Почитать о расслоении общества...
Ещё экономика бедности здесь, здесь и здесь
5 книг о причинах экономического неравенства
Что читать об имущественном расслоении и бедности, рекомендует кандидат экономических наук Тимур Натхов / «5 книг» / Статья 2012 года
Что почитать о когнитивной психологии, теории эволюции или русском языке? В разделе публикуются рекомендации ученых 5 книг по области их исследований с объяснением, почему ту или иную книгу важно и необходимо прочитать. ©Ещё «5 книг» о...
___
Почему одни страны богатые, а другие бедные? Почему даже в богатых странах существует значительное имущественное расслоение? В чем причины экономического неравенства и бедности? В данном обзоре представлены 5 книг, которые предлагают разные объяснения причинам неравенства, но у них есть одно общее свойство - это исследования на переднем крае современной экономической науки.
Познакомить нас с ними согласился Тимур Натхов - кандидат экономических наук, научный сотрудник Института институциональных исследований НИУ ВШЭ
1. Claudia Goldin & Lawrence Katz. The Race between Education and Technology (Harvard University Press, 2008)
В 1950 году 1% самых богатых американцев получали 10% годового национального дохода, в 2005 году их доля в национальном доходе возросла до 23%. Разрыв в доходах самых богатых и самых бедных американцев значительно увеличился за последние 30 лет. Как можно объяснить такой рост неравенства?
Каждый, кто прослушал стандартный курс экономики труда, знает, что доходы человека определяются его производительностью, т. е. количеством и качеством товаров или услуг, которые он производит для других. Производительность в свою очередь зависит от накопленного человеческого капитала: образования, знаний, навыков, опыта работы. Образованные и опытные работники более производительны и поэтому получают большее вознаграждение за свой труд.
Взяв за основу эту простую модель, Клаудия Голдин и Ларри Кац из Гарварда попытались объяснить изменения в уровне неравенства в США за целый век. Их исследование основано на детальном анализе огромных массивов статистических данных, и результаты показывают, что последние сто лет истории США делятся на два неравных периода: сокращение разрыва между богатыми и бедными, происходившее с начала ХХ века до конца 1970-х годов, и его последующее увеличение с начала 1980-х и до сегодняшнего времени. Ключевая находка авторов, которая и была вынесена в заглавие книги - это «гонка между образованием и технологиями». Ее суть в том, что появление новых технологий повышает спрос на образованную рабочую силу и увеличивает заработки людей с дипломом колледжа по отношению к заработкам выпускников средней школы. Если образовательная система гибко реагирует на запросы рынка труда и предложение образованных работников растет опережающими темпами, то уровень неравенства будет сокращаться. Если же гонку выигрывают технологии, т. е. предложение образованных работников систематически отстает от спроса на них, то неравенство в оплате труда будет увеличиваться. В первой половине ХХ века США переживали образовательный бум: государство расширяло систему массового среднего образования для всех слоев общества, росла доля выпускников колледжей и университетов. В результате каждое следующее поколение американцев училось дольше, чем их родители, что способствовало снижению разрыва между богатыми и бедными. Однако с начала 1980-х тенденция поменялась: рост доли образованных людей прекратился, и вслед за ним резко увеличился разрыв в заработках между образованными и необразованными работниками. Кроме того, глобализация и расширение мировой торговли привели к тому, что более образованные люди смогли лучше воспользоваться преимуществами открытой экономики, в то время как низкоквалифицированным работникам пришлось конкурировать с дешевой рабочей силой в Китае и Индии, а также с мигрантами из стран Латинской Америки. Все это еще больше увеличило разрыв в доходах людей с разным уровнем образования.
Как показывают социологические опросы, многие американцы готовы мириться с неравенством, если высокие доходы являются результатом личных усилий и профессиональных достижений, однако отношение к унаследованному богатству гораздо критичнее. Что не удивительно, ведь растущий разрыв между богатыми и бедными может стать серьезной проблемой, если он воспроизводится в последующих поколениях.
2. Equity and Development. World Bank Report 2006 (World Bank, 2006)
Что могло бы сделать государство для снижения разрыва между богатыми и бедными? До недавнего времени стандартный взгляд экономистов заключался в следующем. Мир несправедлив, и поэтому вам всегда придется делать выбор между двумя благими, но противоречащими целями: равенством и развитием. Если вы хотите снизить неравенство, то вам необходимо повысить налоги, увеличить затраты на социальное обеспечение и всевозможные программы поддержки малоимущих. Эти меры далеко не бесплатны: они повысят нагрузку на бизнес, снизят стимулы к труду и в конечном счете приведут к снижению темпов экономического роста. Если же вы нацелены на максимизацию темпов роста, то вам следует снизить налоги на бизнес, отказаться от обременительных для бюджета социальных программ и сократить до минимума помощь бедным. Однако растущее неравенство будет той ценой, которую вам придется заплатить за высокие темпы роста. Этот нелегкий выбор обозначается словом trade-off (ему трудно подобрать точный русский аналог, что-то вроде «уступок») и суть его проста: одна цель может быть достигнута только ценой отказа от другой.
Однако в 2006 году специалисты Всемирного банка подвергли сомнению эту устоявшуюся на тот момент истину. Ежегодный доклад исследовательского департамента этой крупнейшей международной организации (она осуществляет программы борьбы с бедностью во многих странах мира) назывался «Равенство и развитие». Авторы утверждали, что более равномерное распределение доходов в стране вовсе не противоречит их устойчивому росту, а наоборот, только способствует. Все дело в том, что надо различать два типа неравенства: неравенство результатов и неравенство возможностей.
Если спортсмены, бегущие марафон, стартуют на равном расстоянии от финиша, то их места по итогам соревнования будут отражать их профессиональную подготовку. Это и есть неравенство результатов, которое определяется спортивным мастерством (или экономической производительностью, если речь идет не об олимпийских медалях, а о доходах людей). Но представьте, что один марафонец начинает свой бег на 5 км ближе к финишу, чем другие. Его изначальное преимущество позволит ему прийти к финишу быстрее и это не будет связано с усилиями или профессионализмом. Если в спорте за такое можно получить дисквалификацию, то в жизни различия в шансах на успех действительно во многом определяются изначальными обстоятельствами рождения, независящими от человека. Доходы родителей, их образование и социальный статус, место рождения, национальная или расовая принадлежность - в совокупности эти факторы могут объяснять от 20 до 70% различий в уровне дохода детей во взрослом возрасте. Мера зависимости результата от изначальных условий рождения и называется неравенством возможностей. Как показывают исследования, в таких странах как Канада, Швеция, Дания неравенство возможностей минимально: дети из бедных семей могут достигнуть многого благодаря собственным усилиям и мотивации. В странах Ближнего Востока, Латинской Америке и переходных экономиках неравенство возможностей намного выше, что определяет и большой разрыв между богатыми и бедными.
Проблема в том, что при изначально неравных возможностях огромные резервы человеческого капитала остаются неиспользованными. Выравнивание стартовых условий - в первую очередь через повышение доступности качественного образования и медицины - важнейший ресурс экономического роста.
Однако образование и человеческий капитал - это только одно слагаемое в уравнении. Не менее важным фактором, как показывает следующая книга, является доступность финансовых рынков.
3. Луиджи Зингалес и Рагхурам Раджан. Спасение капитализма от капиталистов (ИКСИ, 2004)
Профессора Чикагской школы бизнеса Луиджи Зингалес и Рагхурам Раджан посвятили свое исследование силе финансовых рынков. Во многих бедных странах предприимчивые люди не могут начать свой бизнес по причине недостатка стартового капитала, и эта проблема отрицательно влияет на темпы экономического роста. Межстрановые сопоставления показывают, что в странах с более развитым финансовым сектором создается больше новых предприятий и новых рабочих мест, выше темпы экономического роста и меньше разрыв между бедными и богатыми (развитость финансового сектора измеряется такими показателями, как доля выданных кредитов в ВВП, стоимость акций публичных компаний по отношению к ВВП, объемы активов банков и др.). Снятие барьеров на финансовые операции и усиление конкуренции среди банков снижает проценты по кредиту и повышает доступность заемных средств, что особенно важно для мелких предприятий, не имеющих ценных активов, которые можно было бы использовать в качестве залога. Если новые идеи и технологии - это двигатель экономического роста, то финансовые рынки - это смазка, которая помогает его работе. Они расширяют возможности для тех, у кого нет денег сегодня, но есть идеи, способные приносить доход завтра.
Если финансовые рынки так важны, почему правительства многих стран не спешат их развивать? Все дело во влиятельных группах интересов, которые могут проиграть от введения новых правил игры.
К примеру, в Мексике в середине 1990-х годов правительство пыталось улучшить финансовую систему созданием такого базового института, как кредитные бюро, где регистрируется вся информация об активах, используемых в качестве залога. Это облегчило бы доступ к кредиту для мелких и средних фирм, поскольку открытая информация об активах снизила бы риски невозврата кредита для банков и, соответственно, кредитный процент. Однако реформа натолкнулась на мощное противодействие со стороны крупных банков, поскольку, с одной стороны, не приносила им особых выгод (количество их клиентов ограничено, и информация об их активах известна банкирам и без кредитного бюро), а с другой, размывала их конкурентное преимущество (пользуясь услугами кредитных бюро, мелкие банки могли бы отвоевать себе значительную долю на рынке кредитов). В результате частные предприниматели оказались лишенными доступа к дешевому кредиту и, соответственно, перспектив быстрого расширения своего бизнеса.
Авторы показывают, что это далеко не единичный случай: на протяжении всей мировой истории в разных странах мира развитие финансового рынка сдерживалось политически влиятельными группами, будь то аристократия, чиновничий аппарат или крупный олигархический бизнес. Неудивительно поэтому, что бедные во всем мире считают, что финансовые рынки придуманы для обмана и работают против них, не осознавая, что живут в условиях весьма искаженной рыночной системы.
Открытая финансовая система расширяет возможности для всех, поскольку вместо капитала ставит человека в центр экономической деятельности. Когда доступ к капиталу открыт, деньги зарабатывают с помощью профессионализма, идей, труда и, конечно же, удачи. Если же интересы влиятельных кругов мешают конкуренции выполнять ее естественную задачу, то доступ к дешевому кредиту ограничен, банки играют скромную роль расчетно-кассовых центров, а предприниматели могут рассчитывать только на собственные весьма ограниченные средства.
Для того, чтобы конкурентная финансовая система могла существовать, ей нужна политическая поддержка. В этом и заключается «спасение капитализма от капиталистов». Следующая книга доказывает, что такая поддержка нужна не только финансовым рынкам, но и всем остальным.
4. Daron Acemoglu & James Robinson. Why Nations Fail (Crown Publishing, 2012)
Невероятно амбициозная работа двух американских исследователей, которая, впрочем, оправдывает связанные с ней ожидания. Дарон Асемоглу из Массачусетского технологического института и Джеймс Робинсон из Гарварда взялись ни много ни мало за главный вопрос экономистов со времен Адама Смита: в чем источник богатства народов? Или, говоря современным языком, каковы основные факторы экономического роста?
Есть несколько стандартных объяснений, которые часто встречаются в популярной литературе. Например, географические и природные условия. Утверждается, что богатые страны богаты просто потому, что у них много ресурсов. Однако, если внимательно посмотреть на международную статистику, то не существует корреляции между запасами природных ресурсов и ВВП на душу населения, а связь ресурсов с темпами роста ВВП и вовсе отрицательная. Более того, если посмотреть на страны, которые за последние полвека быстрее всего сократили свой отрыв от лидеров (Япония, Южная Корея, Сингапур), то становится ясно, что «географическая гипотеза» не способна объяснить эти исторические факты.
Другое популярное объяснение - культурные различия - тоже, по мнению авторов, не выдерживает проверки практикой. Культура и уровень экономического развития северных и южных корейцев практически не различались на момент разделения этих стран, а вот полвека жизни под различными политическими режимами привели к гигантским различиям в благосостоянии. Похожая история с Восточной и Западной Германией, где на момент объединения людей с общей культурой средние доходы отличались как минимум в три с половиной раза.
Ключевым фактором устойчивого экономического роста, по мнению авторов, являются экономические и политические институты - «правила игры», по которым взаимодействуют люди и организации. Авторы проводят различие между двумя типами институтов: институтами изъятия доходов (extractive institutions) и институтами широкого представительства (inclusive institutions). Первые концентрируют политическую власть в руках узкой группы - «элиты», вторые распределяют политическую власть между различным организациям и индивидами. В первом случае институты позволяют элите перераспределять богатство в свою пользу и ограничивать влияние широких масс на проводимую политику. Во втором случае институты делают элиту более подотчетной нуждам простых граждан и создают стимулы для предпринимательства и торговли. Страны, которые раньше других вступили на путь эволюции институтов от первого типа ко второму, являются сегодня не только самым богатыми, но и наслаждаются более равномерным распределением доходов среди своих граждан.
Книга богата многочисленными историческими примерами, подтверждающими основной тезис авторов: экономическое неравенство - это следствие политического неравенства. Более равномерное распределение политической власти ведет к устойчивому экономическому росту, поскольку широкие группы людей получают возможность влиять на политические решения, которые влияют на их благосостояние.
5. Larry M. Bartels. Unequal Democracy. The Political Economy of the New Gilded Age (Princeton University Press, 2009)
Если книга Голдин и Кац - это взгляд «чистых» экономистов на проблемы растущего неравенства в США, то Ларри Бартелс из Принстона представляет взгляд политологов. Современная политическая наука - это не только и даже не столько объемные трактаты по политической философии, сколько детальный анализ статистических данных о том, например, как голосуют сенаторы в Конгрессе США и как это связно с бюджетом их предвыборной кампании.
Бартелс проделал огромную работу, собрав сведения о каждом законе, принятом в сенате за последние сорок лет, количестве сенаторов, голосовавших «за» и «против», их индивидуальных характеристиках, основных спонсорах их избирательных кампаний и объеме денежных средств, потраченных на выборы. Он сравнивал эти данные с результатами социологических опросов американцев о необходимости того или иного закона и попытался ответить на простой вопрос: в какой степени голосование народных избранников отражает интересы их избирателей? Оказалось, что корреляция мнения избирателей и голосования сенаторов хоть и положительная, но не слишком сильная. Однако если разделить всех избирателей на доходные группы и повторить этот анализ, то окажется, что сенаторы очень чувствительны к мнению 30% самых богатых избирателей в своем штате. В определенной, но значительно меньшей степени сенаторы чувствительны к мнению среднего класса и совершенно игнорируют мнение 30% самых бедных американцев. Бартелс предлагает простое объяснение этой зависимости. Богатые избиратели являются основными жертвователями денежных средств на предвыборные кампании, а, как показывают другие исследования, объем предвыборного фонда - важнейший компонент успеха на выборах. Стремление угодить главным спонсорам и объясняет поведение сенаторов. Не случайно одной из главных реформ, обсуждаемых сегодня в американской прессе, является реформа избирательного законодательства, которое ограничивало бы размер денежных взносов от одного человека или организации в избирательную кампанию политика любого уровня.
Интересно, что разрыв между богатыми и бедными значительно увеличивался в годы правления Республиканской партии и немного сокращался в годы правления Демократической партии. И тем не менее, Республиканская партия была более успешна в последние десятилетия и на выборах президента, и на выборах в Сенат.
Бартелс во многом соглашается с выводами экономистов о том, что растущее неравенство в США - в первую очередь следствие экономических причин (увеличения спроса на высокообразованную рабочую силу, миграции и глобализации мировых рынков). Однако важным элементом, который способствовал закреплению этих тенденций, является несовершенная политическая система, отражающая интересы верхних доходных групп американцев.
© «ПостНаука», 19 июня 2012
5 книг о причинах экономического неравенства
Что читать об имущественном расслоении и бедности, рекомендует кандидат экономических наук Тимур Натхов / «5 книг» / Статья 2012 года
Что почитать о когнитивной психологии, теории эволюции или русском языке? В разделе публикуются рекомендации ученых 5 книг по области их исследований с объяснением, почему ту или иную книгу важно и необходимо прочитать. ©Ещё «5 книг» о...
___
Почему одни страны богатые, а другие бедные? Почему даже в богатых странах существует значительное имущественное расслоение? В чем причины экономического неравенства и бедности? В данном обзоре представлены 5 книг, которые предлагают разные объяснения причинам неравенства, но у них есть одно общее свойство - это исследования на переднем крае современной экономической науки.
Познакомить нас с ними согласился Тимур Натхов - кандидат экономических наук, научный сотрудник Института институциональных исследований НИУ ВШЭ
1. Claudia Goldin & Lawrence Katz. The Race between Education and Technology (Harvard University Press, 2008)
В 1950 году 1% самых богатых американцев получали 10% годового национального дохода, в 2005 году их доля в национальном доходе возросла до 23%. Разрыв в доходах самых богатых и самых бедных американцев значительно увеличился за последние 30 лет. Как можно объяснить такой рост неравенства?
Каждый, кто прослушал стандартный курс экономики труда, знает, что доходы человека определяются его производительностью, т. е. количеством и качеством товаров или услуг, которые он производит для других. Производительность в свою очередь зависит от накопленного человеческого капитала: образования, знаний, навыков, опыта работы. Образованные и опытные работники более производительны и поэтому получают большее вознаграждение за свой труд.
Взяв за основу эту простую модель, Клаудия Голдин и Ларри Кац из Гарварда попытались объяснить изменения в уровне неравенства в США за целый век. Их исследование основано на детальном анализе огромных массивов статистических данных, и результаты показывают, что последние сто лет истории США делятся на два неравных периода: сокращение разрыва между богатыми и бедными, происходившее с начала ХХ века до конца 1970-х годов, и его последующее увеличение с начала 1980-х и до сегодняшнего времени. Ключевая находка авторов, которая и была вынесена в заглавие книги - это «гонка между образованием и технологиями». Ее суть в том, что появление новых технологий повышает спрос на образованную рабочую силу и увеличивает заработки людей с дипломом колледжа по отношению к заработкам выпускников средней школы. Если образовательная система гибко реагирует на запросы рынка труда и предложение образованных работников растет опережающими темпами, то уровень неравенства будет сокращаться. Если же гонку выигрывают технологии, т. е. предложение образованных работников систематически отстает от спроса на них, то неравенство в оплате труда будет увеличиваться. В первой половине ХХ века США переживали образовательный бум: государство расширяло систему массового среднего образования для всех слоев общества, росла доля выпускников колледжей и университетов. В результате каждое следующее поколение американцев училось дольше, чем их родители, что способствовало снижению разрыва между богатыми и бедными. Однако с начала 1980-х тенденция поменялась: рост доли образованных людей прекратился, и вслед за ним резко увеличился разрыв в заработках между образованными и необразованными работниками. Кроме того, глобализация и расширение мировой торговли привели к тому, что более образованные люди смогли лучше воспользоваться преимуществами открытой экономики, в то время как низкоквалифицированным работникам пришлось конкурировать с дешевой рабочей силой в Китае и Индии, а также с мигрантами из стран Латинской Америки. Все это еще больше увеличило разрыв в доходах людей с разным уровнем образования.
Как показывают социологические опросы, многие американцы готовы мириться с неравенством, если высокие доходы являются результатом личных усилий и профессиональных достижений, однако отношение к унаследованному богатству гораздо критичнее. Что не удивительно, ведь растущий разрыв между богатыми и бедными может стать серьезной проблемой, если он воспроизводится в последующих поколениях.
2. Equity and Development. World Bank Report 2006 (World Bank, 2006)
Что могло бы сделать государство для снижения разрыва между богатыми и бедными? До недавнего времени стандартный взгляд экономистов заключался в следующем. Мир несправедлив, и поэтому вам всегда придется делать выбор между двумя благими, но противоречащими целями: равенством и развитием. Если вы хотите снизить неравенство, то вам необходимо повысить налоги, увеличить затраты на социальное обеспечение и всевозможные программы поддержки малоимущих. Эти меры далеко не бесплатны: они повысят нагрузку на бизнес, снизят стимулы к труду и в конечном счете приведут к снижению темпов экономического роста. Если же вы нацелены на максимизацию темпов роста, то вам следует снизить налоги на бизнес, отказаться от обременительных для бюджета социальных программ и сократить до минимума помощь бедным. Однако растущее неравенство будет той ценой, которую вам придется заплатить за высокие темпы роста. Этот нелегкий выбор обозначается словом trade-off (ему трудно подобрать точный русский аналог, что-то вроде «уступок») и суть его проста: одна цель может быть достигнута только ценой отказа от другой.
Однако в 2006 году специалисты Всемирного банка подвергли сомнению эту устоявшуюся на тот момент истину. Ежегодный доклад исследовательского департамента этой крупнейшей международной организации (она осуществляет программы борьбы с бедностью во многих странах мира) назывался «Равенство и развитие». Авторы утверждали, что более равномерное распределение доходов в стране вовсе не противоречит их устойчивому росту, а наоборот, только способствует. Все дело в том, что надо различать два типа неравенства: неравенство результатов и неравенство возможностей.
Если спортсмены, бегущие марафон, стартуют на равном расстоянии от финиша, то их места по итогам соревнования будут отражать их профессиональную подготовку. Это и есть неравенство результатов, которое определяется спортивным мастерством (или экономической производительностью, если речь идет не об олимпийских медалях, а о доходах людей). Но представьте, что один марафонец начинает свой бег на 5 км ближе к финишу, чем другие. Его изначальное преимущество позволит ему прийти к финишу быстрее и это не будет связано с усилиями или профессионализмом. Если в спорте за такое можно получить дисквалификацию, то в жизни различия в шансах на успех действительно во многом определяются изначальными обстоятельствами рождения, независящими от человека. Доходы родителей, их образование и социальный статус, место рождения, национальная или расовая принадлежность - в совокупности эти факторы могут объяснять от 20 до 70% различий в уровне дохода детей во взрослом возрасте. Мера зависимости результата от изначальных условий рождения и называется неравенством возможностей. Как показывают исследования, в таких странах как Канада, Швеция, Дания неравенство возможностей минимально: дети из бедных семей могут достигнуть многого благодаря собственным усилиям и мотивации. В странах Ближнего Востока, Латинской Америке и переходных экономиках неравенство возможностей намного выше, что определяет и большой разрыв между богатыми и бедными.
Проблема в том, что при изначально неравных возможностях огромные резервы человеческого капитала остаются неиспользованными. Выравнивание стартовых условий - в первую очередь через повышение доступности качественного образования и медицины - важнейший ресурс экономического роста.
Однако образование и человеческий капитал - это только одно слагаемое в уравнении. Не менее важным фактором, как показывает следующая книга, является доступность финансовых рынков.
3. Луиджи Зингалес и Рагхурам Раджан. Спасение капитализма от капиталистов (ИКСИ, 2004)
Профессора Чикагской школы бизнеса Луиджи Зингалес и Рагхурам Раджан посвятили свое исследование силе финансовых рынков. Во многих бедных странах предприимчивые люди не могут начать свой бизнес по причине недостатка стартового капитала, и эта проблема отрицательно влияет на темпы экономического роста. Межстрановые сопоставления показывают, что в странах с более развитым финансовым сектором создается больше новых предприятий и новых рабочих мест, выше темпы экономического роста и меньше разрыв между бедными и богатыми (развитость финансового сектора измеряется такими показателями, как доля выданных кредитов в ВВП, стоимость акций публичных компаний по отношению к ВВП, объемы активов банков и др.). Снятие барьеров на финансовые операции и усиление конкуренции среди банков снижает проценты по кредиту и повышает доступность заемных средств, что особенно важно для мелких предприятий, не имеющих ценных активов, которые можно было бы использовать в качестве залога. Если новые идеи и технологии - это двигатель экономического роста, то финансовые рынки - это смазка, которая помогает его работе. Они расширяют возможности для тех, у кого нет денег сегодня, но есть идеи, способные приносить доход завтра.
Если финансовые рынки так важны, почему правительства многих стран не спешат их развивать? Все дело во влиятельных группах интересов, которые могут проиграть от введения новых правил игры.
К примеру, в Мексике в середине 1990-х годов правительство пыталось улучшить финансовую систему созданием такого базового института, как кредитные бюро, где регистрируется вся информация об активах, используемых в качестве залога. Это облегчило бы доступ к кредиту для мелких и средних фирм, поскольку открытая информация об активах снизила бы риски невозврата кредита для банков и, соответственно, кредитный процент. Однако реформа натолкнулась на мощное противодействие со стороны крупных банков, поскольку, с одной стороны, не приносила им особых выгод (количество их клиентов ограничено, и информация об их активах известна банкирам и без кредитного бюро), а с другой, размывала их конкурентное преимущество (пользуясь услугами кредитных бюро, мелкие банки могли бы отвоевать себе значительную долю на рынке кредитов). В результате частные предприниматели оказались лишенными доступа к дешевому кредиту и, соответственно, перспектив быстрого расширения своего бизнеса.
Авторы показывают, что это далеко не единичный случай: на протяжении всей мировой истории в разных странах мира развитие финансового рынка сдерживалось политически влиятельными группами, будь то аристократия, чиновничий аппарат или крупный олигархический бизнес. Неудивительно поэтому, что бедные во всем мире считают, что финансовые рынки придуманы для обмана и работают против них, не осознавая, что живут в условиях весьма искаженной рыночной системы.
Открытая финансовая система расширяет возможности для всех, поскольку вместо капитала ставит человека в центр экономической деятельности. Когда доступ к капиталу открыт, деньги зарабатывают с помощью профессионализма, идей, труда и, конечно же, удачи. Если же интересы влиятельных кругов мешают конкуренции выполнять ее естественную задачу, то доступ к дешевому кредиту ограничен, банки играют скромную роль расчетно-кассовых центров, а предприниматели могут рассчитывать только на собственные весьма ограниченные средства.
Для того, чтобы конкурентная финансовая система могла существовать, ей нужна политическая поддержка. В этом и заключается «спасение капитализма от капиталистов». Следующая книга доказывает, что такая поддержка нужна не только финансовым рынкам, но и всем остальным.
4. Daron Acemoglu & James Robinson. Why Nations Fail (Crown Publishing, 2012)
Невероятно амбициозная работа двух американских исследователей, которая, впрочем, оправдывает связанные с ней ожидания. Дарон Асемоглу из Массачусетского технологического института и Джеймс Робинсон из Гарварда взялись ни много ни мало за главный вопрос экономистов со времен Адама Смита: в чем источник богатства народов? Или, говоря современным языком, каковы основные факторы экономического роста?
Есть несколько стандартных объяснений, которые часто встречаются в популярной литературе. Например, географические и природные условия. Утверждается, что богатые страны богаты просто потому, что у них много ресурсов. Однако, если внимательно посмотреть на международную статистику, то не существует корреляции между запасами природных ресурсов и ВВП на душу населения, а связь ресурсов с темпами роста ВВП и вовсе отрицательная. Более того, если посмотреть на страны, которые за последние полвека быстрее всего сократили свой отрыв от лидеров (Япония, Южная Корея, Сингапур), то становится ясно, что «географическая гипотеза» не способна объяснить эти исторические факты.
Другое популярное объяснение - культурные различия - тоже, по мнению авторов, не выдерживает проверки практикой. Культура и уровень экономического развития северных и южных корейцев практически не различались на момент разделения этих стран, а вот полвека жизни под различными политическими режимами привели к гигантским различиям в благосостоянии. Похожая история с Восточной и Западной Германией, где на момент объединения людей с общей культурой средние доходы отличались как минимум в три с половиной раза.
Ключевым фактором устойчивого экономического роста, по мнению авторов, являются экономические и политические институты - «правила игры», по которым взаимодействуют люди и организации. Авторы проводят различие между двумя типами институтов: институтами изъятия доходов (extractive institutions) и институтами широкого представительства (inclusive institutions). Первые концентрируют политическую власть в руках узкой группы - «элиты», вторые распределяют политическую власть между различным организациям и индивидами. В первом случае институты позволяют элите перераспределять богатство в свою пользу и ограничивать влияние широких масс на проводимую политику. Во втором случае институты делают элиту более подотчетной нуждам простых граждан и создают стимулы для предпринимательства и торговли. Страны, которые раньше других вступили на путь эволюции институтов от первого типа ко второму, являются сегодня не только самым богатыми, но и наслаждаются более равномерным распределением доходов среди своих граждан.
Книга богата многочисленными историческими примерами, подтверждающими основной тезис авторов: экономическое неравенство - это следствие политического неравенства. Более равномерное распределение политической власти ведет к устойчивому экономическому росту, поскольку широкие группы людей получают возможность влиять на политические решения, которые влияют на их благосостояние.
5. Larry M. Bartels. Unequal Democracy. The Political Economy of the New Gilded Age (Princeton University Press, 2009)
Если книга Голдин и Кац - это взгляд «чистых» экономистов на проблемы растущего неравенства в США, то Ларри Бартелс из Принстона представляет взгляд политологов. Современная политическая наука - это не только и даже не столько объемные трактаты по политической философии, сколько детальный анализ статистических данных о том, например, как голосуют сенаторы в Конгрессе США и как это связно с бюджетом их предвыборной кампании.
Бартелс проделал огромную работу, собрав сведения о каждом законе, принятом в сенате за последние сорок лет, количестве сенаторов, голосовавших «за» и «против», их индивидуальных характеристиках, основных спонсорах их избирательных кампаний и объеме денежных средств, потраченных на выборы. Он сравнивал эти данные с результатами социологических опросов американцев о необходимости того или иного закона и попытался ответить на простой вопрос: в какой степени голосование народных избранников отражает интересы их избирателей? Оказалось, что корреляция мнения избирателей и голосования сенаторов хоть и положительная, но не слишком сильная. Однако если разделить всех избирателей на доходные группы и повторить этот анализ, то окажется, что сенаторы очень чувствительны к мнению 30% самых богатых избирателей в своем штате. В определенной, но значительно меньшей степени сенаторы чувствительны к мнению среднего класса и совершенно игнорируют мнение 30% самых бедных американцев. Бартелс предлагает простое объяснение этой зависимости. Богатые избиратели являются основными жертвователями денежных средств на предвыборные кампании, а, как показывают другие исследования, объем предвыборного фонда - важнейший компонент успеха на выборах. Стремление угодить главным спонсорам и объясняет поведение сенаторов. Не случайно одной из главных реформ, обсуждаемых сегодня в американской прессе, является реформа избирательного законодательства, которое ограничивало бы размер денежных взносов от одного человека или организации в избирательную кампанию политика любого уровня.
Интересно, что разрыв между богатыми и бедными значительно увеличивался в годы правления Республиканской партии и немного сокращался в годы правления Демократической партии. И тем не менее, Республиканская партия была более успешна в последние десятилетия и на выборах президента, и на выборах в Сенат.
Бартелс во многом соглашается с выводами экономистов о том, что растущее неравенство в США - в первую очередь следствие экономических причин (увеличения спроса на высокообразованную рабочую силу, миграции и глобализации мировых рынков). Однако важным элементом, который способствовал закреплению этих тенденций, является несовершенная политическая система, отражающая интересы верхних доходных групп американцев.
© «ПостНаука», 19 июня 2012