"И охотник вернулся с холмов..." Одна могила - одна судьба.
В еврейской культуре «политкорректность» начинается с древности. Слепого называют «полный светом» סגי נהור (надо полагать, внутренним), а среди слов, обозначающих кладбище, вы не увидите слова «смерть». Оно или нейтральное - «дом могил» בית קברות, или трогательное «дом вечных» בית עלמין, «дом живых/жизни» בית חיים, «дом отдохновений» בית מנוחות. Мои знакомые знают меня как человека, для которого кладбища - это именно дома живых. Это места, где имена и даты на могилах, эпитафии и оформление погребений, воскрешают для меня тех, кто в них лежит, отражают культурные паттерны и ценности эпохи, напоминают об исторических событиях. Месяцами я просто жил в Крыму среди могил Чуфут-кале и Мангупа. Между мангупскими плитами в Табана-Дыре в зарослях плюща кустов бузины и сумаха пряталась палатка, кипел чай на примусе. Отдыхали, прислоненные к скале самодельный метровый землемерный циркуль, масштабная линейка и планшет для визирования с самодельный угломером для примитивной полевой топографической съемки... Путешественники 19 в. меня бы оценили... Разбирая затянутые мхом и лишайниками надписи, я любил поговорить с лежавшими под ними...а уж без того, чтобы поздороваться на иврите и по-гречески с Ефросиньей Иосифовной, умершей в середине 15 в., не обходился ни один вход в ущелье. Пробирало ознобом, иногда, когда понимал, что погребенный помер от чумы лет 200 назад, а его могила вся изрыта норками полевок, снующих возле моих бутербродов. ... Но все это лирика. Ближе к теме недавней поездки на Кинерет.
Рядом с нашей гостиничкой находилось известное (кстати, очень скромное) кладбище, вместившее в себя большой кусок новой и новейшей истории страны. Не мог не посетить его утром перед отъездом . Если даже не говорить о вписанных в историю страны и ее культуры известных именах, таких как поэтессы Рахель, Элишева, композитор, певица и поэт Номи Шемер (автор песни «Золотой Иерусалим»), деятели сионистского движения 20 в., создатели первых киббуцов...Почти любая могила там - это камушек в мозаике, имя которой «народ Израиля и его история». Помните такое у Семена Липкина: «Без союзов словарь онемеет / И я знаю: сойдет с колеи, / Человечество быть не сумеет / Без народа по имени И.»? И наши маленькие i нашли там место покоя. Простые крестьяне, рабочие, мостившие дороги, солдаты лежат там рядом с поэтами и политиками. Умершие от лихорадки дети - рядом с журналистами и бизнесменами. Даже для любимой лошади (точнее мула, еще точнее- "мулицы" :-) ) одного из тамошних крестьян-ветеранов - «Бубы» בובה (кукла) нашлось место и добрые слова в эпитафии на камне неподалеку от кладбища и известного всем «места крещения» (точнее, напоминания о нем, притягивавшего туристов до открытия доступа к традиционному месту паломничества возле Иерихона). И Буба стала частью мозаики. И старый мул по кличке Шимон-праведник שמעון
הצדיק , чья могила тоже расположена неподалеку от этих мест. А рядом - гладь Кинерета и истоки Иордана. Уже на обратном пути я заметил небольшую глыбу гранита, явно привозную - вокруг сплошные базальты. А по соседству с ней, совсем рядом с тропинкой, на посыпанной гравием ничем не огражденной маленькой площадке стоит странная плита из некрашеного железа с прорезанной в ней надписью, похожей на строки стихов. Вгляделся...и понял, что это -могила. Имя на ней сразу всколыхнуло память, но разбирать надпись не было времени. Прочел ее уже дома, на фото. Найдете ее в конце текста. И это еще раз напомнило мне, почему кладбище - это «дом живых» . Потому что каждое воспоминание выводит наружу из камня или металла образ человека, поселяет его рядом с нами. Пусть и ненадолго... А здесь лежал наш современник, Гай Села (1964-2019), вряд ли бы вписавшийся в идеологию первых киббуцников. Он вряд ли стал бы петь «Интернационал» или читать Давида Гордона, но тоже стал камнем в продолжении истории страны, которую они создавали. Кинерет притягивает к себе «соль Земли». Стал понятен странный облик могилы. Села - это скала. Она и стала его последним пристанищем. Простой металл - может быть, тоже символ твердости, прямизны его дороги. О таких говаривали на Дальнем Западе - «умер в сапогах»
Начну с конца: именно ему мы обязаны революцией в косном израильском электрохозяйстве, застрявшем в лапах «Хеврат Хашмаль» (электрической компании-монополиста). Это было как раз при мне. Именно Гай Сэла был одним из первых, кто пробил препоны на пути установки настоящих фотоэлементных пластин для выработки электричества на частных домах, в хозяйствах киббуцев и мошавов, позволив Израилю вступить в Современность. Его компания SolarEdge, акции которой в 2015 г. оценивались в 685 млн. долларов, в начале 2018 г. уже стоила 2 миллиарда, а через полгода после его смерти (весна 2020) дошла до 7 миллиардов долларов! Был он настоящей скалой - руководил компанией, уже зная, что обречен, борясь последние два года жизни с раком, ушел с поста за ТРИ дня до своей смерти (25.08.2019)! Думаю, что скалой он был и в молодости. Начинал рядовым в спецназе Генштаба. Потом, будучи уже командиром группы, получил тяжелое ранение от пары пуль попавших в него при случайном выстреле однополчанина во время торжественного окончания курса спецподготовки. Затем - долгий процесс восстановления, добровольное возвращение в спецназ, служба на оперативных должностях. А еще -- несколько лет путешествий по миру, рыбацкая «карьера» по ловле крабов на Аляске, снова армия - служба в военной разведке, учеба в Технионе, а после этого - работа в должности заведующего технологическим отделом военной разведки и заслуженная Премия Министерства обороны Израиля ( פרס ביטחון ישראל ) Именно в это время Сэла начал понимать важность новых источников энергии. Демобилизовавшись из армии, он вошел в состав консультативного Совета по Национальной Безопасности при премьер-министре (тогда им был Нетанияху, создавший этот Совет), работал в должности секретаря Национального комитета по киберзащите и сумел вывести эту область на мировой уровень. Чуть позже, в 2004 г. вошел в крупный бизнес как партнер в первом в Израиле венчурном фонде Star Ventures Меира Бареля, который управляет сейчас капиталом в 14 миллиардов долларов и субсидирует большинство стартаппов в хайтеке. Думаю, что опыт Гая в армии и разведке был не последним аргументом для главы этого крайне закрытого от любопытных глаз фонда при начале сотрудничества с ним. Часть детей Гая носит достаточно значимые имена, перекликающиеся с фамилией отца: Цук (утес), Гев (бассейн, выбитый в скале водопадом), Суф (тростник) и Мика. Гев в 17 с половиной лет стал самым юным в мире чемпионом сумасшедшего мотоциклетного пустынного ралли Эко-Африка. А Суф в 16 лет (пред самой смертью отца) вошел в группу «золото» мотокросса Red Bull Romaniacs, (самого трудного в мире 600- километрового экстремального эндуро-ралли), заняв 24 место среди 40 лучших мотогонщиков мира. На него он пошел сразу после жуткого
Red Bull Erzbergrodeo в Австрии, где финишируют от 1 до (редко) 10% стартовавших. Не знаю, гонял ли на мотоцикле папа, но явно его дух отразился в детях. А теперь про надпись:
ואני/ איש מעשה/ פעל מעט בהרבה/ אהב מדבר חשוף, תנועה/ סבל מהמתנה/ ומנוחה/ אהב מאוד -מעט אנשים/ חיבק,/ נישק,/ הלך,/ השאיר /65 בסולם הפוטנציאל, 35 ישארו חידותו ומורשתו.
Текст довольно загадочный и трогательный...явно от души. Написан, как стихотворный верлибр. Он сам заготовил? Дети и жена? Вряд ли узнаем. Краткие и туманные фразы приходится переводить-толковать, раскрывая их смысл, как я его понял. Перевод примерно такой:
«Вот он - я/ человек дела/ сделал и много, и все-таки мало/ любил просторы пустыни , движение/ терпеть не мог ждать и отдыхать/ любил немногих но сильно /обнимал/ целовал/ шел/. (Он) оставил (за собой)... осуществленные 65 % из возможного, а 35% останутся его загадкой и его наследием.»
Скромный камень, ржавеющий металл, проходящие мимо люди. Гладь Кинерета. И вспоминется еще одно...могила Стивенсона: And the hunter home from the hill...
Остальные фото в посте https://www.facebook.com/michael.ezer/posts/4025630670811524