Мужефобия

[mantrabox]

• Я была на свадьбе у одних своих очень близких друзей. Последний раз на свадьбе была лет в семь.
  
  Это оказалось очень красиво, правда. Без всяких тонкогубых тетенек с пучком, которые гнусавили бы "Уважаемые бг'ачующиеся", без обшарпанных стен и машин с гигантскими золочеными кандалами на крыше. Вальс Мендельсона пели в результате хором при выходе из ЗАГСа, шампанское пили из пластиковых стаканчиков, даже платья невесте не испачкали, потому что платья не было вовсе, а была кокетливая зеленая юбчонка и чулки со швом. Жених был в гаваистой красно-белой рубахе и при входе в зал выдохнул "Все там будем", а в самые торжественные моменты плотоядно подмигивал в объектив.
  
  Букет не поймала. Испытала, надо сказать, большое облегчение.
  
  У них теперь одинаковая звучная фамилия, золотые ободочки на безымянных пальцах, и они долго живописали мне по очереди весь комплекс новых ощущений. Мне отчетливо кажется, что это как в нормальных людей вселяется одинаковый агент Смит или двух полноценных двуногих сшивают в сиамских близнецов. Добровольно.
  
  Ересь нечеловеческая.
  
  Ребенка с каждым днем хочу все больше и больше. Об абстрактном даже замуже думаю почти с предоперационным ужасом.

• - Чем тебя покормить?
  - Грудью, если можно.

• Кроме бабки, молившейся памятнику Тимирязеву, которую мы с _butch_ сегодня наблюдали вместе (причем сцена сопровождалась диалогом:
  
  - А мне всегда хотелось стать крутой и организовать Фонд одиноких старушек.
  
  - А мне - приют для кошек бездомных.
  
  - И, главное, смежные отрасли бизнеса! Будет чистая монополия "Cтарушки за кошек Инкорпорейтед"),
  
  видела золотоволосого молодца в потертой косухе, грязных кроссовках и смешной шерстяной повязке на уши, державшего в руках чехол с вешалкой и костюмом внутри. На черном фирменном чехле было аккуратно выведено "Marks&Spencer".
  
  К слову, в России Маркс&Спенсер по умолчанию не продается.

• Самое интересное начинается тогда, когда, говоря "я еду домой", подразумеваешь исключительно тетю Катю и Славика, а навещая маму, чувствуешь себя в квартире жутко дискомфортно, и родственные чувства испытываешь только к компу и коту, потому что у тети Кати чудовищных размеров черный ризеншнауцер Шварц, который, впрочем, крайне дружелюбен, но от этого в списке твоих главных кошмаров стоит сразу после извержения вулкана.
  
  Мама искренне радуется тебе и пытается чем-то порадовать, но разговор неловок, деревянен и пуст, как на встрече одноклассников двадцать лет спустя.
  
  - Ты когда вернешься?
  
  - Не знаю. Нескоро.
  
  - Ты же болеешь, сильно. Останься, полечись.
  
  - Я поеду. Меня ждут дома.
  
  Славик играет на гитаре. Учится. Люди, играющие на гитаре, действуют на меня гипнотически. Я пою ему "Милая моя, солнышко лесное" и "Под музыку Вивальди". Меня сутки не было дома, и он с порога начал играть мне все, что успел разобрать за это время.
  
  Славик мог бы олицетворять какой-то мальчишеский вариант Лолиты. Но слава Богу, нет. Он просто остался последним мужчиной в моей жизни, от которого, как в той истории про свитер, не хочется "бечь на*уй прочь, закрывая голову руками, и орать "Только не мой мозг, гребаные пришельцы, только не мой мозг!!!". Если он вырастет, я, наверно, этого не переживу. Я чувствую себя Венди-переростком, нашедшей себе Питера Пена в аккурат под старость. Я желаю умереть в кресле-качалке, проверяя у него математику, географию или вот лучше задание по гитаре.
  
  - Я сегодня на этой свадьбе видела блондина, с которым позволила себе, гм, лишнего, когда-то очень давно.
  
  - Уйди, проклятая галлюцинация, сказала ты ему?