Альманах "Глаголъ" №6
Для желающих насладиться моими корявыми буковками и не имеющих возможности раскрыть формат PDF напечатываю их тут, как есть.
Только фото добавил цветные.
Полностью же альманах можно скачать вот по этой ссылке
Письма из Теребеней
Привет, дорогой дружище!
А можно на «ты»? Не могу дружить на «Вы». Когда говорю «ВЫ»,
начинаю чувствовать дуэльный пистолет в крепко сжатой руке!
Так вот, докладываю.
Вчера был у меня дружочек мой с семьей, ну и мы с ним разговори-
лись о судьбе несчастных французов в 12-м году.
Разговор был застольный и пьяный, но есть интересные факты. Они
интереснее от того, что друг местный и очень сильно увлекается истори-
ей, находками всякими и т. п.
Так вот:
1. О чем я совершенно забыл - в Новоржевском уезде есть деревень-
ка Теребени. О ней много можно наговорить, но главное - это гнездо
Кутузова.
Тут похоронены его родители.
2. Друг рассказал мне, что существует легенда-не-легенда, что сна-
чала Наполеон планировал также поход и на Питер, но как-то быстро от
этих планов отказался, a начало движения было как раз в этих местах.
3. Достоверно известно, что копатели находили, и неоднократно,
французские монеты того времени в наших краях. Дело это подпольное,
но в провинции все друг друга знают, и такие новости гуляют кругом.
У меня пока два предположения, совершенно бредовых и ничем не
подтвержденных.
Кутузов каким-то образом умудрился загнать осколки разбитой армии
мимо своей вотчины.
A второе - надо поискать и уточнить, не было ли в действительности
каких-то документов о планах движения Наполеона на Питер.
Но об этом, потом, как всегда!
Рад тебе рассказать, наконец, как мне удалось-таки побывать на пер-
вой, или второй Родине - Германии.
Вот теперь я задумался - «Родина» пишется всегда с большой буквы.
А если их две, тоже с большой? - Родины?
Морда у меня немецкая - да! Со мной везде в Прибалтике и в Гер-
мании так и обходились, как со своим, пока я не начинал говорить свои
скудные хэндэхохи и гитлеркапуты. Ха, представляешь, - въезжает по-
езд во Франкфурт. Пассконтроль, а я не могу нормальные слова никак
высказать. Вертится только «нихтшиссен» на языке, и все! Наверное,
перепугался пограничной фрау. Она словно сошла с экрана, вся в на-
ручниках пистолетах и дубинках. Не хватало только этого… как его...
эластичные такие костюмы с дыркой для лица и беличьего хвостика...
Ну и крыши! Черепица, черепица, черепица! Высокие коньки. Потом
какие-то железнодорожные дебри-подмышки, ангары, склады, стрелки,
граффити. Берлин. А потом был стремительный поезд на юг, со свистом везу-
щий меня в мою страну гор. И вот, преодолев равнину, он червем в эти горы
стал вгрызаться, рассекая скалы, до которых, казалось, можно дотянуться ру-
кой. Я, высунувшись из окна, размахивал руками и что-то кричал...
И вокзал. Кемниц. Знаю, тут отец меня встречает. Сорок лет не ви-
делись. Как узнаю? В последний раз мне было три года. Но мой взгляд,
словно веревочка в лабиринте, обтекая людей на перроне, уткнулся в че-
ловека, который... да! Это он! Не было узнавания, я его еще почти не
видел и ничего не понимал разумом, но был совершенно уверен - он.
Кровь превратилась в шампанское и пузырилась в голове.
Ну и горы. Мои любимые родные горы. Там был музей истории горно-
го дела в Саксонии. Там было очень много старинных фотографий шахт,
шахтеров, жен шахтеров, и, глядя на эти лица, я узнал гномов. Штаны,
колпаки-капюшоны, трубки курительные, полосатые носки, сморщен-
ные рожицы. Да, все они гномы, и многочисленные мои родственники
- гномы, и сам я гномий сын...
Родился в 1957-м в Карл-Маркс-Штадте (ныне Кемниц).
Отец - немец, учился в Ленинграде, в Горном институте, где позна-
комился с матерью. Их совместная жизнь с треском развалилась в 61-м.
«Марино» придумал мой папа. Фиг знает откуда он его взял. Мне он
в личной беседе не сознался, лишь намекая на красоту италийских имен.
А в России моё имя попало в мясорубку обыденности и подвергалось
всякому исправлению, дабы «по-русски благозвучно все»...
И даже, по непонятным соображениям, мигрировало в еврейскую
сторону, превратившись в «Марика».
А мой давнишний друг, большой любитель работать головой и удачно
жонглирующий словами, прозвал меня Манолой, что уже на испанский
манер. А детишек автоматом стал прозывать с добавлениями суффиксов,
Манолетто, Манольтиссимо.
Ну и вот, я в Ленинграде, стою на табуретке и говорю гостям по-
немецки.
Немецкий быстро обсыпался с меня, а русский, вроде как ничего,
привился, только часто замечаю свои ошибки в порядке слов.
Ну и грассирующая «Р» не облетела.
В детстве очень серьезно задумывался о карьере дворника. Меня за-
вораживали некоторые их профессиональные обязанности. Мог часами
смотреть на скалывание наледей с тротуаров после зимы. Застревал по-
сле уроков и был часто руган за опоздания. Но была еще одна стезя, кото-
рая владела мыслями моими - работа с отбойным молотком при ковы-
рянии коммуникационных траншей. Выбор сделать было очень трудно,
видимо, потому и не стал ни тем, ни этим.
Не хочется совершенно оттенять рассказа гнойными всякими пережи-
ваниями про гражданства, метрики, исключения из комсомола и выдачу
«вида на место жительства», вместо паспорта. Смольный, Литейный-4,
МИД, МВД - все очень знакомые организации. С только им присущей
настенной краской.
В Горном институте я не прижился, романтика, поездки, Магадан,
Хибины, Казахстан, но как-то не так.
Потому я его забросил и пошел в армию 76-й-78-й. Байконур, песок,
ракеты, космос.
Вернулся и понял, что художник во мне, и мне надо куда-то его девать
и растить.
Пошел работать в Мухинское училище (пожарным). Поступить туда
не было никакой возможности. Но приобрел замечательную возмож-
ность лазать по всем кафедрам и мастерским (пожарный же - попробуй
не пусти!) - и выведывать там все, что было мне интересно.
А на выходные дни ездил в Москву, учиться рисовать у Никогосяна
Николая Багратовича (друг мамы). Жив ли он еще? Замечательный
дядька!!
Он в меня и впихнул, пожалуй, основные намеки на творчество.
Поскольку слово социум во мне ничего, кроме тошноты, не вызыва-
ло, а возможности найти творческую профессию без окончания соот-
ветствующего вуза тогда не было, я, как и многие, подался в кочегары.
Единственная тогда социальная лазейка для ухода. Сутки на работе за-
нимаешься своими интересами, трое суток - дома!
Ну а потом Горбачев! Я выкинул трудовую книжку, и вскоре (91-й год)
появилась возможность купить дом в деревне и жить там с семьей на
ренту от городской квартиры.
РЕНТА! Это было здорово! Можно было делать все, что хочется, ну
а мне хотелось одного. Тихо заниматься тем, что нравится. И пошла ке-
рамика.
Сначала лепили всякую фигню для туристов (деревня была в Пуш-
кинских Горах).
Потом выросли и уехали дети. А потом я развелся, уехал сюда, непо-
далеку. Купил развалющий домик за копейки - и вот...
Удачно еще и то, что интернет дал мне возможность быть фрилансе-
ром. То есть быть полностью асоциальным, но и связей не терять.
Где-то в начале века друзья почти насильно затащили меня с работа-
ми в Союз художников. Я сопротивлялся, но они были правы - приятно
быть «все-таки официальным художником». Я не делаю из этого культа,
но иногда вижу, что мои корочки для кого-то являются важным симво-
лом, ну и еще, при выезде в столицы могу бесплатно ходить по музеям...
Ты спрашиваешь меня, куда я подевался? А я переехал в город N.
Это очень знаменитый город. Все, кому не лень, писали про него.
Просто нет литератора, хотя бы мельком не разместившего здесь своих
героев.
Ильфпетров написал: «В уездном городе N было так много парикма-
херских заведений и бюро похоронных процессий, что казалось, жители
города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить
голову вежеталем и сразу же умереть».
Я, полный любознательности, побежал искать - и нашел только две
парикмахерских и один ритуальный салон, видимо, за эти годы преоб-
ладающие ритуальные услуги сильно сократили население, да и, кроме
вежеталя, люди успевают в своей жизни еще купить пару-тройку мо-
бильников и запчасти к своему жигулю.
А помнишь, было и такое шикарное и прозорливое описание. Автор,
рассказывая о похождениях героя в нашем городе, предсказал диалог
двух граждан, которые разглядывая того самого жигуля, страстно обсуж-
дают его способность доехать то ли до Казани, то ли до Москвы. Да и
вообще, удались у него типажи! Вылитые наши обыватели! Куда ни зайдешь,
они кругом. А он еще предупреждал, что сходства с реальными событи-
ями и персонажами - если и есть, то случайны. Врал! Прямо с натуры
писал и диктофоном пользовался, точно!
Писали про город все: Достоевский, Чехов, Тургенев и многие, многие
другие, я даже начинаю подумывать, не была ли именно тут просвещен-
ная столица, на зависть Петербургу. И это соображение во мне укрепляет
бронзовая Екатерина, правда у нас она не перед театром, а перед при-
сутственным местом, и без ухажеров. Благодарные обыватели поставили
ей памятник за название, которое она придумала городу, уж очень оно
ранее было неприглядным и почти неприличным. Зимой она наряжается
в шикарные меха; к весне начинает потеть и быстро от них избавляется.
Летом же и вовсе происходит конфуз: пауки украшают ее лицо вуалью,
сотканной из тополиного пуха, и кажется, что великодержавная только
что вылезла из вороха перин, разыскивая там злополучную горошину.
Есть, конечно, и памятник Ильичу, который для города ничего не сде-
лал, даже не побывал, и потому пристроился тут иждивенцем. Но дань
моде в прошлом обязывала поместить уродливую фигурку перед здани-
ем администрации.
И соорудил его, скручивая мозолистыми руками ар-
матуру и сплевывая цементную пыль, какой-то неизвестный, заехавший
к нам за большими деньгами безнадежный скульптор в грязной бандане.
Ну и главная достопримечательность - танк, вероятно, после войны
выловленный в одном из окрестных болот и возведенный на пьедестал.
Только место для него никак не подберут, и скитается он вместе со своим
постаментом из конца в конец, прибавляя благосостояния местным гра-
доначальникам.
Экономическое состояние нашего города очень интересное. Здесь
ничего не производится. А деньги не совсем важны. Важнее - друж-
ба и родственные связи. Банальный натуральный обмен решает все. Я
какое-то время назад подвизался починкой компьютеров. Так вот расцен-
ки: сборка компьютера и установка системы - машина дров, зачистка
от вирусов - с десяток литров молока, а полное оснащение машины
программами - мешок картошки. А деньги нужны только в магазине.
Магазинов много. Весь бюджет населения зависит от них. Скажем, убор-
щица из магазина А идет покупать в магазин Б, а товаровед магазина Б
идет покупать в магазин А. Таким образом и происходит товарооборот и
деньгооборот - все довольны.
Город полон исторических событий.
Среди просвещенной части населения бытует легенда, что в начале
нашествия 1812-го года часть наполеоновского войска пошла на северо-
восток, на Питер, но не смогла преодолеть наших мест из-за болот и до-
рог. Я же думаю, что напугались они родового поместья Голенищевых-
Кутузовых, оно возникло перед ними, и не было возможности проложить
красную стрелочку на картах, минуя могилу родителей знаменитого пол-
ководца. А ссориться с ним в самом начале войны было страшновато.
Это уже потом они от страха осмелели и кругом подставляли ему свои
бока, стараясь побыстрее удрать восвояси.
С немцами тоже казус какой-то случился. Видно, тоже перепугались
Кутузова или духа его. До того странная история! Оставили деревянную
церковь, под полом которой и находятся мощи родителей его, и ничего не
тронули! Не сожгли, не взорвали, не потырили ничего... Точно - боялись!
И вот стоит древняя, скрипучая, дровами отапливаемая, на амбарный
замок запираемая огромная церковь, с 1896 года, и батюшка Георгий,
всем на радость, позволяет залезть на колокольню и потрогать полные
неосуществленного звука колокола. А звонить страшно - звук такой…
такой… - да он просто видимый глазами! Уроки физики меня так и не
смогли убедить в детстве, что звук - это волны. Вся колокольня изнутри
покрыта надписями, кто женился, крестился, кто укреплял кровлю, есть
даже надписи на немецком, времен войны.
Там традиция - все, кто крестился-женился пролезают на нее и
на бревнах под самым потолком расписываются. Мне сразу бросилась
в глаза надпись по-немецки, сейчас уже точно не помню содержания:
«Когда вся эта фигня кончится, найдите нас», - и два немецких адреса.
Местный батюшка Георгий (это отдельная история!) написал в Герма-
нию, и! - нашлись потомки, приехали!
А еще батюшка лазал в склеп и видел очень хорошо сохранившихся
Кутузовых!
Георгий очень занятный человек, очень тонко чувствующий людей, очень
проницательный. Местные его считают не от мира сего.
И кадилом может треснуть! Плохих людей за версту чует - и очень
суров с ними.
Мы снимали там документальное кино «вокруг Пушкина». Я там кре-
стил Настю, крестницу. Замечательное место!
Представляешь, когда мы туда залезли, увидели прямо на скрипучих
досках, сидящую на яйцах голубицу. Она сначала нас застеснялась и сле-
тела, но потом плюнула и снова, вылупив бессмысленные глаза, уселась
делать свое дело.
Отец Георгий - замечательный человек, прозорливый и добрый. А
великая его образованность и жизненный опыт не мешают порой и по-
юродствовать, чем он или пугает случайных посетителей, или привлека-
ет нуждающихся в поддержке.
А однажды друзья пригласили меня на поиски каменной языческой
«бабы». Мы целый день прокуролесили по буреломам и болотцам, так
ничего и не увидев. Зато на второй день поисков мы на нее наткнулись.
Она стоит неподалеку от гигантского городища, в жутких дебрях. Я
предполагаю, что это был поганый идол, которому поклонялись горожа-
не неведомой крепости, а может быть и приносили ей кровавые жертвы!
Жуть!
В одном из ручейков этой пущи, в подмытом бережке я нашел нечто
блестящее, оказавшееся половинкой монетки. Причем явственные знаки
на ней говорили об арабском происхождении. Я навел справки и выяс-
нил, что такие монетки начали ходить тут с VII века, вот это трофей! А
половинка сохранилась оттого, что это был традиционный метод давать
сдачу, находили и более мелкие кусочки.
Представляю себе теперь того древнего малыша, всего в соплях и сле-
зах, потерявшего ее и лишившегося какого-нибудь леденцового петушка.
Или подгулявшего мужика с дырявыми карманами, хотя были ли тогда
карманы? Когда их придумали?
Поговаривают, что это городище и было протогородом N.
Возможно, и про него писали прежние составители виршей. Навер-
ное, и в том городе были свои парикмахерские и похоронные бюро…
А потом городище передало свое название нам, а затем Екатерина
подправила его на нынешнее название.
На том и прощаюсь с тобой, пока, до следующего приступа писани-
ны. А то сами приезжайте!
Твой друг M (обыватель города N).
Только фото добавил цветные.
Полностью же альманах можно скачать вот по этой ссылке
Письма из Теребеней
Привет, дорогой дружище!
А можно на «ты»? Не могу дружить на «Вы». Когда говорю «ВЫ»,
начинаю чувствовать дуэльный пистолет в крепко сжатой руке!
Так вот, докладываю.
Вчера был у меня дружочек мой с семьей, ну и мы с ним разговори-
лись о судьбе несчастных французов в 12-м году.
Разговор был застольный и пьяный, но есть интересные факты. Они
интереснее от того, что друг местный и очень сильно увлекается истори-
ей, находками всякими и т. п.
Так вот:
1. О чем я совершенно забыл - в Новоржевском уезде есть деревень-
ка Теребени. О ней много можно наговорить, но главное - это гнездо
Кутузова.
Тут похоронены его родители.
2. Друг рассказал мне, что существует легенда-не-легенда, что сна-
чала Наполеон планировал также поход и на Питер, но как-то быстро от
этих планов отказался, a начало движения было как раз в этих местах.
3. Достоверно известно, что копатели находили, и неоднократно,
французские монеты того времени в наших краях. Дело это подпольное,
но в провинции все друг друга знают, и такие новости гуляют кругом.
У меня пока два предположения, совершенно бредовых и ничем не
подтвержденных.
Кутузов каким-то образом умудрился загнать осколки разбитой армии
мимо своей вотчины.
A второе - надо поискать и уточнить, не было ли в действительности
каких-то документов о планах движения Наполеона на Питер.
Но об этом, потом, как всегда!
Рад тебе рассказать, наконец, как мне удалось-таки побывать на пер-
вой, или второй Родине - Германии.
Вот теперь я задумался - «Родина» пишется всегда с большой буквы.
А если их две, тоже с большой? - Родины?
Морда у меня немецкая - да! Со мной везде в Прибалтике и в Гер-
мании так и обходились, как со своим, пока я не начинал говорить свои
скудные хэндэхохи и гитлеркапуты. Ха, представляешь, - въезжает по-
езд во Франкфурт. Пассконтроль, а я не могу нормальные слова никак
высказать. Вертится только «нихтшиссен» на языке, и все! Наверное,
перепугался пограничной фрау. Она словно сошла с экрана, вся в на-
ручниках пистолетах и дубинках. Не хватало только этого… как его...
эластичные такие костюмы с дыркой для лица и беличьего хвостика...
Ну и крыши! Черепица, черепица, черепица! Высокие коньки. Потом
какие-то железнодорожные дебри-подмышки, ангары, склады, стрелки,
граффити. Берлин. А потом был стремительный поезд на юг, со свистом везу-
щий меня в мою страну гор. И вот, преодолев равнину, он червем в эти горы
стал вгрызаться, рассекая скалы, до которых, казалось, можно дотянуться ру-
кой. Я, высунувшись из окна, размахивал руками и что-то кричал...
И вокзал. Кемниц. Знаю, тут отец меня встречает. Сорок лет не ви-
делись. Как узнаю? В последний раз мне было три года. Но мой взгляд,
словно веревочка в лабиринте, обтекая людей на перроне, уткнулся в че-
ловека, который... да! Это он! Не было узнавания, я его еще почти не
видел и ничего не понимал разумом, но был совершенно уверен - он.
Кровь превратилась в шампанское и пузырилась в голове.
Ну и горы. Мои любимые родные горы. Там был музей истории горно-
го дела в Саксонии. Там было очень много старинных фотографий шахт,
шахтеров, жен шахтеров, и, глядя на эти лица, я узнал гномов. Штаны,
колпаки-капюшоны, трубки курительные, полосатые носки, сморщен-
ные рожицы. Да, все они гномы, и многочисленные мои родственники
- гномы, и сам я гномий сын...
Родился в 1957-м в Карл-Маркс-Штадте (ныне Кемниц).
Отец - немец, учился в Ленинграде, в Горном институте, где позна-
комился с матерью. Их совместная жизнь с треском развалилась в 61-м.
«Марино» придумал мой папа. Фиг знает откуда он его взял. Мне он
в личной беседе не сознался, лишь намекая на красоту италийских имен.
А в России моё имя попало в мясорубку обыденности и подвергалось
всякому исправлению, дабы «по-русски благозвучно все»...
И даже, по непонятным соображениям, мигрировало в еврейскую
сторону, превратившись в «Марика».
А мой давнишний друг, большой любитель работать головой и удачно
жонглирующий словами, прозвал меня Манолой, что уже на испанский
манер. А детишек автоматом стал прозывать с добавлениями суффиксов,
Манолетто, Манольтиссимо.
Ну и вот, я в Ленинграде, стою на табуретке и говорю гостям по-
немецки.
Немецкий быстро обсыпался с меня, а русский, вроде как ничего,
привился, только часто замечаю свои ошибки в порядке слов.
Ну и грассирующая «Р» не облетела.
В детстве очень серьезно задумывался о карьере дворника. Меня за-
вораживали некоторые их профессиональные обязанности. Мог часами
смотреть на скалывание наледей с тротуаров после зимы. Застревал по-
сле уроков и был часто руган за опоздания. Но была еще одна стезя, кото-
рая владела мыслями моими - работа с отбойным молотком при ковы-
рянии коммуникационных траншей. Выбор сделать было очень трудно,
видимо, потому и не стал ни тем, ни этим.
Не хочется совершенно оттенять рассказа гнойными всякими пережи-
ваниями про гражданства, метрики, исключения из комсомола и выдачу
«вида на место жительства», вместо паспорта. Смольный, Литейный-4,
МИД, МВД - все очень знакомые организации. С только им присущей
настенной краской.
В Горном институте я не прижился, романтика, поездки, Магадан,
Хибины, Казахстан, но как-то не так.
Потому я его забросил и пошел в армию 76-й-78-й. Байконур, песок,
ракеты, космос.
Вернулся и понял, что художник во мне, и мне надо куда-то его девать
и растить.
Пошел работать в Мухинское училище (пожарным). Поступить туда
не было никакой возможности. Но приобрел замечательную возмож-
ность лазать по всем кафедрам и мастерским (пожарный же - попробуй
не пусти!) - и выведывать там все, что было мне интересно.
А на выходные дни ездил в Москву, учиться рисовать у Никогосяна
Николая Багратовича (друг мамы). Жив ли он еще? Замечательный
дядька!!
Он в меня и впихнул, пожалуй, основные намеки на творчество.
Поскольку слово социум во мне ничего, кроме тошноты, не вызыва-
ло, а возможности найти творческую профессию без окончания соот-
ветствующего вуза тогда не было, я, как и многие, подался в кочегары.
Единственная тогда социальная лазейка для ухода. Сутки на работе за-
нимаешься своими интересами, трое суток - дома!
Ну а потом Горбачев! Я выкинул трудовую книжку, и вскоре (91-й год)
появилась возможность купить дом в деревне и жить там с семьей на
ренту от городской квартиры.
РЕНТА! Это было здорово! Можно было делать все, что хочется, ну
а мне хотелось одного. Тихо заниматься тем, что нравится. И пошла ке-
рамика.
Сначала лепили всякую фигню для туристов (деревня была в Пуш-
кинских Горах).
Потом выросли и уехали дети. А потом я развелся, уехал сюда, непо-
далеку. Купил развалющий домик за копейки - и вот...
Удачно еще и то, что интернет дал мне возможность быть фрилансе-
ром. То есть быть полностью асоциальным, но и связей не терять.
Где-то в начале века друзья почти насильно затащили меня с работа-
ми в Союз художников. Я сопротивлялся, но они были правы - приятно
быть «все-таки официальным художником». Я не делаю из этого культа,
но иногда вижу, что мои корочки для кого-то являются важным симво-
лом, ну и еще, при выезде в столицы могу бесплатно ходить по музеям...
Ты спрашиваешь меня, куда я подевался? А я переехал в город N.
Это очень знаменитый город. Все, кому не лень, писали про него.
Просто нет литератора, хотя бы мельком не разместившего здесь своих
героев.
Ильфпетров написал: «В уездном городе N было так много парикма-
херских заведений и бюро похоронных процессий, что казалось, жители
города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить
голову вежеталем и сразу же умереть».
Я, полный любознательности, побежал искать - и нашел только две
парикмахерских и один ритуальный салон, видимо, за эти годы преоб-
ладающие ритуальные услуги сильно сократили население, да и, кроме
вежеталя, люди успевают в своей жизни еще купить пару-тройку мо-
бильников и запчасти к своему жигулю.
А помнишь, было и такое шикарное и прозорливое описание. Автор,
рассказывая о похождениях героя в нашем городе, предсказал диалог
двух граждан, которые разглядывая того самого жигуля, страстно обсуж-
дают его способность доехать то ли до Казани, то ли до Москвы. Да и
вообще, удались у него типажи! Вылитые наши обыватели! Куда ни зайдешь,
они кругом. А он еще предупреждал, что сходства с реальными событи-
ями и персонажами - если и есть, то случайны. Врал! Прямо с натуры
писал и диктофоном пользовался, точно!
Писали про город все: Достоевский, Чехов, Тургенев и многие, многие
другие, я даже начинаю подумывать, не была ли именно тут просвещен-
ная столица, на зависть Петербургу. И это соображение во мне укрепляет
бронзовая Екатерина, правда у нас она не перед театром, а перед при-
сутственным местом, и без ухажеров. Благодарные обыватели поставили
ей памятник за название, которое она придумала городу, уж очень оно
ранее было неприглядным и почти неприличным. Зимой она наряжается
в шикарные меха; к весне начинает потеть и быстро от них избавляется.
Летом же и вовсе происходит конфуз: пауки украшают ее лицо вуалью,
сотканной из тополиного пуха, и кажется, что великодержавная только
что вылезла из вороха перин, разыскивая там злополучную горошину.
Есть, конечно, и памятник Ильичу, который для города ничего не сде-
лал, даже не побывал, и потому пристроился тут иждивенцем. Но дань
моде в прошлом обязывала поместить уродливую фигурку перед здани-
ем администрации.
И соорудил его, скручивая мозолистыми руками ар-
матуру и сплевывая цементную пыль, какой-то неизвестный, заехавший
к нам за большими деньгами безнадежный скульптор в грязной бандане.
Ну и главная достопримечательность - танк, вероятно, после войны
выловленный в одном из окрестных болот и возведенный на пьедестал.
Только место для него никак не подберут, и скитается он вместе со своим
постаментом из конца в конец, прибавляя благосостояния местным гра-
доначальникам.
Экономическое состояние нашего города очень интересное. Здесь
ничего не производится. А деньги не совсем важны. Важнее - друж-
ба и родственные связи. Банальный натуральный обмен решает все. Я
какое-то время назад подвизался починкой компьютеров. Так вот расцен-
ки: сборка компьютера и установка системы - машина дров, зачистка
от вирусов - с десяток литров молока, а полное оснащение машины
программами - мешок картошки. А деньги нужны только в магазине.
Магазинов много. Весь бюджет населения зависит от них. Скажем, убор-
щица из магазина А идет покупать в магазин Б, а товаровед магазина Б
идет покупать в магазин А. Таким образом и происходит товарооборот и
деньгооборот - все довольны.
Город полон исторических событий.
Среди просвещенной части населения бытует легенда, что в начале
нашествия 1812-го года часть наполеоновского войска пошла на северо-
восток, на Питер, но не смогла преодолеть наших мест из-за болот и до-
рог. Я же думаю, что напугались они родового поместья Голенищевых-
Кутузовых, оно возникло перед ними, и не было возможности проложить
красную стрелочку на картах, минуя могилу родителей знаменитого пол-
ководца. А ссориться с ним в самом начале войны было страшновато.
Это уже потом они от страха осмелели и кругом подставляли ему свои
бока, стараясь побыстрее удрать восвояси.
С немцами тоже казус какой-то случился. Видно, тоже перепугались
Кутузова или духа его. До того странная история! Оставили деревянную
церковь, под полом которой и находятся мощи родителей его, и ничего не
тронули! Не сожгли, не взорвали, не потырили ничего... Точно - боялись!
И вот стоит древняя, скрипучая, дровами отапливаемая, на амбарный
замок запираемая огромная церковь, с 1896 года, и батюшка Георгий,
всем на радость, позволяет залезть на колокольню и потрогать полные
неосуществленного звука колокола. А звонить страшно - звук такой…
такой… - да он просто видимый глазами! Уроки физики меня так и не
смогли убедить в детстве, что звук - это волны. Вся колокольня изнутри
покрыта надписями, кто женился, крестился, кто укреплял кровлю, есть
даже надписи на немецком, времен войны.
Там традиция - все, кто крестился-женился пролезают на нее и
на бревнах под самым потолком расписываются. Мне сразу бросилась
в глаза надпись по-немецки, сейчас уже точно не помню содержания:
«Когда вся эта фигня кончится, найдите нас», - и два немецких адреса.
Местный батюшка Георгий (это отдельная история!) написал в Герма-
нию, и! - нашлись потомки, приехали!
А еще батюшка лазал в склеп и видел очень хорошо сохранившихся
Кутузовых!
Георгий очень занятный человек, очень тонко чувствующий людей, очень
проницательный. Местные его считают не от мира сего.
И кадилом может треснуть! Плохих людей за версту чует - и очень
суров с ними.
Мы снимали там документальное кино «вокруг Пушкина». Я там кре-
стил Настю, крестницу. Замечательное место!
Представляешь, когда мы туда залезли, увидели прямо на скрипучих
досках, сидящую на яйцах голубицу. Она сначала нас застеснялась и сле-
тела, но потом плюнула и снова, вылупив бессмысленные глаза, уселась
делать свое дело.
Отец Георгий - замечательный человек, прозорливый и добрый. А
великая его образованность и жизненный опыт не мешают порой и по-
юродствовать, чем он или пугает случайных посетителей, или привлека-
ет нуждающихся в поддержке.
А однажды друзья пригласили меня на поиски каменной языческой
«бабы». Мы целый день прокуролесили по буреломам и болотцам, так
ничего и не увидев. Зато на второй день поисков мы на нее наткнулись.
Она стоит неподалеку от гигантского городища, в жутких дебрях. Я
предполагаю, что это был поганый идол, которому поклонялись горожа-
не неведомой крепости, а может быть и приносили ей кровавые жертвы!
Жуть!
В одном из ручейков этой пущи, в подмытом бережке я нашел нечто
блестящее, оказавшееся половинкой монетки. Причем явственные знаки
на ней говорили об арабском происхождении. Я навел справки и выяс-
нил, что такие монетки начали ходить тут с VII века, вот это трофей! А
половинка сохранилась оттого, что это был традиционный метод давать
сдачу, находили и более мелкие кусочки.
Представляю себе теперь того древнего малыша, всего в соплях и сле-
зах, потерявшего ее и лишившегося какого-нибудь леденцового петушка.
Или подгулявшего мужика с дырявыми карманами, хотя были ли тогда
карманы? Когда их придумали?
Поговаривают, что это городище и было протогородом N.
Возможно, и про него писали прежние составители виршей. Навер-
ное, и в том городе были свои парикмахерские и похоронные бюро…
А потом городище передало свое название нам, а затем Екатерина
подправила его на нынешнее название.
На том и прощаюсь с тобой, пока, до следующего приступа писани-
ны. А то сами приезжайте!
Твой друг M (обыватель города N).