Неолиберальный капкан, или Когда Запад заностальгирует об СССР...
Ещё глобализм Европы, в т.ч. Франция, в т.ч. колониализм
Караси и акулы неолиберализма
О «желтых жилетах», «популизме» и сытой уверенности в собственной непогрешимости / Взгляд / декабрь, 2018
К глобальному явлению, до боли напоминающему гигантскую финансовую пирамиду, «иммунитета» у миллиардов людей до сих пор так и не выработалось. Речь идет о современном неолиберальном обществе, философия которого захватила весь западный мир в 1980-е под лозунгами «свободного рынка», «конкуренции», «прав человека» и «прогресса». ©Ещё протесты в Европе, в т.ч. Франция
Рождественская Франция, декабрь 2018
«У тебя такие же права, как у нас, и ты можешь стать таким же успешным, как и мы», - неслось со всех сторон от западных элит. Правда, с таким же успехом это можно было рассказывать карасям перед тем, как запустить их в бассейн к акулам, или овцам на опушке леса, кишащего волками...
Люди, контролировавшие биржи, выпуск валюты, международные финансовые учреждения и военные блоки, предлагали новичкам такую «честную» игру, что у сельского подростка, попавшего на вокзального наперсточника, шансов на победу было бы больше.
Действовал, как правило, один из двух основных сценариев. Либо народ обирали сразу, устроив массовую приватизацию (как это происходило в бывшем СССР), либо делали все более мягко (как в Аргентине) - напитывали национальную экономику кредитами, а когда пузырь лопался - оставляли растерянного неофита неолиберальной секты без штанов.
Когда же народы начинали удивляться - почему у одних стран все получается, а у других дела идут просто отвратительно, их начинали кормить попеременно горькими и сладкими пилюлями. Горькие сводились к пропаганде относительно необходимости «искоренить рабское сознание», а сладкие - к попыткам обвинить во всем «старые власти», и так по несколько раз подряд. «Прошлый глава правительства был плохим, он на самом деле не верил в светлые либеральные идеалы, поэтому новому для того, чтобы исправить ситуацию, понадобится некоторое время». Если же страны упорствовали, начинали задавать «глупые» вопросы и не спешили к своему неолиберальному счастью, им устраивали «цветные революции».
Одним из самых страшных врагов для неолиберальных элит стали национальные традиции и характерные для определенных цивилизаций культурные ценности, играющие роль своего рода лейкоцитов и повышающие защитный порог сознания представителей определенных этносов к манипуляциям массовым сознанием.
После того, как неолибералы в конце 1980-х-начале 1990-х разгромили соцлагерь и оккупировали редакции ведущих мировых СМИ, их власть казалась незыблемой. Однако понадобилась всего пара десятилетий для того, чтобы убедиться в иллюзорности подобных выводов.
До жителей беднейших стран Азии и Африки постепенно начало доходить, что от разговоров о либерально-демократической халве у них во рту слаще не становится. Поэтому, исходя из провозглашенных неолибералами принципов «свободы», они двинулись туда, где, по их мнению, существовало скопление материальных излишков - в Европу.
Первые потоки мигрантов неолиберальные элиты даже образовали. Им показалось, что «инъекции» инокультурных элементов позволят окончательно покончить с местными традициями, превратив целую часть света в плавильный котел, готовый к восприятию новой предельно упрощенной «универсальной идеологии». Однако они недооценили «человеческий» фактор.
Во-первых, самих мигрантов. Оказалось, что за тридевять земель двинулись две основные категории людей - «пассионарии», готовые к труду и свершениям, но не желающие отказываться от своей культурной идентичности, и субпассионарии, которым в общем-то было плевать на корни и традиции, но которые при этом категорически не готовы были работать, а желали только еды, выпивки и развлечений. Каши ни с одними, ни с другими в итоге сварить не получилось.
Во-вторых, на фоне многочисленных скандалов местное население начало ощущать - что-то идет не так. Нужно сказать, что неолиберальный эксперимент изначально задумывался не только как средство непосредственно сказочного обогащения узкой прослойки людей, имеющих хорошие стартовые позиции, но и как инструмент легализации данного процесса в глазах социума - мол, «свободная конкуренция», «дух предпринимательства», «они успешные», «в следующий раз ты сможешь добиться того же».
До определенного момента это работало. Ведь еще с конца 1940-х годов мозги западных обывателей были промыты тотальной антисоветской пропагандой.
А политики, пытавшиеся открыть народу глаза на манипуляции, быстро погибали при достаточно странных обстоятельствах. Тут можно вспомнить и расстрелы мафией коммунистических демонстраций, и загадочное убийство итальянского премьера Альдо Моро, и расстрел главы правительства Швеции Улофа Пальме, и многое другое.
В начале же 1990-х западный обыватель был так опьянен победой над «коммунистической угрозой», что вообще не задавал никаких лишних вопросов.
В итоге, любой, кто не верил в торжество неолиберальных идей, автоматически записывался в «чудики» и объявлялся маргиналом. Демократические выборы из «гонок» за лидерство различных идеологий превратились просто в «тендеры» между командами менеджеров, обслуживающими одни и те же неолиберальные элиты.
Под жернова неолиберальной пропаганды валились религия, мораль, нравственность, семейные ценности. То, что еще недавно считалось как минимум неприличным, а как максимум немыслимым и недопустимым, стало сначала вариантом нормы, а затем - и единственно верной линией поведения.
Если бы кому-то еще лет 20-30 назад сказали, что к «чистым гетеросексуалам» в Великобритании себя будет относить менее половины молодежи, а в шотландских школах в программу включат обязательные «уроки гомосексуализма» - вам бы рассмеялись в лицо...
Однако данный успех оказался не вечным. В какой именно момент неолибералы перегнули палку - так сразу и не скажешь. Скорее всего, речь идет о целом комплексе ошибочных решений.
В частности, жители даже европейских стран начали потихоньку замечать чудовищное имущественное расслоение. Понятно, что в среднем они жили и живут на порядок лучше обитателей Сомали или Бангладеш, но понимание того, что большинство из них не имеют даже шансов вырваться из кредитно-арендного колеса, а отдельные лица с каждым днем стремительно богатеют, многих из них начало смущать.
Эффект разорвавшейся бомбы в ряде стран имело введение однополых браков. В одной только католической Франции половина страны активно протестовала против этого, но людей никто не услышал. Напротив, в европейских государствах начали преследовать родителей, не пускающих своих маленьких детей на уроки извращенного «секс-просвета».
Мощным катализатором стал миграционный вопрос. Когда одни из «гостей» начали совершать теракты, а другие насилие, до весьма значительной части европейского социума дошло - все идет не так, как им обещали.
Однако неолибералы уже настолько были уверены в своей непогрешимости, что ответили на общественное недовольство при помощи шаблонных информационных технологий. В частности, недовольным, по «классике» информационной войны, начали навешивать ярлыки. Подобно тому, как руандийские хуту называли тутси тараканами, неолиберальные спикеры обозвали всех несогласных с их политикой - «популистами». Причем к «популистам» людей начали причислять вне зависимости от реальных идеологических предпочтений, согласно одному только критерию - отказу следовать неолиберальному политическому дискурсу. Так, в ФРГ в «популисты» записали одновременно правоконсервативную «Альтернативу для Германии» и «Левых», в Греции - околосоциалистическую «СИРИЗу» и националистическую «Золотую Зарю», во Франции - правое «Национальное объединение» и местных коммунистов.
«Мейнстримные» СМИ вроде DW и EURONEWS писали о «популистах» с практически неприкрытым пренебрежением и отвращением, выставляя их сторонников плохо образованными людьми, с низким уровнем культуры. Хотя неофициальное название той же «Альтернативы» звучит как «партия профессоров» - в момент создания она объединила целый ряд известных интеллектуалов, представляющих академическую среду и немецкие аналитические центры.
И вот на днях британская The Guardian с ужасом для себя констатировала, что за последние двадцать лет популярность так называемых «популистов» выросла более чем в три раза, за них голосует каждый четвертый европеец, и они вошли в правительства уже в 11 странах-членах ЕС.
А в таких государствах, как Венгрия и Италия, умеренные евроскептики и вовсе получили всю полноту власти. Причем если ранее звучали прогнозы о недолговечности «популистской» волны, то теперь социологи заговорили о том, что рост популярности правых и левых партий в Европе продолжится. В следующем составе Европарламента их количество достигнет исторического рекорда.
Рост популярности «политического» крыла тех, кого неолибералы называют «популистами» - далеко не последняя плохая новость для неолиберального истеблишмента. Самым печальным образом дела пошли для них во Франции. Ставший президентом благодаря циничным манипулятивным технологиям Эмманюэль Макрон , начиная с осени 2017-го начал стремительно терять популярность. Придя к власти под левыми лозунгами, он сразу же забыл их и принялся проводить политику исключительно в интересах крупного капитала. Банки и торговые сети при нем чувствовали себя прекрасно, а вот простым наемным работникам он стал жестко «закручивать гайки», лишая их одной социальной гарантии за другой. Несколько «предупредительных» акций протеста он проигнорировал, но в конце 2018-го давление в «перекрытых трубах» подскочило так, что их прорвало. На улицы Франции вышли десятки тысяч протестующих в «желтых жилетах», идеи которых на пике демонстраций поддерживали 72% населения страны.
Формальным поводом для недовольства «жилетов» стал рост цен на бензин. Однако, по мнению экспертов, на самом деле все намного сложнее. Люди выступили против наднационального неолиберального капитала и за «истинную демократию».
Их вывел из равновесия тот факт, что избранные ими власти шли на выборы с одними лозунгами, а потом - развернули их на 180 градусов, причем поменять что-то принципиально теперь можно будет только через пять лет. Поэтому они потребовали «прямой демократии», позволяющей народу в любой момент самостоятельно решать будущее страны. А это - кошмарный сон неолибералов.
Ведь, несмотря на разглагольствования о «правах человека», обычный гражданин, по мнению тех, кто считает себя вершителями судеб человечества, недостаточно компетентен для принятия судьбоносных решений. И имеет право принимать какие-то решение только до тех пор, пока они соответствуют интересам теневых элит.
Поэтому прозападные украинцы имели полное право менять законно избранную власть на Майдане без какого бы то ни было законного волеизъявления, а крымчане - «не имели» права легальным образом выразить свою волю на референдуме. Южный Судан, на нефтяные контракты в котором рассчитывали западные транснациональные корпорации, мог объявить о независимости, а Абхазия и Южная Осетия - ни в коем случае.
Современный неолиберализм принципиально ничем уже не отличается от гитлеровского нацизма: он уверенно делит людей на «высшие» и «низшие» расы.
Но ребята в «желтых жилетах» во Франции подали тревожный сигнал. Пока их удалось заболтать обещаниями полумер, но если на следующих выборах неолибералы не признают честно свое поражение, а будут пытаться снова снимать ведущих кандидатов с выборов, как это недавно произошло во Франции и Бразилии, вопросы им может начать задавать та самая улица, которую они десятилетиями считали полностью подконтрольной себе биомассой.
Директорам «макаронных фабрик», навешивающим свою продукцию на уши миллиардов людей по всему миру, похоже, пора задуматься над сменой вида деятельности, пока не поздно...
Святослав Князев
специально для «Столетия», 21 декабря 2018
Караси и акулы неолиберализма
О «желтых жилетах», «популизме» и сытой уверенности в собственной непогрешимости / Взгляд / декабрь, 2018
К глобальному явлению, до боли напоминающему гигантскую финансовую пирамиду, «иммунитета» у миллиардов людей до сих пор так и не выработалось. Речь идет о современном неолиберальном обществе, философия которого захватила весь западный мир в 1980-е под лозунгами «свободного рынка», «конкуренции», «прав человека» и «прогресса». ©Ещё протесты в Европе, в т.ч. Франция
Рождественская Франция, декабрь 2018
«У тебя такие же права, как у нас, и ты можешь стать таким же успешным, как и мы», - неслось со всех сторон от западных элит. Правда, с таким же успехом это можно было рассказывать карасям перед тем, как запустить их в бассейн к акулам, или овцам на опушке леса, кишащего волками...
Люди, контролировавшие биржи, выпуск валюты, международные финансовые учреждения и военные блоки, предлагали новичкам такую «честную» игру, что у сельского подростка, попавшего на вокзального наперсточника, шансов на победу было бы больше.
Действовал, как правило, один из двух основных сценариев. Либо народ обирали сразу, устроив массовую приватизацию (как это происходило в бывшем СССР), либо делали все более мягко (как в Аргентине) - напитывали национальную экономику кредитами, а когда пузырь лопался - оставляли растерянного неофита неолиберальной секты без штанов.
Когда же народы начинали удивляться - почему у одних стран все получается, а у других дела идут просто отвратительно, их начинали кормить попеременно горькими и сладкими пилюлями. Горькие сводились к пропаганде относительно необходимости «искоренить рабское сознание», а сладкие - к попыткам обвинить во всем «старые власти», и так по несколько раз подряд. «Прошлый глава правительства был плохим, он на самом деле не верил в светлые либеральные идеалы, поэтому новому для того, чтобы исправить ситуацию, понадобится некоторое время». Если же страны упорствовали, начинали задавать «глупые» вопросы и не спешили к своему неолиберальному счастью, им устраивали «цветные революции».
Одним из самых страшных врагов для неолиберальных элит стали национальные традиции и характерные для определенных цивилизаций культурные ценности, играющие роль своего рода лейкоцитов и повышающие защитный порог сознания представителей определенных этносов к манипуляциям массовым сознанием.
После того, как неолибералы в конце 1980-х-начале 1990-х разгромили соцлагерь и оккупировали редакции ведущих мировых СМИ, их власть казалась незыблемой. Однако понадобилась всего пара десятилетий для того, чтобы убедиться в иллюзорности подобных выводов.
До жителей беднейших стран Азии и Африки постепенно начало доходить, что от разговоров о либерально-демократической халве у них во рту слаще не становится. Поэтому, исходя из провозглашенных неолибералами принципов «свободы», они двинулись туда, где, по их мнению, существовало скопление материальных излишков - в Европу.
Первые потоки мигрантов неолиберальные элиты даже образовали. Им показалось, что «инъекции» инокультурных элементов позволят окончательно покончить с местными традициями, превратив целую часть света в плавильный котел, готовый к восприятию новой предельно упрощенной «универсальной идеологии». Однако они недооценили «человеческий» фактор.
Во-первых, самих мигрантов. Оказалось, что за тридевять земель двинулись две основные категории людей - «пассионарии», готовые к труду и свершениям, но не желающие отказываться от своей культурной идентичности, и субпассионарии, которым в общем-то было плевать на корни и традиции, но которые при этом категорически не готовы были работать, а желали только еды, выпивки и развлечений. Каши ни с одними, ни с другими в итоге сварить не получилось.
Во-вторых, на фоне многочисленных скандалов местное население начало ощущать - что-то идет не так. Нужно сказать, что неолиберальный эксперимент изначально задумывался не только как средство непосредственно сказочного обогащения узкой прослойки людей, имеющих хорошие стартовые позиции, но и как инструмент легализации данного процесса в глазах социума - мол, «свободная конкуренция», «дух предпринимательства», «они успешные», «в следующий раз ты сможешь добиться того же».
До определенного момента это работало. Ведь еще с конца 1940-х годов мозги западных обывателей были промыты тотальной антисоветской пропагандой.
А политики, пытавшиеся открыть народу глаза на манипуляции, быстро погибали при достаточно странных обстоятельствах. Тут можно вспомнить и расстрелы мафией коммунистических демонстраций, и загадочное убийство итальянского премьера Альдо Моро, и расстрел главы правительства Швеции Улофа Пальме, и многое другое.
В начале же 1990-х западный обыватель был так опьянен победой над «коммунистической угрозой», что вообще не задавал никаких лишних вопросов.
В итоге, любой, кто не верил в торжество неолиберальных идей, автоматически записывался в «чудики» и объявлялся маргиналом. Демократические выборы из «гонок» за лидерство различных идеологий превратились просто в «тендеры» между командами менеджеров, обслуживающими одни и те же неолиберальные элиты.
Под жернова неолиберальной пропаганды валились религия, мораль, нравственность, семейные ценности. То, что еще недавно считалось как минимум неприличным, а как максимум немыслимым и недопустимым, стало сначала вариантом нормы, а затем - и единственно верной линией поведения.
Если бы кому-то еще лет 20-30 назад сказали, что к «чистым гетеросексуалам» в Великобритании себя будет относить менее половины молодежи, а в шотландских школах в программу включат обязательные «уроки гомосексуализма» - вам бы рассмеялись в лицо...
Однако данный успех оказался не вечным. В какой именно момент неолибералы перегнули палку - так сразу и не скажешь. Скорее всего, речь идет о целом комплексе ошибочных решений.
В частности, жители даже европейских стран начали потихоньку замечать чудовищное имущественное расслоение. Понятно, что в среднем они жили и живут на порядок лучше обитателей Сомали или Бангладеш, но понимание того, что большинство из них не имеют даже шансов вырваться из кредитно-арендного колеса, а отдельные лица с каждым днем стремительно богатеют, многих из них начало смущать.
Эффект разорвавшейся бомбы в ряде стран имело введение однополых браков. В одной только католической Франции половина страны активно протестовала против этого, но людей никто не услышал. Напротив, в европейских государствах начали преследовать родителей, не пускающих своих маленьких детей на уроки извращенного «секс-просвета».
Мощным катализатором стал миграционный вопрос. Когда одни из «гостей» начали совершать теракты, а другие насилие, до весьма значительной части европейского социума дошло - все идет не так, как им обещали.
Однако неолибералы уже настолько были уверены в своей непогрешимости, что ответили на общественное недовольство при помощи шаблонных информационных технологий. В частности, недовольным, по «классике» информационной войны, начали навешивать ярлыки. Подобно тому, как руандийские хуту называли тутси тараканами, неолиберальные спикеры обозвали всех несогласных с их политикой - «популистами». Причем к «популистам» людей начали причислять вне зависимости от реальных идеологических предпочтений, согласно одному только критерию - отказу следовать неолиберальному политическому дискурсу. Так, в ФРГ в «популисты» записали одновременно правоконсервативную «Альтернативу для Германии» и «Левых», в Греции - околосоциалистическую «СИРИЗу» и националистическую «Золотую Зарю», во Франции - правое «Национальное объединение» и местных коммунистов.
«Мейнстримные» СМИ вроде DW и EURONEWS писали о «популистах» с практически неприкрытым пренебрежением и отвращением, выставляя их сторонников плохо образованными людьми, с низким уровнем культуры. Хотя неофициальное название той же «Альтернативы» звучит как «партия профессоров» - в момент создания она объединила целый ряд известных интеллектуалов, представляющих академическую среду и немецкие аналитические центры.
И вот на днях британская The Guardian с ужасом для себя констатировала, что за последние двадцать лет популярность так называемых «популистов» выросла более чем в три раза, за них голосует каждый четвертый европеец, и они вошли в правительства уже в 11 странах-членах ЕС.
А в таких государствах, как Венгрия и Италия, умеренные евроскептики и вовсе получили всю полноту власти. Причем если ранее звучали прогнозы о недолговечности «популистской» волны, то теперь социологи заговорили о том, что рост популярности правых и левых партий в Европе продолжится. В следующем составе Европарламента их количество достигнет исторического рекорда.
Рост популярности «политического» крыла тех, кого неолибералы называют «популистами» - далеко не последняя плохая новость для неолиберального истеблишмента. Самым печальным образом дела пошли для них во Франции. Ставший президентом благодаря циничным манипулятивным технологиям Эмманюэль Макрон , начиная с осени 2017-го начал стремительно терять популярность. Придя к власти под левыми лозунгами, он сразу же забыл их и принялся проводить политику исключительно в интересах крупного капитала. Банки и торговые сети при нем чувствовали себя прекрасно, а вот простым наемным работникам он стал жестко «закручивать гайки», лишая их одной социальной гарантии за другой. Несколько «предупредительных» акций протеста он проигнорировал, но в конце 2018-го давление в «перекрытых трубах» подскочило так, что их прорвало. На улицы Франции вышли десятки тысяч протестующих в «желтых жилетах», идеи которых на пике демонстраций поддерживали 72% населения страны.
Формальным поводом для недовольства «жилетов» стал рост цен на бензин. Однако, по мнению экспертов, на самом деле все намного сложнее. Люди выступили против наднационального неолиберального капитала и за «истинную демократию».
Их вывел из равновесия тот факт, что избранные ими власти шли на выборы с одними лозунгами, а потом - развернули их на 180 градусов, причем поменять что-то принципиально теперь можно будет только через пять лет. Поэтому они потребовали «прямой демократии», позволяющей народу в любой момент самостоятельно решать будущее страны. А это - кошмарный сон неолибералов.
Ведь, несмотря на разглагольствования о «правах человека», обычный гражданин, по мнению тех, кто считает себя вершителями судеб человечества, недостаточно компетентен для принятия судьбоносных решений. И имеет право принимать какие-то решение только до тех пор, пока они соответствуют интересам теневых элит.
Поэтому прозападные украинцы имели полное право менять законно избранную власть на Майдане без какого бы то ни было законного волеизъявления, а крымчане - «не имели» права легальным образом выразить свою волю на референдуме. Южный Судан, на нефтяные контракты в котором рассчитывали западные транснациональные корпорации, мог объявить о независимости, а Абхазия и Южная Осетия - ни в коем случае.
Современный неолиберализм принципиально ничем уже не отличается от гитлеровского нацизма: он уверенно делит людей на «высшие» и «низшие» расы.
Но ребята в «желтых жилетах» во Франции подали тревожный сигнал. Пока их удалось заболтать обещаниями полумер, но если на следующих выборах неолибералы не признают честно свое поражение, а будут пытаться снова снимать ведущих кандидатов с выборов, как это недавно произошло во Франции и Бразилии, вопросы им может начать задавать та самая улица, которую они десятилетиями считали полностью подконтрольной себе биомассой.
Директорам «макаронных фабрик», навешивающим свою продукцию на уши миллиардов людей по всему миру, похоже, пора задуматься над сменой вида деятельности, пока не поздно...
Святослав Князев
специально для «Столетия», 21 декабря 2018