Об «этой» стране за «железным занавесом» #18 Дьюла Ийеш
Ещё СССР и иностранцы здесь, здесь и здесь
«Все здесь говорят во множественном числе» / Дьюла Ийеш. «Россия. 1934»
16 мыслей о России венгерского поэта: 1934 год / Спецпроект Weekend 2016 года
В год 70-летия Фултонской речи, навсегда связавшей образ CCCH с «железным занавесом», мы представляем спецпроект о тех, кому удавалось за него проникнуть и рассказать об увиденном. Советская Россия XX века в книгах посетивших ее иностранцев: все, что они считали нужным сообщить об этой стране,- в 16 мыслях. ©Ещё «16 мыслей о Cоветской России»
Дьюла Ийеш
Дьюла Ийеш. «Россия. 1934» / Gyula Illyes «Oroszorszag. 1934»
Венгерский поэт и писатель, придерживавшийся левых взглядов, был приглашен в СССР в 1934 году на 1-й Всесоюзный съезд советских писателей. В день его приезда выяснилось, что съезд откладывается на два месяца, что нисколько не смутило Ийеша. Намереваясь составить непредвзятый, "наивный" отчет о стране (и режиме), он много путешествовал, отважно вступал в беседы с каждым встречным, почти не зная русского языка, бывал на заводах, в колхозах, в театрах. Книга действительно получилась вполне наивной и довольно восторженной; недовольство Ийеш тоже высказывает, однако никогда не ставит под сомнение людей - исключительно идеи. Несмотря на свою позитивную интонацию, в СССР книга была проигнорирована и впервые переведена на русский язык в 2005 году. Текст цитируется по изданию: Дьюла Ийеш. Россия. 1934. М.: Хроникер, 2005. Перевод с венгерского Татьяны Воронкиной.
1. Здесь проходит граница. Даже проводники и те покидают вагоны. Поезд без всякого сопровождения движется к России. Осталось еще метров двести-триста. Волнение в поезде возрастает с каждой секундой, как в мгновения великих исторических поворотов. Пассажиры с любопытством присматриваются друг к другу - еще чуть-чуть, и с каждого спадет личина.
2. По мнению целого ряда западноевропейских экономистов, Россия со всеми ее фабриками, заводами и учреждениями давным-давно должна была рухнуть. Оправданием этому сугубо объективному утверждению может служить лишь тот факт, что, по мнению российских экономистов, западный капитализм тоже давным-давно должен был загнуться.
3. К чему стремились, того добились: вся русская театральная режиссура подпала под социальное воздействие. "Гамлет вовсе не был безумцем,- говорят мне в одной компании.- Это сознательный заговорщик. Все его поведение свидетельствует о совершенном владении конспирацией!"
4. У меня зародилось подозрение, что слезы для русских всего лишь заменяют какую-то фразу или слово, которого пока что нет в их лексиконе.
5. Лица, только что задорно смеющиеся, враз меняются, становятся решительными, серьезными. Чудится, будто бы на миг мне приоткрылась пресловутая глубина славянской души - по всей видимости, непридуманная. Я чувствую, что в эту минуту можно было бы подбить всю компанию на какое-нибудь рискованное дело, ради которого они были бы готовы хоть завтра пожертвовать жизнью. Полвека назад в такие моменты, должно быть, и сколачивалась студенческая группа, месяца через два уже мастерящая самодельную бомбу.
6. Впоследствии я тоже множество раз убеждался, что подле своих творений, составляющих предмет наибольшей гордости, они в небрежении бросали отходы труда, убрать или ликвидировать которые можно было бы одним взмахом руки или же несколькими часами работы. <...> Нынешних русских возводимое здание интересует начиная с первого этажа, их не волнуют ни грязь, ни строительные отходы, ни любопытствующий взгляд постороннего.
7. Все здесь говорят во множественном числе. "В прошлом году,- заявляет некий поэт,- мы выплавили столько-то и столько-то тонн стали". Я с удивлением смотрю на собеседника, взгляд мой против воли останавливается на его тонких, изнеженных пальцах. "Взялись мы окучивать капусту,- сообщает он чуть погодя,- и за две недели обработали сто восемьдесят тысяч гектаров". И дальше, в том же духе: "Когда мы поднялись в стратосферу..." - "Как?! - И вы тоже летали?" - "Нет-нет, трое ученых, которые, к несчастью, погибли".
8. "Пробок у нас нет,- с обезоруживающей прямотой заявляет дежурный, которого после долгого колебания я все же решаюсь вызвать.- Знаете, что?-- советует он по некотором размышлении.- Можно ведь сесть на сточное отверстие. Или заткнуть его пяткой". Каким бы гигантским ни был народ, душа его прорывается и дает о себе знать в подобных мелких проговорках. Это было первое коснувшееся меня дуновение необозримого мира исконной русской души.
9. "Собрали триста тысяч землекопов". Триста тысяч! С трудом начинаешь привыкать к тому, что цифры здесь, как правило, предшествуют трем-четырем нулям.
10. Здесь (в Москве) нашли себе приют беднота и беженцы со всей страны, сюда стекалась вся нищета и преступность, отторгнутые Азией. Да и ныне с необъятных просторов империи сюда устремляется всяк и каждый, утративший почву под ногами. И каждый желающий начать жизнь заново. Все это необходимо знать, чтобы понять нынешнее состояние города.
11. Ассимилирующая сила русских невероятно велика. В Сибири, которая бог весть во сколько крат превышает по площади Европу, изначально не было ни одного русского. Достаточно было двух-трех столетий, чтобы всю ее освоить и русифицировать все города. Я убежден, что заслуга в том не армии и даже не национальной политики, но в разговорчивости губернаторш, капитанских жен, ссыльных барышень-революционерок, против которых не устоять было даже самому нелюдимому бурятскому охотнику.
12. Город и в этом месте взрыт-перекопан. Москва словно в насмешку над безвинным чужестранцем, повсюду подозрительно выглядывающему то, что от него прячут, на протяжении целых районов вывернулась наизнанку.
13. Алкоголь, судя по всему, выявляет истинные склонности любого народа; в русских - во всяком случае, в тех, кого наблюдал я,- выходили на поверхность такие качества, как мягкость, детская открытость и неуемная жажда общения...
14. В отношениях между людьми я вообще не отмечаю не то что братства, но даже необходимой вежливости. В общении сталкиваюсь с подозрительностью, завистью, стремлением обскакать других, на улицах - с грубостью и жестокостью. Нищим, например, коммунисты не подают милостыню. Скованные панцирем некоего жесткого принципа, они, не дрогнув, проходят мимо скрючившихся на голой земле бездомных сирот. Неужели и в этих обездоленных им чудятся "классовые враги"?
15. К моему величайшему удивлению, один из знакомых признал мою правоту. Да, ему тоже не раз приходило в голову, что здесь гораздо больше заботятся о построении будущего общества и вообще о будущем, чем о людях.
16. Революции дерзко сшибаются с тиранией, однако, как мы знаем, отступают перед базарными торговками.
Составитель Софья Лосева
«Коммерсантъ Weekend», №18, стр. 30, 3 июня 2016
«Все здесь говорят во множественном числе» / Дьюла Ийеш. «Россия. 1934»
16 мыслей о России венгерского поэта: 1934 год / Спецпроект Weekend 2016 года
В год 70-летия Фултонской речи, навсегда связавшей образ CCCH с «железным занавесом», мы представляем спецпроект о тех, кому удавалось за него проникнуть и рассказать об увиденном. Советская Россия XX века в книгах посетивших ее иностранцев: все, что они считали нужным сообщить об этой стране,- в 16 мыслях. ©Ещё «16 мыслей о Cоветской России»
Дьюла Ийеш
Дьюла Ийеш. «Россия. 1934» / Gyula Illyes «Oroszorszag. 1934»
Венгерский поэт и писатель, придерживавшийся левых взглядов, был приглашен в СССР в 1934 году на 1-й Всесоюзный съезд советских писателей. В день его приезда выяснилось, что съезд откладывается на два месяца, что нисколько не смутило Ийеша. Намереваясь составить непредвзятый, "наивный" отчет о стране (и режиме), он много путешествовал, отважно вступал в беседы с каждым встречным, почти не зная русского языка, бывал на заводах, в колхозах, в театрах. Книга действительно получилась вполне наивной и довольно восторженной; недовольство Ийеш тоже высказывает, однако никогда не ставит под сомнение людей - исключительно идеи. Несмотря на свою позитивную интонацию, в СССР книга была проигнорирована и впервые переведена на русский язык в 2005 году. Текст цитируется по изданию: Дьюла Ийеш. Россия. 1934. М.: Хроникер, 2005. Перевод с венгерского Татьяны Воронкиной.
1. Здесь проходит граница. Даже проводники и те покидают вагоны. Поезд без всякого сопровождения движется к России. Осталось еще метров двести-триста. Волнение в поезде возрастает с каждой секундой, как в мгновения великих исторических поворотов. Пассажиры с любопытством присматриваются друг к другу - еще чуть-чуть, и с каждого спадет личина.
2. По мнению целого ряда западноевропейских экономистов, Россия со всеми ее фабриками, заводами и учреждениями давным-давно должна была рухнуть. Оправданием этому сугубо объективному утверждению может служить лишь тот факт, что, по мнению российских экономистов, западный капитализм тоже давным-давно должен был загнуться.
3. К чему стремились, того добились: вся русская театральная режиссура подпала под социальное воздействие. "Гамлет вовсе не был безумцем,- говорят мне в одной компании.- Это сознательный заговорщик. Все его поведение свидетельствует о совершенном владении конспирацией!"
4. У меня зародилось подозрение, что слезы для русских всего лишь заменяют какую-то фразу или слово, которого пока что нет в их лексиконе.
5. Лица, только что задорно смеющиеся, враз меняются, становятся решительными, серьезными. Чудится, будто бы на миг мне приоткрылась пресловутая глубина славянской души - по всей видимости, непридуманная. Я чувствую, что в эту минуту можно было бы подбить всю компанию на какое-нибудь рискованное дело, ради которого они были бы готовы хоть завтра пожертвовать жизнью. Полвека назад в такие моменты, должно быть, и сколачивалась студенческая группа, месяца через два уже мастерящая самодельную бомбу.
6. Впоследствии я тоже множество раз убеждался, что подле своих творений, составляющих предмет наибольшей гордости, они в небрежении бросали отходы труда, убрать или ликвидировать которые можно было бы одним взмахом руки или же несколькими часами работы. <...> Нынешних русских возводимое здание интересует начиная с первого этажа, их не волнуют ни грязь, ни строительные отходы, ни любопытствующий взгляд постороннего.
7. Все здесь говорят во множественном числе. "В прошлом году,- заявляет некий поэт,- мы выплавили столько-то и столько-то тонн стали". Я с удивлением смотрю на собеседника, взгляд мой против воли останавливается на его тонких, изнеженных пальцах. "Взялись мы окучивать капусту,- сообщает он чуть погодя,- и за две недели обработали сто восемьдесят тысяч гектаров". И дальше, в том же духе: "Когда мы поднялись в стратосферу..." - "Как?! - И вы тоже летали?" - "Нет-нет, трое ученых, которые, к несчастью, погибли".
8. "Пробок у нас нет,- с обезоруживающей прямотой заявляет дежурный, которого после долгого колебания я все же решаюсь вызвать.- Знаете, что?-- советует он по некотором размышлении.- Можно ведь сесть на сточное отверстие. Или заткнуть его пяткой". Каким бы гигантским ни был народ, душа его прорывается и дает о себе знать в подобных мелких проговорках. Это было первое коснувшееся меня дуновение необозримого мира исконной русской души.
9. "Собрали триста тысяч землекопов". Триста тысяч! С трудом начинаешь привыкать к тому, что цифры здесь, как правило, предшествуют трем-четырем нулям.
10. Здесь (в Москве) нашли себе приют беднота и беженцы со всей страны, сюда стекалась вся нищета и преступность, отторгнутые Азией. Да и ныне с необъятных просторов империи сюда устремляется всяк и каждый, утративший почву под ногами. И каждый желающий начать жизнь заново. Все это необходимо знать, чтобы понять нынешнее состояние города.
11. Ассимилирующая сила русских невероятно велика. В Сибири, которая бог весть во сколько крат превышает по площади Европу, изначально не было ни одного русского. Достаточно было двух-трех столетий, чтобы всю ее освоить и русифицировать все города. Я убежден, что заслуга в том не армии и даже не национальной политики, но в разговорчивости губернаторш, капитанских жен, ссыльных барышень-революционерок, против которых не устоять было даже самому нелюдимому бурятскому охотнику.
12. Город и в этом месте взрыт-перекопан. Москва словно в насмешку над безвинным чужестранцем, повсюду подозрительно выглядывающему то, что от него прячут, на протяжении целых районов вывернулась наизнанку.
13. Алкоголь, судя по всему, выявляет истинные склонности любого народа; в русских - во всяком случае, в тех, кого наблюдал я,- выходили на поверхность такие качества, как мягкость, детская открытость и неуемная жажда общения...
14. В отношениях между людьми я вообще не отмечаю не то что братства, но даже необходимой вежливости. В общении сталкиваюсь с подозрительностью, завистью, стремлением обскакать других, на улицах - с грубостью и жестокостью. Нищим, например, коммунисты не подают милостыню. Скованные панцирем некоего жесткого принципа, они, не дрогнув, проходят мимо скрючившихся на голой земле бездомных сирот. Неужели и в этих обездоленных им чудятся "классовые враги"?
15. К моему величайшему удивлению, один из знакомых признал мою правоту. Да, ему тоже не раз приходило в голову, что здесь гораздо больше заботятся о построении будущего общества и вообще о будущем, чем о людях.
16. Революции дерзко сшибаются с тиранией, однако, как мы знаем, отступают перед базарными торговками.
Составитель Софья Лосева
«Коммерсантъ Weekend», №18, стр. 30, 3 июня 2016