Вечно молодым, вечно пьяным
(c) Катя swep
Ладно, страх смерти худо-бедно преодолён - здорово помогают в этом пару месяцев в Индии, последний фильм Гаспара Ноэ и великая книга Дэвида Иглмена (на русский ее перевела Шаши Мартынова, она же придумала сделать ее аудиоверсию, в записи которой поучаствовали очень многие мои друзья: Саша Гаврилов, Миша Калужский, Лена Грачева, Дима Ермилов, Миша Штерн и другие, и получилась настоящая опера о смерти и всех тайных преимуществах перед жизнью).
Что до страха старости, то он какой-то животный, неистребимый и истошный; ничего его не берёт - ни живые концерты семидесятилетных рокеров, ни фильмы про пятидесятилетних блистающих дурочек на высоких каблуках, с абсолютно подростковыми проблемами, ни "Дориан Грей", из которого ясно, что вечная молодость - испытание похуже бессмертия: безнаказанность, изгойство и неприкаянность; сорок тысяч раз повтори себе, что у тебя неплохая наследственность, что пластическая хирургия и биотехнологии за пятнадцать лет, через которые ты начнёшь полистывать соответствующие каталоги, уйдёт так далеко вперёд, что никто и заметить не успеет никаких кардинальных изменений, что старость, которой ты так боишься, - не в морщинах, не в немощи, не в плохих зубах и слабом зрении, а в ханжестве, зашоренности, нытье, паранойе, боязни малейших перемен, менторстве и всём том гремучем старпёрстве, которого ты уж точно никогда себе не позволишь, поскольку просто родилась в другое время и при других обстоятельствах росла; ты была себе панк, кидалт и разгильдяй и пребудешь панк и разгильдяй до восьмидесяти лет, люди не меняются, посмотри на Вивьен Вествуд, Клинта Иствуда или Вуди Аллена, разве старость сделала их неприятными людьми? Отобрала талант? Заставила гундеть и жаловаться? Старость ведь не включается в одну минуту, как сигнализация в магазине, не настигает, как возмездие, не обнуляет тебя, делая из весёлого улыбчивого парня гадким сварливым старикашкой - ты будешь таким же, эй, просто лицо твое сильно подпортит полувековое воздействие гравитации и наощупь ты будешь, как бумага в индийских блокнотах, сухой и шероховатый; аааа, и вот тут всё равно паника; паника; паника.
Через пару лет, хочется верить, меня отпустит; мужчины старше тридцати пяти перестанут, наконец, восприниматься мною как старшие товарищи, лет на семь уже пережившие собственную сексуальность, я отвыкну в мертвенном освещении вагона метро высматривать на себе в отражении под надписью "не прислоняться" первые признаки распада: ага, вот оно, под глазами, от носа к углу губ, добро пожаловать; пока я мучительно переживаю факт, что все перестали говорить мне "откуда вы это знаете в вашем возрасте", потому что мне вообще-то давно уже положено; что Леди Гага младше меня на две недели и зарабатывает безумные миллионы; что у мальчиков, которые нравятся мне, стало страшно спрашивать про возраст - выяснится, что двадцать, что ты ответишь? Ничего; ты бросишься напуствовать, умиляться, да еще и угостишь выпивкой: у тебя включится материнский инстинкт. Лучше не спрашивай; лучше не подходи.
jon kortajarena. ему 25, так что все в порядке.