(no subject)
На моих зеленых холмах то и дело находят гильзы и снаряды. В окна мои смотрит полуразвалившийся мадьярский штаб (фашисты были не только немцы), в моем огороде положили двух молоденьких русских пулеметчиков. Это правобережье Дона, все перерытое дзотами и воронками.
Я знаю лично людей с прозвищем "МадьярЫ" и в другой деревне "НемцЫ". Потому что их дети семьдесят два года назад были рождены от оккупантов. А когда тут вкапывают газовые трубы, случается, находят скелеты солдатские - и гражданской, и великой Отечественной.
Однажды было дело неподалеку, приезжали ветераны из Германии, пошли по селу - бабки повышли, с водкой и хлебом. "Как же так, мы ж враждовавшие стороны", - смутились немцы.
- Мы с вами воевали, немчики. Не чужие теперь....
Так это у людей теперь, спустя много десятков лет. Болит и плачет, но противостоявшие смешались в одной земле. Они все здесь.
Поэтому в мае я всегда неспокойна, и день победы для меня всегда день памяти. Это было предисловие. Теперь стихотворение.
По моей земле - всё колыбели
Тем, кто не поднялся после трех войн.
С этого краю кого нашли - отпели,
С того краю вторит горестный вой.
Правый берег крут да воронками источен,
Левый берег шелковый, заливной.
Тянутся в гостёчки раз в год, кто хочет,
Бывшие живые зеленой весной.
Больше не стреляют, некому выдать.
Самогон стылый, серая соль.
Тем, кто им виден, кто на круг выйдет -
Бабки накрывают неживым стол.
Вот они все сядут на стороне сонной,
Парни с мужиками, ореховый цвет.
Выпьют и закусят ночью бездонной.
Утром выйдешь в сад - а никого нет.
Все давно смешалось в берегах Дона.
Только клички скажут, кто был в отцах.
И зовет играть Ванька Парамонов
Сашку Мадьярёнка, Вовку НемцА.
Встанет бабка Галя, хлебца порушит,
Воробьи слетятся, и конца им нет.
Мальчики мадьяры, мальчики русы,
Немцы да поляки, ореховый цвет.
(С) Некеле, 2017
Я знаю лично людей с прозвищем "МадьярЫ" и в другой деревне "НемцЫ". Потому что их дети семьдесят два года назад были рождены от оккупантов. А когда тут вкапывают газовые трубы, случается, находят скелеты солдатские - и гражданской, и великой Отечественной.
Однажды было дело неподалеку, приезжали ветераны из Германии, пошли по селу - бабки повышли, с водкой и хлебом. "Как же так, мы ж враждовавшие стороны", - смутились немцы.
- Мы с вами воевали, немчики. Не чужие теперь....
Так это у людей теперь, спустя много десятков лет. Болит и плачет, но противостоявшие смешались в одной земле. Они все здесь.
Поэтому в мае я всегда неспокойна, и день победы для меня всегда день памяти. Это было предисловие. Теперь стихотворение.
По моей земле - всё колыбели
Тем, кто не поднялся после трех войн.
С этого краю кого нашли - отпели,
С того краю вторит горестный вой.
Правый берег крут да воронками источен,
Левый берег шелковый, заливной.
Тянутся в гостёчки раз в год, кто хочет,
Бывшие живые зеленой весной.
Больше не стреляют, некому выдать.
Самогон стылый, серая соль.
Тем, кто им виден, кто на круг выйдет -
Бабки накрывают неживым стол.
Вот они все сядут на стороне сонной,
Парни с мужиками, ореховый цвет.
Выпьют и закусят ночью бездонной.
Утром выйдешь в сад - а никого нет.
Все давно смешалось в берегах Дона.
Только клички скажут, кто был в отцах.
И зовет играть Ванька Парамонов
Сашку Мадьярёнка, Вовку НемцА.
Встанет бабка Галя, хлебца порушит,
Воробьи слетятся, и конца им нет.
Мальчики мадьяры, мальчики русы,
Немцы да поляки, ореховый цвет.
(С) Некеле, 2017