Лубянка, 30-31 марта, 2010
Упокой Господи души невинно убиенных
Вчера, уже поздно вечером, неожиданно вспомнился такой момент. Я ехала на работу на метро. У меня был сложный период, к концу рабочей недели чувствовалась сильная усталость, и настроение было так себе. Помню, как поезд подошел к следующей станции, в окнах промелькнула надпись «Лубянка». Это было 6 февраля, 2004, в 8.30 утра (время я хорошо помню, потому что я всегда проезжала Лубянку в это время). И я вдруг неожиданно почувствовала, как я люблю этот город, и тех, кто в нем живет... Я проехала еще одну станцию до «Охотного ряда», чтобы пересесть до Каширки, и как раз в это время стало ясно, что что-то произошло. Позднее стало известно про взрыв на Автозаводской.
А теперь вот и Лубянка... Как и многие, я здесь бываю практически каждый день. Второй день люди цветы, свечи, иконки, фото, и даже яблочки. Цветов целые горы, их периодически выносят и складывают в других местах: на улице, у входа в метро и т.д.
Если присмотреться, то мраморные стены на уровне второго вагона мелко покоцаны, а края как будто смазаны жиром.
Вчера, уже поздно вечером, неожиданно вспомнился такой момент. Я ехала на работу на метро. У меня был сложный период, к концу рабочей недели чувствовалась сильная усталость, и настроение было так себе. Помню, как поезд подошел к следующей станции, в окнах промелькнула надпись «Лубянка». Это было 6 февраля, 2004, в 8.30 утра (время я хорошо помню, потому что я всегда проезжала Лубянку в это время). И я вдруг неожиданно почувствовала, как я люблю этот город, и тех, кто в нем живет... Я проехала еще одну станцию до «Охотного ряда», чтобы пересесть до Каширки, и как раз в это время стало ясно, что что-то произошло. Позднее стало известно про взрыв на Автозаводской.
А теперь вот и Лубянка... Как и многие, я здесь бываю практически каждый день. Второй день люди цветы, свечи, иконки, фото, и даже яблочки. Цветов целые горы, их периодически выносят и складывают в других местах: на улице, у входа в метро и т.д.
Если присмотреться, то мраморные стены на уровне второго вагона мелко покоцаны, а края как будто смазаны жиром.