Об этом замке есть художественное произведение классика русской литературы А. Бестужева-Марлинского.
В книге С. Журавлев “Русские писатели в Латвии (в Риге, Митаве, Динабурге и других городах Остзейского края) (16 в. - 1-я пол. 19 в.) Р; “Улей” 1990 написано следующее:
Неоднократно бывал в наших краях и один из основоположников “ливонского романа”, как называли его современники, “Пушкин в прозе” - А. А. Бестужев-Марлинский (1797-1837). Внимание будущих декабристов к жизни народов Прибалтики привлекла отмена крепостного права в начале 19-го века.
В мае 1821 года, отправляясь из Петергофа в заграничный поход, А. А. Бестужев по дороге, в Лифляндской губернии, заинтересовался историей древнего орденского замка в Цесисе. На собранном материале прозаик создал повесть “Замок Венден”, герой которой, рыцарь Вигберт фон Серрат, жертвует своей жизнью во имя защиты латышских крестьян от жестокого произвола псов-рыцарей, магистра ордена.
С 1821 по 1825 год, до ареста за участие в восстании 14 декабря, А. А. Бестужев создал четыре “ливонских повести” - “Замок Венден”, “Замок Нейгаузен”, “Ревельский турнир” и “Замок Эйзен”.
В 1829 году в “Невском альманахе” появилась принадлежащая перу ссыльного декабриста статья “Ливония”, в которой запечатлелись его воспоминания, наблюдения и раздумья о судьбах западного приморского края и его жителей.
Случай, в разные времена, доставил мне наместное познание Остзейских провинций; - пишет А. А. Бестужев, как бы пытаясь в очерковой форме изложить свой жизненный опыт, дать краткое пояснение к своим “ливонским романам”, - в немногих книгах, о них писанных, я начитал, каков был прежний их быт; свое наблюдение и разговоры с людьми знающими собрали в итоге сведения о Ливонии и образовали о ней мое мнение. Край этот был первым поприщем для моего любопытства, для моего нравственного и физического созерцания, еще неутомимого по юности, еще неутомленного повторением. Для меня там все было занимательно, потому, что все было ново.”
В то же время исторический романист критически оценивает свои произведения, написанные на рыцарском материале, сам жанр “ливонского романа”, его духовный и художественный потенциал в свое время: “Чувствую и сознаюсь, что я разрабатывал неблагодарное поле; эти предметы никогда не будут близки к сердцу, как предания старины русской. Цветы чужеземные теряют свое благоухание, и красота не пленяет сквозь подзорную трубку. Но дело сделано и мне остается только просить снисхождения, если не к сочинителю - по крайней мере к сочинению”.
Однако писатель закономерно заключает, что “Ливония заслуживает неоспоримое внимание историка и философа, романтика и живописца”, излагая затем краткие сведения по ее истории: “Страна соседняя и неведомая Европе до XII века, открывается германцами, выброшенными бурею на берега Двины. Рассказы о ней возбуждают страсть к обращению в христианство... Пожизненные поместья, даванные орденом в награду личной храбрости, за услуги и заслуги, мало-помалу закладами, покупками и льготами, то давностию, то силой становятся наследственными... Епископы тягаются с рыцарями, как удельные князья... Междоусобия не перестают, кровь льется, набеги русских и впадения рыцарей в их границы пустошат оба края, ничтожат соседние племена... Крепости переходят из рук в руки, везде трупы, развалины, слезы от утешенья, вопли от грабежа.”
В книге С. Журавлев “Русские писатели в Латвии (в Риге, Митаве, Динабурге и других городах Остзейского края) (16 в. - 1-я пол. 19 в.) Р; “Улей” 1990 написано следующее:
Неоднократно бывал в наших краях и один из основоположников “ливонского романа”, как называли его современники, “Пушкин в прозе” - А. А. Бестужев-Марлинский (1797-1837). Внимание будущих декабристов к жизни народов Прибалтики привлекла отмена крепостного права в начале 19-го века.
В мае 1821 года, отправляясь из Петергофа в заграничный поход, А. А. Бестужев по дороге, в Лифляндской губернии, заинтересовался историей древнего орденского замка в Цесисе. На собранном материале прозаик создал повесть “Замок Венден”, герой которой, рыцарь Вигберт фон Серрат, жертвует своей жизнью во имя защиты латышских крестьян от жестокого произвола псов-рыцарей, магистра ордена.
С 1821 по 1825 год, до ареста за участие в восстании 14 декабря, А. А. Бестужев создал четыре “ливонских повести” - “Замок Венден”, “Замок Нейгаузен”, “Ревельский турнир” и “Замок Эйзен”.
В 1829 году в “Невском альманахе” появилась принадлежащая перу ссыльного декабриста статья “Ливония”, в которой запечатлелись его воспоминания, наблюдения и раздумья о судьбах западного приморского края и его жителей.
Случай, в разные времена, доставил мне наместное познание Остзейских провинций; - пишет А. А. Бестужев, как бы пытаясь в очерковой форме изложить свой жизненный опыт, дать краткое пояснение к своим “ливонским романам”, - в немногих книгах, о них писанных, я начитал, каков был прежний их быт; свое наблюдение и разговоры с людьми знающими собрали в итоге сведения о Ливонии и образовали о ней мое мнение. Край этот был первым поприщем для моего любопытства, для моего нравственного и физического созерцания, еще неутомимого по юности, еще неутомленного повторением. Для меня там все было занимательно, потому, что все было ново.”
В то же время исторический романист критически оценивает свои произведения, написанные на рыцарском материале, сам жанр “ливонского романа”, его духовный и художественный потенциал в свое время: “Чувствую и сознаюсь, что я разрабатывал неблагодарное поле; эти предметы никогда не будут близки к сердцу, как предания старины русской. Цветы чужеземные теряют свое благоухание, и красота не пленяет сквозь подзорную трубку. Но дело сделано и мне остается только просить снисхождения, если не к сочинителю - по крайней мере к сочинению”.
Однако писатель закономерно заключает, что “Ливония заслуживает неоспоримое внимание историка и философа, романтика и живописца”, излагая затем краткие сведения по ее истории: “Страна соседняя и неведомая Европе до XII века, открывается германцами, выброшенными бурею на берега Двины. Рассказы о ней возбуждают страсть к обращению в христианство... Пожизненные поместья, даванные орденом в награду личной храбрости, за услуги и заслуги, мало-помалу закладами, покупками и льготами, то давностию, то силой становятся наследственными... Епископы тягаются с рыцарями, как удельные князья... Междоусобия не перестают, кровь льется, набеги русских и впадения рыцарей в их границы пустошат оба края, ничтожат соседние племена... Крепости переходят из рук в руки, везде трупы, развалины, слезы от утешенья, вопли от грабежа.”
Reply
Leave a comment