в Омск и до самого падения правительства принимал живейшее участие в белой борьбе.
В Иркутске после захвата его красными несколько дней спасался в подполье, но потом опять-таки „чудом“ спасся - уехал с японским эшелоном на восток - в Харбин. Здесь и живу: профессорствую на Юридическом Факультете.
В Харбине сразу же выступил противником дальнейшей гражданской войны. Этот период жизни запечатлён уже в моих книжках „В борьбе за Россию“, а затем „Под знаком революции“».
(Из письма Н. В. Устрялова Н. А. Цурикову, 27 октября 1926 г.)
Однако, будучи умным человеком и патриотом России, Николай Васильевич уже три месяца спустя пишет следующее.
В плане всемирной истории это был один из типичных великих людей, определяющих собой целые эпохи. Самое имя его останется лозунгом, символом, знаменем. Он может быть назван посмертным братом таких исторических деятелей, как Петр Великий, Наполеон. Перед ним, конечно, меркнут наиболее яркие персонажи Великой французской революции. Мирабо в сравнении с ним неудачник, Робеспьер - посредственность. Он своеобразно претворил в себе и прозорливость Мирабо, и оппортунизм Дантона, и вдохновенную демагогию Марата, и холодную принципиальность Робеспьера…
Он был прежде всего великий революционер. Он не только вождь, но и воплощение русской революции. Воистину, он был воплощенной стихией революции, медиумом революционного гения. В нем жила эта стихия со всеми ее качествами, увлекательными и отталкивающими, творческими и разрушительными. Как стихия, он был по ту сторону добра и зла. Его хотят судить современники; напрасно: его по плечу судить только истории…
Но мало того, что он был великий исторический деятель и великий революционер. Он может быть назван посмертно величайшим выразителем русской стихии в ее основных чертах. Он был, несомненно, русским с головы до ног. И самый облик его - причудливая смесь Сократа с чуть косоватыми глазами и характерными скулами монгола - подлинно русский, «евразийский». Много таких лиц на Руси в настоящем, именно «евразийском» русском народе: - «Ильич»…
А стиль его речей, статей, «словечек»? О, тут нет ни грана французского пафоса, столь «классически революционного». Тут русский дух, тут Русью пахнет… В нем, конечно, и Разин, и Болотников, и сам великий Петр. В грядущих монографиях наши потомки разберутся во всей этой генеалогии…
И тогда уже все навсегда и окончательно поймут, что Ленин - наш, что Ленин - подлинный сын России, ее национальный герой, рядом с Дмитрием Донским, Петром Великим, Пушкиным и Толстым.
1927, 21 января
Примечание.
1 [В президиум областного совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов входили: евреи - Голощекин, Сафаров, Войков, Хотимский, Чуцкаев, Краснов, Поляков, Юровский, Сыромолотов (кажется, еврей); латыш - Тупетул или Тундул; русские - Сакович, Анучин, Уфимцев и неизвестной национальности - Дидковский. - Прим. ss69100.]
Николай Васильевич Устрялов, родной брат придворного историографа Николая I, служил начальником пресс-бюро правительства А. В. Колчака. Понятно, что в особой, да и просто какой-либо любви или симпатии к большевикам его сложно заподозрить.
Ниже - выдержка из письма колчаковца, датированное октябрём 1926 года.
...В Перми отчаянно голодал, читал лекции в университете и наблюдал невероятнейший террор уральского совдепа1 (но - разные характеры! - совсем при этом не испытывал чувств, обуревавших в аналогичном положении З. Гиппиус, - см[отрите] её дневник) до тех пор, пока Пермь не перешла к войскам Колчака.
Немедленно переехал в Омск и до самого падения правительства принимал живейшее участие в белой борьбе.
В Иркутске после захвата его красными несколько дней спасался в подполье, но потом опять-таки „чудом“ спасся - уехал с японским эшелоном на восток - в Харбин. Здесь и живу: профессорствую на Юридическом Факультете.
В Харбине сразу же выступил противником дальнейшей гражданской войны. Этот период жизни запечатлён уже в моих книжках „В борьбе за Россию“, а затем „Под знаком революции“».
(Из письма Н. В. Устрялова Н. А. Цурикову, 27 октября 1926 г.)
Однако, будучи умным человеком и патриотом России, Николай Васильевич уже три месяца спустя пишет следующее.
В плане всемирной истории это был один из типичных великих людей, определяющих собой целые эпохи. Самое имя его останется лозунгом, символом, знаменем. Он может быть назван посмертным братом таких исторических деятелей, как Петр Великий, Наполеон. Перед ним, конечно, меркнут наиболее яркие персонажи Великой французской революции. Мирабо в сравнении с ним неудачник, Робеспьер - посредственность. Он своеобразно претворил в себе и прозорливость Мирабо, и оппортунизм Дантона, и вдохновенную демагогию Марата, и холодную принципиальность Робеспьера…
Он был прежде всего великий революционер. Он не только вождь, но и воплощение русской революции. Воистину, он был воплощенной стихией революции, медиумом революционного гения. В нем жила эта стихия со всеми ее качествами, увлекательными и отталкивающими, творческими и разрушительными. Как стихия, он был по ту сторону добра и зла. Его хотят судить современники; напрасно: его по плечу судить только истории…
Но мало того, что он был великий исторический деятель и великий революционер. Он может быть назван посмертно величайшим выразителем русской стихии в ее основных чертах. Он был, несомненно, русским с головы до ног. И самый облик его - причудливая смесь Сократа с чуть косоватыми глазами и характерными скулами монгола - подлинно русский, «евразийский». Много таких лиц на Руси в настоящем, именно «евразийском» русском народе: - «Ильич»…
А стиль его речей, статей, «словечек»? О, тут нет ни грана французского пафоса, столь «классически революционного». Тут русский дух, тут Русью пахнет… В нем, конечно, и Разин, и Болотников, и сам великий Петр. В грядущих монографиях наши потомки разберутся во всей этой генеалогии…
И тогда уже все навсегда и окончательно поймут, что Ленин - наш, что Ленин - подлинный сын России, ее национальный герой, рядом с Дмитрием Донским, Петром Великим, Пушкиным и Толстым.
1927, 21 января
Примечание.
1 [В президиум областного совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов входили: евреи - Голощекин, Сафаров, Войков, Хотимский, Чуцкаев, Краснов, Поляков, Юровский, Сыромолотов (кажется, еврей); латыш - Тупетул или Тундул; русские - Сакович, Анучин, Уфимцев и неизвестной национальности - Дидковский. - Прим. ss69100.]