Крик
Хорошо, не крик.
Но вот вопрос идиотический.
Иду на работу, в руках по две тяжелые авоськи, на перехлест сумочка.
Утро, восемь, никого кругом. На скамеечке сидит седой дядька.
Увидев меня, оживляется, подходит и ничтоже сумняшеся: "Не подскажите, который час?"
Часов у меня нет на руке.
На дворе лето, и это видно.
О чем человек в этот момент думал? Что я "говорящие часы"? Что вот сейчас брошу свои авоськи и попытаюсь найти мобильник идентичный тому, что тот держит в руке, и для него проверю, который собственно час, какое время наступило?
Молчит, не дает ответа.
А в основном все прекрасно, тепло на улице. В холодильнике - черешня, в холодильнике все полки сломаны. Еще сломана стиральная машина. Еще с первого июня, то есть с завтра, я сдаю права по решению суда на полгода, т.е. добираться буду всюду пешком.
Учусь жить без тоски и тревоги постоянной, но получается ниочень.
Авиталь скоро снимет гипс. У Сары-Номи новые очки.
Но вот вопрос идиотический.
Иду на работу, в руках по две тяжелые авоськи, на перехлест сумочка.
Утро, восемь, никого кругом. На скамеечке сидит седой дядька.
Увидев меня, оживляется, подходит и ничтоже сумняшеся: "Не подскажите, который час?"
Часов у меня нет на руке.
На дворе лето, и это видно.
О чем человек в этот момент думал? Что я "говорящие часы"? Что вот сейчас брошу свои авоськи и попытаюсь найти мобильник идентичный тому, что тот держит в руке, и для него проверю, который собственно час, какое время наступило?
Молчит, не дает ответа.
А в основном все прекрасно, тепло на улице. В холодильнике - черешня, в холодильнике все полки сломаны. Еще сломана стиральная машина. Еще с первого июня, то есть с завтра, я сдаю права по решению суда на полгода, т.е. добираться буду всюду пешком.
Учусь жить без тоски и тревоги постоянной, но получается ниочень.
Авиталь скоро снимет гипс. У Сары-Номи новые очки.