19. Сияющий источник. עין זיו
/
Ходьба является обычной формой локомоции человека и относится к циклическим двигательным актам.
Основы нейрофизиологии
Локомо́ция - перемещение животных (в том числе человека) в пространстве, обусловленное их активными действиями. Локомоция играет важную роль в жизни животных: в отличие от большинства растений, они могут передвигаться..
/из переписки с Мишей/
/
Так что (как видно по оставшимся драгоценным клочкам архивов), это ещё не все динозавры. Были и другие. Совсем. И были другие инопланетяне. И встречались мы с ними совсем в другом.
К сожалению, настолько в другом, что рассказать об этом нельзя.
А о том, о чем как то можно - довольно сложно. Но и не рассказать тоже. Подмосковная песня по своему права. Поэтому попробуем шагом в сторону, не вперёд, не назад, а так, опять... продолжением вспять. Как там начинаются наши детские сказки...
Давным давно, кажется, в одну из очень прошлых пятниц,
когда утро стало горной тропой вверх. Романтической.
А потом - очень сильно романтической.
Так как оказалось, что той же узкой тропой вниз, баллистически,
на нас несётся дикий кабан. Из пионеров нашего будущего бушующего свинства
(ну что дальше... а@уй, конечно, что же ещё. И, незнакомое до того, странное чувство, когда от мира остается одна чёрная клыкастая морда. Разминуться, как на непальских дорогах, негде - слева пропасть, справа - подвиг отца Фёдора. Но когда до него оставалось всего чуть, чудовище ударило вдруг по тормозам и замерло.
«Всё замерло, все так хрустально ясно...» было под взглядом внимательных, темных безднами глаз... но оказалось, что не совсем, потому что за спиной огнедышащего мутанта обнаружились опасные подробности - полосато-надувной исход вверх десятка детёнышей. Последний заметался, запутался и бросился нам под ноги. Такой знаете, когда хочется схватить и стиснуть от ошаления, что такое бывает, и что значит оно все-таки есть. И до момента истины осталось только руку протянуть и потянуло было уже.. но умный читатель догадался, что если есть рассказ об этом, значит этого не было; )
сменил его олень.
И снова взгляд. Другой.
Такой с которым на всю жизнь
уже не разминуться
потом мангуст даман
сова волк и лиса
леса в тот долгий день
были как в сказке о неведомом
дорожками зверья
о тех мирах
где золотом венчально белым
нашего кольца
видна та самая тропа
но это как нибудь потом...
а сказ сейчас наш не об этом
а о том, как поздно вечером того же дня
сидели мы у аин зива на камнях и думали уж о ночлеге
как из кустов на нас опять в который за день раз
вдруг выскочило нечто. ..ъ !
В первое мгновенье оно показалось неведомым зверем, в следующее - волком, спустя миг - шакалом, но все равно странно было, что он не с того ни с сего нападает, бешеный может? Вам интересно, а нам было не очень - бешеный или не совсем, мы зашумели, на шум из кустов вышел гуманоид.
После всех видений и потрясений того дня, мы не очень чтобы и удивились. Гуманоид так гуманоид. Просто сходу попытались определить - бешеный или нет, но вёл он себя мирно. Вежливо. Вежливость великая сила, она дала нам время и возможность вспомнить, что мы тоже гуманоиды. Потом, в какой-то момент, возможность в самом гуманоиде признать лесника, а в его спутнике - какой конфуз! - обычную собаку.
Между тем лесник заговорил. Хоть и иностранец, но следовал он классическому русскому канону и парламентарные выражения старательно перемежал нецензурными, коим тоже, по своему, по человечески, отдавал предпочтение. Поэтому финальная кода нашего необыкновенного концерта на пластиковых бутылках в сопровождении невнятного ора оказалась скомканной.
Пришлось объясняться. Первой попыталась я.
- Извините.
- ?...*
- За шум. Мы испугались.
- ?... *...*
- Подумали, что на нас из кустов бросился шакал.
Оказалось, что вежливый лесник знает и другие слова. Тоже, правда, биологические, но иного рода.
- Шакал?
- Да. Бешеный.
- Бешеный шакал?
- Да.
- Из кустов? Сейчас, здесь?
- Да.
Пауза.
- Откуда тут взяться шакалам?
Снова пауза.
- Вы лесник?
- Да.
- Вы не видели тут шакалов?
- Нет. Тем более бешеных.
- Ну... они ведь бывают и бешеные. Но их же тут тьма по лесам да по долам..
- Хас ва ХалИла, откуда тут взяться тьме шакалов, да ещё бешеных?
Эти паузы становились все тягостней, длинней и странней. Первоначальное впечатление вежливости галилейского лесника, никогда не видевшего шакалов, пусть даже и не бешеных, на глазах оборачивалось скрытым безумием его самого, если вообще лесника. Пора было завершать разговор.
- Ну не видели и ладно. Хорошо, что это не он бросился на нас из кустов. Ещё раз извините. Приятно было познакомиться.
- Спокойной ночи. Ничего не бойтесь.
- И вам спокойной. Спасибо.
Лесник ушёл. Мы посидели ещё... поговорили... потом спать легли.
А утром, Миша, сидя на тех же камнях и перебирая сюжеты и странности вчерашнего дня, говорит:
- Н да... и лесник этот. Знаешь, что мы вчера ему сказали?
- Что?
- Ну, разное... среди прочего, например, что мы испугались, решив, что на нас из кустов бросился бешеный крокодил.
- Крокодил?
- Ну да... А он: Боже упаси, какие тут могут быть крокодилы?
В голове стало что-то сцепляться... Тан, танин, таним..
- Да... действительно, крокодил.
Помолчали.
- А мы ему: Ты лесник? Ты разве не знаешь, что тут в лесах тьма тьмущая крокодилов?
- Н-да.. и бешеных тоже... и что они могут выскакивать из кустов и набрасываться..
- А..
- Все, стоп !
Миша невозмутимо продолжил:
- А он нам: тут нет крокодилов. И не было.
А мы ему:
- Нет крокодилов?!
- А он нам: Нет. Ничего не бойтесь...
- Всё! Стоп! Больше не могу
... ...
- А он все - Хас ва Халила, Хас ва Халила!... какие тут могут быть крокодилы?!
- Остановись!!
Но мы никак не могли остановиться и все катались и катались по земле, по сладкой пыли своих троп. И до истины снова было рукой подать. Незримым хороводом бешеных крокодилов и бесстрашных, но сказочно безумных лесников - что жизнь тебе ещё поведать может? Как ещё может это показать?
Ворота мира открываются и закрываются в тишине.
/
теряя счет времени
счеты пространства
гуляли
бессвязно теряясь в неясном
теряя свое ненастье
в прекрасном
по синему
подношению тени
великих деревьев
гуляли в осеннюю
невесомость
паденья в ничейность
свеченья
по небу
проторенному ветром
по бледной воде
повторенные
зазеркальем рассветов
гуляли
по небу в себе
по следу ничьих облаков
гулкой дробью шагов
гуляли по призрачной жизни
по бездне лучистой
по канувшей в лету
бесследности
целых годов
ступая по золоту медленных листьев
в молчанье богов