Идейная нищета белых рыцарей-2
https://ss69100.livejournal.com/2019/05/17/
Начало тут https://ss69100.livejournal.com/2019/05/16/ (https://marafonec.livejournal.com/12092398.html/2019/05/16/)
Из новой книги Николая Выхина, глава 2.
...Самое главное в мире идей и их борьбы - не охаять чужие идеалы, святыни, а предложить свои, достаточно убедительные и привлекательные. И потому, если мы хотим оставаться рационалистами в пространстве Разума, и не превращать свою жизнь в дурдом с буйными психами - мы должны ввести один мораторий.
Мораторий на шельмование чужой мечты без предъявления собственной. Нет ничего проще, чем гадить на труд других: мол строят или построили не то и не так.
А сам-то ты чего строишь или построил? И потому анализу нужно перенести центр тяжести с обсуждения «чего у других плохо» на обсуждение «что для нас хорошо».
У человечества нет десяти дорог вперёд, из которых мы имели бы роскошь выбирать. У цивилизации и прогресса - одна дорога.
Если люди не занимаются взаимным пожиранием, людоедством в рамках конкуренции - это, как ни крути, советизм.
Если человек побеждает непредсказуемость слепых стихий Разумом, то он планирует будущее, а это, как ни крути, советизм.
Если человек накапливает знания и культуру, а не расточат их бездумно, выбрасывая всё, что ему не требуется для личного обогащения - это советизм.
Нормированный рабочий день, пенсионное обеспечение, нормальное академическое образование вместо маразма ЕГЭ, попытки сформировать гармонично развитую личность, а не перекошенного «флюсом» узкопрофильного спеца, одноразового человека - это всё советизм. Доступность жилья вместо изуверства всяких «ипотек», зверящих и калечащих человека - это советизм.
Медицина, которая реально лечит (потому что бесплатная) - а не «разводит на бабло» богатых, залечивая их насмерть от выдуманных болезней, и не бросает на произвол судьбы неимущих пациентов - тоже советизм. И так за что не возьмись.
Путь - один. По нему можно двигаться быстро или медленно, с дракой или без драки, на нём можно застрять, по нему можно катиться назад, можно уйти под откос в кювет…
Что может предложить взамен всему этому антисоветизм наших дней или «белого» разлива начала ХХ века? В сущности, ничего, кроме нытья, что дорога трудна, идёт в гору, утомляет, требует жертв…
Но в этом нытье нет ничего созидательного и конструктивного. Отрицая чужое, оно ничего не предлагает своего. И не потому что не хочет, а потому что не имеет.
Как сочувственно пишут современные историки, «А.В. Колчак в период Гражданской войны не видел другого политического режима, кроме военной диктатуры. Он разделял идеи мнимой беспартийности армии и политики «непредрешения» в вопросах будущего политического устройства России.
Придерживаясь программы воссоздания «единой и неделимой» России, Колчак так и не смог до конца обуздать сепаратизм дальневосточных казачьих атаманов, достичь соглашения с Польшей и Финляндией»[1].
Немыслимо говорит о монолитности «белого движения» в Гражданскую войну. «Красным» противостояла разнообразная масса не связанных между собой в идеологическом плане сил. Это были и крайне правые, и левые, и либералы, и национал-демократы этнических меньшинств. Заметную роль среди них занимали и фашисты. Правда, так называть их стали уже белоэмигранты, когда в Европе после победы Муссолини в Италии окончательно оформился этот термин.
Колчаковский генерал К.В! Сахаров заявлял в своих воспоминаниях, что «стремление белой идеи приобрести форму фашизма в Сибири эпохи Гражданской войны было лишь первым робким опытом его». Далее он продолжал: «Белое движение в самой сущности своей являлось первым проявлением фашизма. Белое движение было даже не предтечей, а чистым проявлением его».
Колчак идеологически «жался» к обанкроченной самим крушением державы старой аграрной политики Столыпина, имевшей цель создать слой «крепких хозяев» с правом частной собственности на землю. Это можно проследить по тексту «Декларации Российского правительства», опубликованной 8 апреля 1919 года[2].
Говоря латинским афоризмом, такой подход представлялся современникам, да и был по сути сrambe bis cocta («дважды сваренной капустой»). Ведь копируя УЖЕ провалившуюся столыпинскую программу, сам же Колчак и говорил: «Я сам был свидетелем того, как гибельно сказался старый режим на России, не сумевший в тяжкие дни испытаний дать ей возможность устоять от разгрома.
И, конечно, я не буду стремиться к тому, чтобы снова вернуть эти тяжелые дни прошлого, чтобы реставрировать всё то, что признано самим народом ненужным». Как это может сочетаться в одной голове?!
Заигрывая с рабочим движением, Колчак распространял листовки «За что борется наша армия?», в которой было написано: «чтобы рабочий, трудясь по восемь часов в день, был обеспечен страхованием во время болезней, при неспособности к труду и на старость». Это не имело, да и не могло иметь мобилизующего значения, потому что являлось откровенным ПЛАГИАТОМ: если ты воплощаешь программу коммунистов - зачем ты с ними воюешь? А если ты врёшь - то что же в этом хорошего?
В антикоммунистической историографии принято ссылаться на ужасы «военного коммунизма» в Гражданскую войну. Однако подобные же процессы происходили и на территориях, контролируемых белыми - экспроприация продовольствия, огромная инфляция, тюрьма за спекуляцию[3].
В 1920 году в послесловии к мемуарам «Сибирь, союзники и Колчак» Г. К. Гинс, министр колчаковского правительства, пишет странные и полные отчаяние строки: «Русская революция - мозговая болезнь. Она требует перерождения городской интеллигенции. А так как последняя упорно не хочет переродиться, то революция её истребляет… Да, мы боимся своего народа… Нет разницы между социалистами и несоциалистами. Все одинаковы».
Разница, конечно была, и существенная, но её нельзя было выразить в обобщённо-идеологической форме. Понятно, что люди, желающие светлого будущего для всех - и люди уголовного склада, занятые мародёрством в личный карман - разные люди. Но между ними нет идеологических различий, потому что мародёры - не имеют собственной идеологии. Им нечего противопоставить чужим абстрактным идеям всеобщего жизнеустройства.
Мародёры думают о себе и только о себе, современники и даже соратники(!) видят колчаковцев именно таковыми[4]. Из тысячи взаимно отрицающих эгоизмов рыночной конкуренции нельзя создать общую идею.
+++
На двух полюсах белой идеологии находятся две очень яркие и колоритные фигуры: с одной стороны, лучший тактик Гражданской войны, генерал Слащев (Слащов), с другой - палач, каратель и неврастеник барон Унгерн фон Штернберг.
Что касается Слащева, то у него - при том, что он наиболее талантливый в военно-стратегическом смысле белый полководец - вообще не было никаких взглядов на устройство общества. Он попросту не имел собственной социально-экономической и политической программы, воевал «за Россию», не уточняя, какую Россию имеет в виду.
Яков Александрович Слащев (Слащов) умудрился побывать не только самым ярким лицом белого движения, но и советским военачальником и советским военным педагог.
И это при том, что генерал-лейтенант Слащев… активный участник Белого движения на юге России! Он добыл Крым для белых[5], командовал крымским фронтом, прикрывавшим врангелевский режим. Пользовался любовью и уважением среди солдат и офицеров вверенных ему войск, за что снискал ласковое прозвище - Генерал Яша. С 24 мая 1920 года он руководил последним победным сражением белых в гражданской войне - в ходе успешного белого десанта у Кирилловки на побережье Азовского моря. 18 августа 1920 - Приказом генерала Врангеля получил право именоваться «Слащёв-Крымский».
«Генерал Слащёв, бывший полновластный властитель Крыма, с переходом ставки в Феодосию, оставался во главе своего корпуса. Генерал Шиллинг был отчислен в распоряжение Главнокомандующего. Хороший строевой офицер, генерал Слащёв, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала, он отстоял Крым» - аттестовал командира собственного фронта Врангель[6].
В 1921 году Слащёв в Константинополе вступил в переговоры с советскими властями, был амнистирован. 21 ноября 1921 года при помощи завербованного ЧК бывшего матроса и добровольца Баткина вместе с белыми казаками вернулся в Севастополь, откуда в личном вагоне Дзержинского выехал в Москву. Обращался к солдатам и офицерам Русской Армии с призывом возвращаться в Советскую Россию:
«С 1918 года льется русская кровь в междоусобной войне. Все называли себя борцами за народ. Правительство белых оказалось несостоятельным и не поддержанным народом - белые были побеждены и бежали в Константинополь.
Советская власть есть единственная власть, представляющая Россию и ее народ. Я, Слащёв-Крымский, зову вас, офицеры и солдаты, подчиниться советской власти и вернуться на родину, в противном случае вы окажетесь наёмниками иностранного капитала и, что ещё хуже, наёмниками против своей родины, своего родного народа.
Ведь каждую минуту вас могут послать завоёвывать русские области. Конечно, платить вам за это будут, но пославшие вас получат все материальные и территориальные выгоды, сделают русский народ рабами, а вас народ проклянёт.
Вас пугают тем, что возвращающихся белых подвергают различным репрессиям. Я поехал, проверил и убедился, что прошлое забыто. Со мной приехали генерал Мильковский, полковник Гильбих, несколько офицеров и моя жена. И теперь, как один из бывших высших начальников добровольческой армии, командую вам: «За мной!». Не верьте сплетням про Россию, не смейте продаваться, чтобы идти на Россию войной.
Требую подчинения советской власти для защиты родины и своего народа»[7].
Это имело успех. В переписке руководителя польской разведки (II отдела Генерального штаба Верховного командования Войска Польского) И.Матушевского содержится свидетельство (письмо от от 22 февраля 1922 года), что примеру Слащёва последовали многие интернированные в Польше русские офицеры:
«В последние месяцы в лагерях для интернированных заметно сильное влияние т.н. «слащевизны», т.е. повторения пути ген. армии Врангеля Слащева, который выехал из Константинополя в Советскую Россию и служит в Красной Армии. Под воздействием большевистской пропаганды многие интернированные, особенно из молодых «белых» офицеров и солдат, выезжают в Россию»[8].
В 1924 году Слащев издал книгу «Крым в 1920 г. Отрывки из воспоминаний». С июня 1922 года - стал преподавателем тактики школы комсостава «Выстрел». По воспоминаниям участников «… преподавал [Слащёв] блестяще, на лекциях народу полно, и напряжение в аудитории было порой как в бою.
Многие командиры-слушатели сами сражались с врангелевцами, в том числе и на подступах к Крыму, а бывший белогвардейский генерал не жалел ни язвительности, ни насмешки, разбирая ту или иную операцию наших войск. Опубликовал ряд статей по вопросам тактики. Подготовил к печати также труд «Мысли по вопросам общей тактики», опубликованный уже после его гибели.
11 января 1929 года Яков Слащёв был убит в Москве, в своей комнате при школе, тремя выстрелами из револьвера. Убийца - признанный невменяемым Лазарь Львович Коленберг. Кому-то очень не нравилась перспектива исторического примирения красных и белых, подлинным символом которой стал Слащев.
Самое главное для нашей темы: лучший из белых полководцев, блестящий генерал - никаких отдельных от красных идей о социально-экономическом устройстве не имел. Он не является убеждённым защитником буржуазии или латифундистов, сторонником рыночной экономики или многопартийной демократии.
У Слащева вообще нет мировоззренческих расхождений с красными: он воевал с ними, как с врагами, в том числе вешал их в тылу своего фронта, как военных диверсантов, но никакой отдельной идеи о будущем не воплощал и не сформулировал. В последние годы жизни он говорит о себе, как о человеке обманутом, обманом втянутом в неправое дело.
Нужно подчеркнуть, что военное противостояние армий и мировоззренческие разногласия - разные стороны жизни.
Нужно подчеркнуть, что военное противостояние армий и мировоззренческие разногласия - разные стороны жизни. Например, развязав самую чудовищную, в том числе и по бессмысленности, войну, Вильгельм II и Николай II не имели никаких мировоззренческих разногласий: никто не пытался навязать другому конституцию или Госплан.
Существует понятие зоомахии - то есть борьбы зверей, по сути и в основе своей лишённой любых мировоззренческих разногласий. Волк дерётся с волком насмерть - но не потому, что они по-разному собираются обустроить будущее волчьей стаи.
Так вот, Слащев, воплощая типовой образ белого офицера, и даже генерала - воевал в рамках зоомахии, «на азарт и интерес». У него вообще не было претензий к красным по поводу обустройства общества и перспектив развития на 100 лет вперёд.
Слащев не представляет собственной программы, его конфликт с красными - большей частью недоразумение,кое в чём отражение амбиций, азарта игрока. По этой части и Врангель, и Деникин[9] недалеко ушли от Слащева. А тот титул, который дают историки Колчаку - «основатель русского фашизма» - как вы понимаете, Колчака совсем не красит. Если всё принципиальное отличие от программы Кремля заключается в фашизме, то мы понимаем цену этому отличию!
Впрочем, Колчака считать идейным человеком трудно - хотя бы за то, что он бросил свою армию, и за две тысячи километров от неё драпал с золотом и любовницей вон из России. В последние свои дни он представляется законченным авантюристом, предателем собственных солдат.
Он ведь и погиб, по чёрной иронии судьбы, именно потому, что бросил свою армию, которая просто не успела его догнать, чтобы выручить из плена! Если бы он двигался вместе с колчаковцами, то остался бы жив, как Деникин…
Поэтому идеологическим антиподом Слащева (благородного человека, ставшего жертвой лжи и неразберихи своего жестокого времени) является не Колчак (не без оснований именуемый английским шпионом), а иной белый генерал. Другой полюс идей, попытавшийся одним из немногих составить не просто вооружённое сопротивление, но и идейную альтернативу «красным» - барон Унгерн фон Штернберг.
Большинство антикоммунистов были или мстителями за отнятое у них в пользу народа, прежде награбленное ими у народа имущество, или мародёрами, греющими руки на пламени гражданской войны. До философских обобщений и собственных социально-экономических взглядов в этом болоте «непредрешенчества» мало кто поднимался.
Оттого барон Унгерн, идейный антикоммунист и признаваемый многими «предтеча» гитлеровского фашизма, стоит в истории идей особняком.
Унгерн действовал среди народов желтой расы, пытался поднять «панмонголизм», но сторонники крайне правой идеологии считают его "фашистом до фашизма" - т.е. предтечей идеологий фашизма и гитлеризма. Барон Унгерн по этой линии был весьма популярен и в III Рейхе.
Но Унгерн - безумен, он откровенный психопат, и то, что он вырабатывает против большевизма - вообще без ужаса не может восприниматься вменяемым человеком ХХ века. Это подчёркивали и его непосредственные командиры:
"Унгерн не был бы, конечно, духовным сыном XX столетия, если бы в нем не горел ярким пламенем огонь антижидовизма. Жиды - вот олицетворение сатаны, жиды - вот источник и начало всякого зла на земле. … Они систематически отравляли сознание христианских народов ересью и лжеучениями, они создавали волнения, вызывали революции…
Унгерн объят каким-то мистическим ужасом перед разрушительным всемогуществом жидовской нации, при каждом удобном случае стремится одним сокрушительным ударом стереть главу жидовского змия. Так, придя в Ургу, он объявляет жидов вне закона и устраивает их поголовное избиение вплоть до старух и грудных детей. Это не мешает ему, конечно, заявлять себя верующим человеком и верным сыном Христианской церкви"[10].
Заодно с жидами Унгерн собирался уничтожить от 10 до 15 веков «неправильной» человеческой истории, вернувшись в первые века феодализма, представленные в его идеологии «золотым веком». «…Самое наивысшее воплощение царизма - это соединение божества с человеческой властью, как был Богдыхан в Китае, Богдо-хан в Халхе и в старые времена русские цари»[11].
Совершенно психически неадекватный человек, Унгерн не только фаталист и мистик, но и маньяк и психопат. Он принял буддизм, но при этом не отказался от христианства. Политическая концепция Унгерна была тесно связана с его эсхатологическими взглядами.
В пророчествах разных религий он находил объяснение гражданской войне и своему призванию в борьбе с революционерами. «Слышал голоса» и воображал себя провидцем, пророком, верил в способность распознавать людей по глазам, ни разу не подтвердившуюся.
Если Слащев и даже Деникин предстают нормальными людьми в ненормальных обстоятельствах, то Унгерн (как и атаман Анненков) - в ненормальных обстоятельствах демонстрируют себя совершенно психически ненормальными людьми. В спокойное время таких поместили бы в сумасшедшем доме, но в ужасе гражданской войны откровенные психи командовали армиями и фронтами!
Хотя Унгерн активно пытался сформулировать реально-противоположную красным планам концепцию, провозгласить иное общество - получились у него только «записки сумасшедшего». Никто в здравом уме и твёрдой памяти не может принять этот бред, как сколько-нибудь рассматриваемую альтернативу социализму.
Белую расу барон считал прогнившей и после XIV века - безнадежно прожидовленной. Бог его знает, что он под этим понимал, но сыпал словами бойко, сбежав, благодаря хаосу революции, от санитаров:
- "Культура пошла по ложному пути, она перестала служить для счастья человека и из величины подсобной сделалась самодовлеющей. Потенциал только в воинствующем буддизме»… - его Унгерн и хотел принести в Европу вместе с конными варварами.
От монголов он узнал легенду, рассказывавшую о новом народе, которому предстоит стать "проводником", который выведет из-под земли обитателей царства Агартхи. "Уже более шестидесяти тысяч лет как один святой с целым племенем исчез под землей, чтобы никогда больше не появляться на ее поверхности. Много людей с тех пор посетило это царство - Шакья-Муни, Ундур-гэген, Паспа, хан Бабур и другие, но никто не знает, где оно лежит...
Его владыка - царь вселенной, он знает все силы мира и может читать в душах людей и в огромной книге их судеб. Невидимо управляет он восемьюстами миллионами людей, живущими на поверхности земли...". Предшествовать всему должна вселенская смута и разрушение всех основ жизни: "Отец восстанет на сына, брат на брата, мать на дочь. А затем - порок, преступление, растление тела и души. Семьи распадутся, вера и любовь исчезнут.
Из десяти тысяч останется один, но и он будет гол и безумен, без силы и знаний, достаточных хотя бы для постройки дома и добывания пищи. Он будет выть, как бешеный волк, питаться трупами, грызть собственное тело и вызовет Бога на бой. Вся земля будет опустошена. Бог отвернется от нее, и над ней будут витать лишь смерть и ночь..."
Но тогда "явится народ, доселе неизвестный", он "вырвет сильною рукою плевелы безумия и порока, поведет на борьбу со злом тех, кто останется еще верен делу человечества, и этот народ начнет новую жизнь на земле, очищенной смертью народов". Унгерн принял за основу, что доселе неизвестным народом должны стать азиаты, хотя какой же это "неизвестный народ"?
Благодаря своей "безбашенности" барон заработал у монголов репутацию бога войны, вроде Чингиз Хана (который был тоже рыжим, как и он). В отместку на китайские зверства против русского населения Унгерн истребил в Урге (ныне Улан-Батор) всех китайцев.
Некоторые высказывания Унгерна (со слов его соратника Оссендовского):
- Почему же мне не может быть позволено освободить мир от тех, кто убивает душу народа? Мне - немцу, потомку крестоносцев и рыцарей. Против убийц я знаю только одно средство - смерть!
И он возродил практику средневековых казней - например, сожжение заживо, палочные телесные наказания и т.п.
- По моему мнению, Интернационал возник в Вавилоне три тысячи лет назад…
В 1921 году Унгерн отправился в поход на многократно превосходящие силы большевиков. В его войске было 400 казаков с несколькими пушками и пулеметами, немного японцев и несколько тысяч азиатов (буряты, китайцы, монголы, тибетцы и т.д.). Выглядело его войско предельно экзотично:
Люди, всерьёз грезящие в ХХ веке о новом походе монгольских орд под командованием нового Чингиз-хана на Европу - имеют шанс заинтересовать только психиатров.
То есть у белых либо вообще нет идеологии (непредрешенчество - растерянность потерявшихся во времени людей), либо она такая, как у Унгерна: право, лучше бы её вовсе не было, чем так позориться!
[1] ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ А. В. КОЛЧАКА В 1917 - 1920 ГГ, Бучко Николай Петрович, Ципкин Юрий Николаевич
[2] Где было заявлено, что «земли хуторян, отрубников, укрепленцев подлежат возвращению их законным владельцам». Захваченные бесплатно крестьянами земли казённого и общинного землевладения Колчак думал… продать тем, кто их захватил, «содействуя переходу земель в руки трудовых крестьянских хозяйств, правительство будет широко открывать возможности приобретения этих земель в полную собственность».
[3] Например, на юге, в зоне власти генерала Деникина, «…спекуляция заражала тыловые органы армии и даже фронтовые части - из-за недостатка снабжения они создавали собственные команды для продажи в тылу излишков трофейного имущества или их обмена на нужные товары. Деникин старался изо всех сил бороться с данным явлением. Несмотря на сопротивление юристов, считавших понятие “спекуляция” слишком неопределенным, он провел “Временный закон об уголовной ответственности за спекуляцию”, каравший виновных вплоть до смертной казни с конфискацией имущества». Ну и где тут разница с декретами красных?
[4] Один из лидеров сибирской организации эсеров Е.Е.Колосов позднее указывал на ряд отличий феномена «русского фашизма», который, по его мнению, сложился на востоке России, от формирующегося в это же историческое время его аналога в европейских странах: «Для меня лично, впрочем, тут не возникало никаких колебаний. На ту власть, которая царила, я смотрел, как на организацию «сибирских фашистов», употребляя современные термины и аналогии.
И если она чем-либо отличалась в моих глазах от европейского фашизма, то лишь в невыгодную для себя сторону.
Это были фашисты на чисто сибирский манер, насквозь пропитанные специфически-уголовным элементом, …
Эта власть совершенно не искала для себя той по возможности широкой базы, какую всё-таки стараются найти европейские фашисты, прекрасно знающие, что без народа управлять теперь не принято. Европейские фашисты стараются поэтому привлечь к себе народные массы так, как у нас привлекали их когда-то «зубатовцы», но для сибирских фашистов, при их государственной бездарности, даже зубатовская политика оказывалась недоступной.
Сибирские фашисты во главе с адмиралом Колчаком представляли собою чисто кастовую власть, узко ограниченную и замкнутую, власть верхней прослойки военных кругов».
[5] 27 декабря 1919 - Во главе корпуса занял укрепления на Перекопском перешейке, не допустив захвата Крыма. Зима 1919-1920 - Руководитель обороны Крыма.
[6] Врангель П. Н. Записки
[7] Смыслов О.С. Генерал Слащев-Крымский. Победы. Эмиграция. Возвращение..
[8] П. И. Батов. В походах и боях. - М., 1974. - С. 22.
[9] Немцы устроили встречу Деникина и Власова, в ходе которой Власов пытался добиться от старого полководца хотя бы устного одобрения. Но Деникин был непреклонен. «Я русский офицер и чужой формы никогда не носил. А Вы осмелились явиться ко мне в форме, которую на Вас надели враги русского народа.
Нам не о чем разговаривать». Свои взгляды на «Русское освободительное движение» Деникин выразил в двух неопубликованных очерках «Генерал Власов и власовцы» и «Мировая война. Россия и зарубежье». Призывал эмигрантов не поддерживать Германию в войне с СССР (лозунг «Защита России и свержение большевизма»), неоднократно называя всех сотрудничающих с немцами представителей эмиграции «мракобесами», «пораженцами» и «гитлеровскими поклонниками». Отправил на собственные деньги в СССР эшелон с медикаментами.
[10] Атаман Семенов. О себе: воспоминания, мысли и выводы.
[11] Белов Е. А. Барон Унгерн фон Штернберг: Биография. Идеология. Военные походы. 1920-1921 гг. - М.: Аграф, 2003. - 240 с. - С. 96.
Н. Выхин
***
Источник.
НАВЕРХ
.
Начало тут https://ss69100.livejournal.com/2019/05/16/ (https://marafonec.livejournal.com/12092398.html/2019/05/16/)
Из новой книги Николая Выхина, глава 2.
...Самое главное в мире идей и их борьбы - не охаять чужие идеалы, святыни, а предложить свои, достаточно убедительные и привлекательные. И потому, если мы хотим оставаться рационалистами в пространстве Разума, и не превращать свою жизнь в дурдом с буйными психами - мы должны ввести один мораторий.
Мораторий на шельмование чужой мечты без предъявления собственной. Нет ничего проще, чем гадить на труд других: мол строят или построили не то и не так.
А сам-то ты чего строишь или построил? И потому анализу нужно перенести центр тяжести с обсуждения «чего у других плохо» на обсуждение «что для нас хорошо».
У человечества нет десяти дорог вперёд, из которых мы имели бы роскошь выбирать. У цивилизации и прогресса - одна дорога.
Если люди не занимаются взаимным пожиранием, людоедством в рамках конкуренции - это, как ни крути, советизм.
Если человек побеждает непредсказуемость слепых стихий Разумом, то он планирует будущее, а это, как ни крути, советизм.
Если человек накапливает знания и культуру, а не расточат их бездумно, выбрасывая всё, что ему не требуется для личного обогащения - это советизм.
Нормированный рабочий день, пенсионное обеспечение, нормальное академическое образование вместо маразма ЕГЭ, попытки сформировать гармонично развитую личность, а не перекошенного «флюсом» узкопрофильного спеца, одноразового человека - это всё советизм. Доступность жилья вместо изуверства всяких «ипотек», зверящих и калечащих человека - это советизм.
Медицина, которая реально лечит (потому что бесплатная) - а не «разводит на бабло» богатых, залечивая их насмерть от выдуманных болезней, и не бросает на произвол судьбы неимущих пациентов - тоже советизм. И так за что не возьмись.
Путь - один. По нему можно двигаться быстро или медленно, с дракой или без драки, на нём можно застрять, по нему можно катиться назад, можно уйти под откос в кювет…
Что может предложить взамен всему этому антисоветизм наших дней или «белого» разлива начала ХХ века? В сущности, ничего, кроме нытья, что дорога трудна, идёт в гору, утомляет, требует жертв…
Но в этом нытье нет ничего созидательного и конструктивного. Отрицая чужое, оно ничего не предлагает своего. И не потому что не хочет, а потому что не имеет.
Как сочувственно пишут современные историки, «А.В. Колчак в период Гражданской войны не видел другого политического режима, кроме военной диктатуры. Он разделял идеи мнимой беспартийности армии и политики «непредрешения» в вопросах будущего политического устройства России.
Придерживаясь программы воссоздания «единой и неделимой» России, Колчак так и не смог до конца обуздать сепаратизм дальневосточных казачьих атаманов, достичь соглашения с Польшей и Финляндией»[1].
Немыслимо говорит о монолитности «белого движения» в Гражданскую войну. «Красным» противостояла разнообразная масса не связанных между собой в идеологическом плане сил. Это были и крайне правые, и левые, и либералы, и национал-демократы этнических меньшинств. Заметную роль среди них занимали и фашисты. Правда, так называть их стали уже белоэмигранты, когда в Европе после победы Муссолини в Италии окончательно оформился этот термин.
Колчаковский генерал К.В! Сахаров заявлял в своих воспоминаниях, что «стремление белой идеи приобрести форму фашизма в Сибири эпохи Гражданской войны было лишь первым робким опытом его». Далее он продолжал: «Белое движение в самой сущности своей являлось первым проявлением фашизма. Белое движение было даже не предтечей, а чистым проявлением его».
Колчак идеологически «жался» к обанкроченной самим крушением державы старой аграрной политики Столыпина, имевшей цель создать слой «крепких хозяев» с правом частной собственности на землю. Это можно проследить по тексту «Декларации Российского правительства», опубликованной 8 апреля 1919 года[2].
Говоря латинским афоризмом, такой подход представлялся современникам, да и был по сути сrambe bis cocta («дважды сваренной капустой»). Ведь копируя УЖЕ провалившуюся столыпинскую программу, сам же Колчак и говорил: «Я сам был свидетелем того, как гибельно сказался старый режим на России, не сумевший в тяжкие дни испытаний дать ей возможность устоять от разгрома.
И, конечно, я не буду стремиться к тому, чтобы снова вернуть эти тяжелые дни прошлого, чтобы реставрировать всё то, что признано самим народом ненужным». Как это может сочетаться в одной голове?!
Заигрывая с рабочим движением, Колчак распространял листовки «За что борется наша армия?», в которой было написано: «чтобы рабочий, трудясь по восемь часов в день, был обеспечен страхованием во время болезней, при неспособности к труду и на старость». Это не имело, да и не могло иметь мобилизующего значения, потому что являлось откровенным ПЛАГИАТОМ: если ты воплощаешь программу коммунистов - зачем ты с ними воюешь? А если ты врёшь - то что же в этом хорошего?
В антикоммунистической историографии принято ссылаться на ужасы «военного коммунизма» в Гражданскую войну. Однако подобные же процессы происходили и на территориях, контролируемых белыми - экспроприация продовольствия, огромная инфляция, тюрьма за спекуляцию[3].
В 1920 году в послесловии к мемуарам «Сибирь, союзники и Колчак» Г. К. Гинс, министр колчаковского правительства, пишет странные и полные отчаяние строки: «Русская революция - мозговая болезнь. Она требует перерождения городской интеллигенции. А так как последняя упорно не хочет переродиться, то революция её истребляет… Да, мы боимся своего народа… Нет разницы между социалистами и несоциалистами. Все одинаковы».
Разница, конечно была, и существенная, но её нельзя было выразить в обобщённо-идеологической форме. Понятно, что люди, желающие светлого будущего для всех - и люди уголовного склада, занятые мародёрством в личный карман - разные люди. Но между ними нет идеологических различий, потому что мародёры - не имеют собственной идеологии. Им нечего противопоставить чужим абстрактным идеям всеобщего жизнеустройства.
Мародёры думают о себе и только о себе, современники и даже соратники(!) видят колчаковцев именно таковыми[4]. Из тысячи взаимно отрицающих эгоизмов рыночной конкуренции нельзя создать общую идею.
+++
На двух полюсах белой идеологии находятся две очень яркие и колоритные фигуры: с одной стороны, лучший тактик Гражданской войны, генерал Слащев (Слащов), с другой - палач, каратель и неврастеник барон Унгерн фон Штернберг.
Что касается Слащева, то у него - при том, что он наиболее талантливый в военно-стратегическом смысле белый полководец - вообще не было никаких взглядов на устройство общества. Он попросту не имел собственной социально-экономической и политической программы, воевал «за Россию», не уточняя, какую Россию имеет в виду.
Яков Александрович Слащев (Слащов) умудрился побывать не только самым ярким лицом белого движения, но и советским военачальником и советским военным педагог.
И это при том, что генерал-лейтенант Слащев… активный участник Белого движения на юге России! Он добыл Крым для белых[5], командовал крымским фронтом, прикрывавшим врангелевский режим. Пользовался любовью и уважением среди солдат и офицеров вверенных ему войск, за что снискал ласковое прозвище - Генерал Яша. С 24 мая 1920 года он руководил последним победным сражением белых в гражданской войне - в ходе успешного белого десанта у Кирилловки на побережье Азовского моря. 18 августа 1920 - Приказом генерала Врангеля получил право именоваться «Слащёв-Крымский».
«Генерал Слащёв, бывший полновластный властитель Крыма, с переходом ставки в Феодосию, оставался во главе своего корпуса. Генерал Шиллинг был отчислен в распоряжение Главнокомандующего. Хороший строевой офицер, генерал Слащёв, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала, он отстоял Крым» - аттестовал командира собственного фронта Врангель[6].
В 1921 году Слащёв в Константинополе вступил в переговоры с советскими властями, был амнистирован. 21 ноября 1921 года при помощи завербованного ЧК бывшего матроса и добровольца Баткина вместе с белыми казаками вернулся в Севастополь, откуда в личном вагоне Дзержинского выехал в Москву. Обращался к солдатам и офицерам Русской Армии с призывом возвращаться в Советскую Россию:
«С 1918 года льется русская кровь в междоусобной войне. Все называли себя борцами за народ. Правительство белых оказалось несостоятельным и не поддержанным народом - белые были побеждены и бежали в Константинополь.
Советская власть есть единственная власть, представляющая Россию и ее народ. Я, Слащёв-Крымский, зову вас, офицеры и солдаты, подчиниться советской власти и вернуться на родину, в противном случае вы окажетесь наёмниками иностранного капитала и, что ещё хуже, наёмниками против своей родины, своего родного народа.
Ведь каждую минуту вас могут послать завоёвывать русские области. Конечно, платить вам за это будут, но пославшие вас получат все материальные и территориальные выгоды, сделают русский народ рабами, а вас народ проклянёт.
Вас пугают тем, что возвращающихся белых подвергают различным репрессиям. Я поехал, проверил и убедился, что прошлое забыто. Со мной приехали генерал Мильковский, полковник Гильбих, несколько офицеров и моя жена. И теперь, как один из бывших высших начальников добровольческой армии, командую вам: «За мной!». Не верьте сплетням про Россию, не смейте продаваться, чтобы идти на Россию войной.
Требую подчинения советской власти для защиты родины и своего народа»[7].
Это имело успех. В переписке руководителя польской разведки (II отдела Генерального штаба Верховного командования Войска Польского) И.Матушевского содержится свидетельство (письмо от от 22 февраля 1922 года), что примеру Слащёва последовали многие интернированные в Польше русские офицеры:
«В последние месяцы в лагерях для интернированных заметно сильное влияние т.н. «слащевизны», т.е. повторения пути ген. армии Врангеля Слащева, который выехал из Константинополя в Советскую Россию и служит в Красной Армии. Под воздействием большевистской пропаганды многие интернированные, особенно из молодых «белых» офицеров и солдат, выезжают в Россию»[8].
В 1924 году Слащев издал книгу «Крым в 1920 г. Отрывки из воспоминаний». С июня 1922 года - стал преподавателем тактики школы комсостава «Выстрел». По воспоминаниям участников «… преподавал [Слащёв] блестяще, на лекциях народу полно, и напряжение в аудитории было порой как в бою.
Многие командиры-слушатели сами сражались с врангелевцами, в том числе и на подступах к Крыму, а бывший белогвардейский генерал не жалел ни язвительности, ни насмешки, разбирая ту или иную операцию наших войск. Опубликовал ряд статей по вопросам тактики. Подготовил к печати также труд «Мысли по вопросам общей тактики», опубликованный уже после его гибели.
11 января 1929 года Яков Слащёв был убит в Москве, в своей комнате при школе, тремя выстрелами из револьвера. Убийца - признанный невменяемым Лазарь Львович Коленберг. Кому-то очень не нравилась перспектива исторического примирения красных и белых, подлинным символом которой стал Слащев.
Самое главное для нашей темы: лучший из белых полководцев, блестящий генерал - никаких отдельных от красных идей о социально-экономическом устройстве не имел. Он не является убеждённым защитником буржуазии или латифундистов, сторонником рыночной экономики или многопартийной демократии.
У Слащева вообще нет мировоззренческих расхождений с красными: он воевал с ними, как с врагами, в том числе вешал их в тылу своего фронта, как военных диверсантов, но никакой отдельной идеи о будущем не воплощал и не сформулировал. В последние годы жизни он говорит о себе, как о человеке обманутом, обманом втянутом в неправое дело.
Нужно подчеркнуть, что военное противостояние армий и мировоззренческие разногласия - разные стороны жизни.
Нужно подчеркнуть, что военное противостояние армий и мировоззренческие разногласия - разные стороны жизни. Например, развязав самую чудовищную, в том числе и по бессмысленности, войну, Вильгельм II и Николай II не имели никаких мировоззренческих разногласий: никто не пытался навязать другому конституцию или Госплан.
Существует понятие зоомахии - то есть борьбы зверей, по сути и в основе своей лишённой любых мировоззренческих разногласий. Волк дерётся с волком насмерть - но не потому, что они по-разному собираются обустроить будущее волчьей стаи.
Так вот, Слащев, воплощая типовой образ белого офицера, и даже генерала - воевал в рамках зоомахии, «на азарт и интерес». У него вообще не было претензий к красным по поводу обустройства общества и перспектив развития на 100 лет вперёд.
Слащев не представляет собственной программы, его конфликт с красными - большей частью недоразумение,кое в чём отражение амбиций, азарта игрока. По этой части и Врангель, и Деникин[9] недалеко ушли от Слащева. А тот титул, который дают историки Колчаку - «основатель русского фашизма» - как вы понимаете, Колчака совсем не красит. Если всё принципиальное отличие от программы Кремля заключается в фашизме, то мы понимаем цену этому отличию!
Впрочем, Колчака считать идейным человеком трудно - хотя бы за то, что он бросил свою армию, и за две тысячи километров от неё драпал с золотом и любовницей вон из России. В последние свои дни он представляется законченным авантюристом, предателем собственных солдат.
Он ведь и погиб, по чёрной иронии судьбы, именно потому, что бросил свою армию, которая просто не успела его догнать, чтобы выручить из плена! Если бы он двигался вместе с колчаковцами, то остался бы жив, как Деникин…
Поэтому идеологическим антиподом Слащева (благородного человека, ставшего жертвой лжи и неразберихи своего жестокого времени) является не Колчак (не без оснований именуемый английским шпионом), а иной белый генерал. Другой полюс идей, попытавшийся одним из немногих составить не просто вооружённое сопротивление, но и идейную альтернативу «красным» - барон Унгерн фон Штернберг.
Большинство антикоммунистов были или мстителями за отнятое у них в пользу народа, прежде награбленное ими у народа имущество, или мародёрами, греющими руки на пламени гражданской войны. До философских обобщений и собственных социально-экономических взглядов в этом болоте «непредрешенчества» мало кто поднимался.
Оттого барон Унгерн, идейный антикоммунист и признаваемый многими «предтеча» гитлеровского фашизма, стоит в истории идей особняком.
Унгерн действовал среди народов желтой расы, пытался поднять «панмонголизм», но сторонники крайне правой идеологии считают его "фашистом до фашизма" - т.е. предтечей идеологий фашизма и гитлеризма. Барон Унгерн по этой линии был весьма популярен и в III Рейхе.
Но Унгерн - безумен, он откровенный психопат, и то, что он вырабатывает против большевизма - вообще без ужаса не может восприниматься вменяемым человеком ХХ века. Это подчёркивали и его непосредственные командиры:
"Унгерн не был бы, конечно, духовным сыном XX столетия, если бы в нем не горел ярким пламенем огонь антижидовизма. Жиды - вот олицетворение сатаны, жиды - вот источник и начало всякого зла на земле. … Они систематически отравляли сознание христианских народов ересью и лжеучениями, они создавали волнения, вызывали революции…
Унгерн объят каким-то мистическим ужасом перед разрушительным всемогуществом жидовской нации, при каждом удобном случае стремится одним сокрушительным ударом стереть главу жидовского змия. Так, придя в Ургу, он объявляет жидов вне закона и устраивает их поголовное избиение вплоть до старух и грудных детей. Это не мешает ему, конечно, заявлять себя верующим человеком и верным сыном Христианской церкви"[10].
Заодно с жидами Унгерн собирался уничтожить от 10 до 15 веков «неправильной» человеческой истории, вернувшись в первые века феодализма, представленные в его идеологии «золотым веком». «…Самое наивысшее воплощение царизма - это соединение божества с человеческой властью, как был Богдыхан в Китае, Богдо-хан в Халхе и в старые времена русские цари»[11].
Совершенно психически неадекватный человек, Унгерн не только фаталист и мистик, но и маньяк и психопат. Он принял буддизм, но при этом не отказался от христианства. Политическая концепция Унгерна была тесно связана с его эсхатологическими взглядами.
В пророчествах разных религий он находил объяснение гражданской войне и своему призванию в борьбе с революционерами. «Слышал голоса» и воображал себя провидцем, пророком, верил в способность распознавать людей по глазам, ни разу не подтвердившуюся.
Если Слащев и даже Деникин предстают нормальными людьми в ненормальных обстоятельствах, то Унгерн (как и атаман Анненков) - в ненормальных обстоятельствах демонстрируют себя совершенно психически ненормальными людьми. В спокойное время таких поместили бы в сумасшедшем доме, но в ужасе гражданской войны откровенные психи командовали армиями и фронтами!
Хотя Унгерн активно пытался сформулировать реально-противоположную красным планам концепцию, провозгласить иное общество - получились у него только «записки сумасшедшего». Никто в здравом уме и твёрдой памяти не может принять этот бред, как сколько-нибудь рассматриваемую альтернативу социализму.
Белую расу барон считал прогнившей и после XIV века - безнадежно прожидовленной. Бог его знает, что он под этим понимал, но сыпал словами бойко, сбежав, благодаря хаосу революции, от санитаров:
- "Культура пошла по ложному пути, она перестала служить для счастья человека и из величины подсобной сделалась самодовлеющей. Потенциал только в воинствующем буддизме»… - его Унгерн и хотел принести в Европу вместе с конными варварами.
От монголов он узнал легенду, рассказывавшую о новом народе, которому предстоит стать "проводником", который выведет из-под земли обитателей царства Агартхи. "Уже более шестидесяти тысяч лет как один святой с целым племенем исчез под землей, чтобы никогда больше не появляться на ее поверхности. Много людей с тех пор посетило это царство - Шакья-Муни, Ундур-гэген, Паспа, хан Бабур и другие, но никто не знает, где оно лежит...
Его владыка - царь вселенной, он знает все силы мира и может читать в душах людей и в огромной книге их судеб. Невидимо управляет он восемьюстами миллионами людей, живущими на поверхности земли...". Предшествовать всему должна вселенская смута и разрушение всех основ жизни: "Отец восстанет на сына, брат на брата, мать на дочь. А затем - порок, преступление, растление тела и души. Семьи распадутся, вера и любовь исчезнут.
Из десяти тысяч останется один, но и он будет гол и безумен, без силы и знаний, достаточных хотя бы для постройки дома и добывания пищи. Он будет выть, как бешеный волк, питаться трупами, грызть собственное тело и вызовет Бога на бой. Вся земля будет опустошена. Бог отвернется от нее, и над ней будут витать лишь смерть и ночь..."
Но тогда "явится народ, доселе неизвестный", он "вырвет сильною рукою плевелы безумия и порока, поведет на борьбу со злом тех, кто останется еще верен делу человечества, и этот народ начнет новую жизнь на земле, очищенной смертью народов". Унгерн принял за основу, что доселе неизвестным народом должны стать азиаты, хотя какой же это "неизвестный народ"?
Благодаря своей "безбашенности" барон заработал у монголов репутацию бога войны, вроде Чингиз Хана (который был тоже рыжим, как и он). В отместку на китайские зверства против русского населения Унгерн истребил в Урге (ныне Улан-Батор) всех китайцев.
Некоторые высказывания Унгерна (со слов его соратника Оссендовского):
- Почему же мне не может быть позволено освободить мир от тех, кто убивает душу народа? Мне - немцу, потомку крестоносцев и рыцарей. Против убийц я знаю только одно средство - смерть!
И он возродил практику средневековых казней - например, сожжение заживо, палочные телесные наказания и т.п.
- По моему мнению, Интернационал возник в Вавилоне три тысячи лет назад…
В 1921 году Унгерн отправился в поход на многократно превосходящие силы большевиков. В его войске было 400 казаков с несколькими пушками и пулеметами, немного японцев и несколько тысяч азиатов (буряты, китайцы, монголы, тибетцы и т.д.). Выглядело его войско предельно экзотично:
Люди, всерьёз грезящие в ХХ веке о новом походе монгольских орд под командованием нового Чингиз-хана на Европу - имеют шанс заинтересовать только психиатров.
То есть у белых либо вообще нет идеологии (непредрешенчество - растерянность потерявшихся во времени людей), либо она такая, как у Унгерна: право, лучше бы её вовсе не было, чем так позориться!
[1] ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ А. В. КОЛЧАКА В 1917 - 1920 ГГ, Бучко Николай Петрович, Ципкин Юрий Николаевич
[2] Где было заявлено, что «земли хуторян, отрубников, укрепленцев подлежат возвращению их законным владельцам». Захваченные бесплатно крестьянами земли казённого и общинного землевладения Колчак думал… продать тем, кто их захватил, «содействуя переходу земель в руки трудовых крестьянских хозяйств, правительство будет широко открывать возможности приобретения этих земель в полную собственность».
[3] Например, на юге, в зоне власти генерала Деникина, «…спекуляция заражала тыловые органы армии и даже фронтовые части - из-за недостатка снабжения они создавали собственные команды для продажи в тылу излишков трофейного имущества или их обмена на нужные товары. Деникин старался изо всех сил бороться с данным явлением. Несмотря на сопротивление юристов, считавших понятие “спекуляция” слишком неопределенным, он провел “Временный закон об уголовной ответственности за спекуляцию”, каравший виновных вплоть до смертной казни с конфискацией имущества». Ну и где тут разница с декретами красных?
[4] Один из лидеров сибирской организации эсеров Е.Е.Колосов позднее указывал на ряд отличий феномена «русского фашизма», который, по его мнению, сложился на востоке России, от формирующегося в это же историческое время его аналога в европейских странах: «Для меня лично, впрочем, тут не возникало никаких колебаний. На ту власть, которая царила, я смотрел, как на организацию «сибирских фашистов», употребляя современные термины и аналогии.
И если она чем-либо отличалась в моих глазах от европейского фашизма, то лишь в невыгодную для себя сторону.
Это были фашисты на чисто сибирский манер, насквозь пропитанные специфически-уголовным элементом, …
Эта власть совершенно не искала для себя той по возможности широкой базы, какую всё-таки стараются найти европейские фашисты, прекрасно знающие, что без народа управлять теперь не принято. Европейские фашисты стараются поэтому привлечь к себе народные массы так, как у нас привлекали их когда-то «зубатовцы», но для сибирских фашистов, при их государственной бездарности, даже зубатовская политика оказывалась недоступной.
Сибирские фашисты во главе с адмиралом Колчаком представляли собою чисто кастовую власть, узко ограниченную и замкнутую, власть верхней прослойки военных кругов».
[5] 27 декабря 1919 - Во главе корпуса занял укрепления на Перекопском перешейке, не допустив захвата Крыма. Зима 1919-1920 - Руководитель обороны Крыма.
[6] Врангель П. Н. Записки
[7] Смыслов О.С. Генерал Слащев-Крымский. Победы. Эмиграция. Возвращение..
[8] П. И. Батов. В походах и боях. - М., 1974. - С. 22.
[9] Немцы устроили встречу Деникина и Власова, в ходе которой Власов пытался добиться от старого полководца хотя бы устного одобрения. Но Деникин был непреклонен. «Я русский офицер и чужой формы никогда не носил. А Вы осмелились явиться ко мне в форме, которую на Вас надели враги русского народа.
Нам не о чем разговаривать». Свои взгляды на «Русское освободительное движение» Деникин выразил в двух неопубликованных очерках «Генерал Власов и власовцы» и «Мировая война. Россия и зарубежье». Призывал эмигрантов не поддерживать Германию в войне с СССР (лозунг «Защита России и свержение большевизма»), неоднократно называя всех сотрудничающих с немцами представителей эмиграции «мракобесами», «пораженцами» и «гитлеровскими поклонниками». Отправил на собственные деньги в СССР эшелон с медикаментами.
[10] Атаман Семенов. О себе: воспоминания, мысли и выводы.
[11] Белов Е. А. Барон Унгерн фон Штернберг: Биография. Идеология. Военные походы. 1920-1921 гг. - М.: Аграф, 2003. - 240 с. - С. 96.
Н. Выхин
***
Источник.
НАВЕРХ
.