Бич Пастыря, или От Сосо и Кобы до Сталина и Вождя - «всего» одна мистерия...
Ещё сталинизм и культура здесь, здесь и здесь
Эзотерика Сталина: премьера спектакля «Пастырь» Сергея Кургиняна
Кто ты - волк или Пастырь? / Сюжет «Культурная хроника»
О чем этот спектакль? Вот так сразу в лоб. Без размашистых театральных предисловий. ©Ещё с Кургиняном, в т.ч. театр
Сталин / Коллаж: Иван Шилов
«Театр на досках», что на Садово-Кудринской. Спектакль «Пастырь. (Мистерия, повествующая о становлении личности Сталина)». Текст и постановка художественного руководителя театра Сергея Кургиняна.
Так о чем этот спектакль? У меня однозначного ответа после просмотра нет, да, похоже, к этому не стремился и сам автор. Напротив, он к этому и стремился - к неоднозначности ответа, к множественности решений. Казалось бы, само название - «Пастырь» - дает единственно правильное направление размышлений, и подзаголовок - «Мистерия, повествующая о формировании личности Сталина» дает определение сути происходящего на сцене. Но поскольку речь идет о фигуре действительно исторического масштаба, о человеке, оставившем генетический след на нации и поколениях, все произошедшее с маленьким мальчиком и взрослеющим подростком в небольшом грузинском поселении Гори становится сюрреалистически важно для осмысления не только прошлого, но местами и временами для понимания настоящего. Не преувеличиваю.
2. Здесь и ниже - спектакль «Пастырь» в театре «На досках»
И сразу - до сюжета - немного о форме, так как это задает и драматургию, и тональность всему действу. Это поэтическое произведение, вернее, это речитатив в рифму. Как ни странно (после Шекспира, Маяковского и других крепких авторов), это необычно для восприятия. Поначалу оказываешься не готов к художественности именно этого образа, для вхождения в постановку требуется время. Это вообще крайне непростой спектакль, требующий постоянного напряженного внимания, сопоставления фактов, легенд, образов. Само действо не выстроено четко по хронологии (это было бы скучно и не соответствовало бы жанру), оно больше ассоциативно, психоделично - это своего рода наваждение Сталина: и нет, не предсмертного, хотя тема смерти проходит красной линией всей постановки, и нет, еще не умудренного колоссальным политическим и военным опытом, не отягощенного всем грузом ответственности за содеянное. Это видения человека, уже пережившего победы и поражения, уже глубоко повязанного кровью и предательством. Насколько детские и юношеские страхи, его борьба с видениями прошлого сформировали будущего непримиримого борца? Вот и введение в сюжетную линию сразу противопоставляет все духовное и нравственное, что есть в Иосифе: кто ты - волк или пастырь? Что тебе предначертано судьбою и насколько ты властен над ней?
3.
Вся маленькая жизнь проходит в неразрешимых конфликтах, бесплодных поисках, метаниях… Семинария с ее послушанием и наставлениями и бунтарский дух, рвущийся наружу. Тайна рождения, о которой никто не мог и заикнуться во времена Вождя, и кто есть его подлинные мать и отец: и по сути и по рождению. Детские болезни - он не раз был близок к смерти - и чудодейственное исцеление. Поклонение мифам и духам, злым и героическим, благодетельствующим и предающим. Завораживающие встречи подростка с Цыганкой и Одержимой. Запутанные и трагические истории с ближайшим другом Камо, повешением знаменитых в районе героев и бандитов Сандро и Григора. Трогательная и печальная история самой большой и единственной любви Сталина Екатерины Сванидзе… Надо признать, чтобы понять и само поведение героев на сцене, и символику реплик, и взаимодействие событий, надо очень хорошо знать биографию вождя. Нет, в спектакле нет выдуманных мотивов, все построено на фактах или на широко распространенных мифах. Так, очень много внимания уделено отцовству Виссариона (он, кстати, по пьяни - а это было часто - звал Иосифа выродком от другого), и отсюда - вопросы о нравственности матери, и далее - мучения подростка. Здесь всплыли и Аршак, сосед и отец друга Камо, и даже Пржевальский.
4.
Но представляются важными некоторые вопросы. Так, нужно ли было еще раз обращаться к историческому персонажу Сталину и особенно затрагивать его детство, с его страхами, с его борьбой с окружающими, проблемами возмужания. И надо ли было это переводить в форму исторической фантасмагории, делать поэтический спектакль-размышление.
И то и другое мне кажется актуальным и уместным.
О значимости Сталина распространяться сейчас не вижу смысла. Ведь подсознательно многие из нас не в состоянии окончательно сформировать отношение к Вождю - ни ярые сталинисты, ни ярые антисталинисты: на чаше весов всегда на другой стороне остается увесистая гирька.
Вам достаточно пойти в любой книжный магазин и подойти к исторической полке - львиная доля, чуть ли половина изданий посвящены Сталину. И всенародное голосование по выбору самых великих исторических персонажей России с огромным перевесом подтвердило роль Иосифа Виссарионовича как человека, оставившего огромный и самый глубокий след в истории страны. Понятно, что определенную роль сыграла и близость деяний по временной шкале: многие люди, жившие в то время, здравствуют и сегодня, а их дети, внуки, правнуки - мы и есть. (Некоторые психологи и социологи утверждают, что через 4−5 поколений после событий их значимость в умах современников нивелируется; итак, скажем, Великая Отечественная в действительности, а не для показа, через одно-два следующих поколения у той молодежи будет также весомым событием, но немногим важнее войны 1812 года). При всем обилии научных и других изысканий биографии Иосифа Виссарионовича, его деяния и его влияние на историческую протяженность еще можно и нужно исследовать.
5.
Но насколько плотно в связи с этим надо рассматривать детство?
Это уже стало общим местом западной культуры: у тебя проблема - ты идешь к психотерапевту. И это не только в кино. Он, оставляя за бортом всю твою нелегкую жизнь, въедливо начинает выяснять, до каких лет ты писался в кроватку, купили ли тебе вожделенную игрушку, как часто бил папа маму и поднимал ли на тебя руку, гнобили ли тебя одноклассники (тот, кто гнобил, видимо, в психиатрах до сих пор не нуждается - у него все хорошо). Насколько это верно? Как-то у нас было принято в таких случаях взять пару пузырей и отправиться к лучшему другу. Пить и плакать ночь напролет, потом бегать за добавкой к таксистам (не брало), в тяжелую годину - развод или дело жизни попросту отняли (и то и то не редкость) - могло затянуться дня на три, а то и на неделю. Но потом, вроде как отошедший - дикое, но верное лечение, - вроде как и обновленный и что-то смутно, но уже про себя решивший, идешь по жизни дальше. У них так не получается? Или у нас душевные проблемы медициной не считались?
6.
Можно ли все последующее в жизни человека отнести к проблемам ребенка и его восприятию в то время? Нет глубокой уверенности, что большинство наших поступков корнями уходят в проведенное детство. Научных работ, хороших и плохих, больших и малых, не счесть. И, странно, в молодости эти идеи чаще всего отвергаются или относишься к ним несерьезно, с возрастом, ближе ко все далее отодвигаемой пенсии, начинаешь признавать, что да, это имеет под собой основание. Не верю, что все до единого могут вспомнить судьбоносные удары, навсегда оставившие след в жизни, но то ли атмосфера юной поры, то ли мелкие детали, складывающиеся в общую картину, то ли еще что неосознанное, но это действительно откладывается на судьбе. Но также влияние первой работы, первого брака, первого большого успеха или поражения впоследствии также оставляют отпечаток. Что более ценно, сказать трудно.
7.
Из этого комплекса «полного цикла», скорее всего, исходил и автор текста Сергей Кургинян. По сути, он пытался соединить в одну цепочку разрозненные звенья самых сильных впечатлений и эмоций. Поэтому и оправдан надрывный драматизм постановки - все действующие лица находятся в состоянии ужасающего стресса, высшей точки накала страсти. Это поддерживает нерв спектакля.
Это точно никак не отнести к психотерапевтической помощи. Напротив, тебя выдергивают из самоуспокоенности, заставляют проецировать действие на прошлое, задавать вопросы даже себе. Этому способствует многое. Например, минимализм декораций, когда глазу не зацепиться за яркое пятно, все выдержано в традиционных грузинских черных тонах, поневоле сосредотачиваешься на главных персонажах - на игре актеров и на их словах. Слова и несут тяжесть реальных и мифических образов. Поэтический речитатив, то взмывающий вверх до крика, то переходящий в песнопения, то бросающийся вниз в шепот, и дает ощущения магического реализма.
8.
Отдельно и коротко об игре актеров. Вернее, актрис, потому что именно они, несмотря на неизменное присутствие на сцене самого Сталина, и являются настоящей движущей силой постановки. Они замечательны все, но три образа произвели неизгладимое впечатление: Ведущая - Юлия Горжалцан, Цыганка - Мария Подкопаева, Кеке (мать) - Анна Кудинова. Три с половиной часа без перерыва - на одном дыхании, на разрыв аорты.
На спектакле было много молодежи. Не знаю, что они поняли, но вид у них был потрясенный. Может, этого и добивались создатели этого спектакля.
_______
9. Сталин / Коллаж: Иван Шилов
Между Овцой и Волком: мистерия юности Сталина
О премьере спектакля Сергея Кургиняна «Пастырь» в Московском театре «На досках» / Сюжет «Театр»
На сцене - простая деревянная рама. Больше - кроме двух таких же самых простых деревянных табуреток, - нет никаких декораций. Еще в сторонке прислонена большая старомодная дворницкая метла. Они словно бы ярко светятся в традиционном для Театра «На досках» черном пространстве сцены. Зритель, уже знакомый с образным языком спектаклей-мистерий Сергея Кургиняна, может еще до того, как в этом пространстве появится первый актер, предположить, что этим предметам предстоит неоднократно сменить «роли», не меняя при этом своей глубинной сущности.
10.
Рама - картины или окна - это всегда знак перехода между реальностями, но, в отличие от двери - частичного. Окно, холст, сказочное блюдечко с наливным яблочком, (а в наши технически продвинутые времена и вполне реальный экран видеосвязи) позволяют соприкоснуться с чем-то дальним, заглянуть в него - но при этом остаться на этом берегу. Зрителем, свидетелем, искателем, вопрошающим и получающим ответы, но не способным при этом переправиться на другой берег - разве что ненадолго, в грезе или вещем трансе. Две табуретки предполагают двойственность - и диалог. Любой - от яростного спора до дружеской или любовной интимности. Две позиции, из которых необходимо выбрать. Две судьбы, наконец. Хищника или жертвы, хищника или защитника. Это и высокое кресло власть имущего, и последняя опора висельника… Метла - с одной стороны, средство избавления от мусора и беспорядка, с другой - «железная метла» террора. Еще и «средство передвижения» ведьм, намек на некую чертовщинку, вмешательство странных и потусторонних сил, на манер колдуний из «Макбета»… А еще - пастушеский посох, пригодный как для того, чтобы направлять овец, так и отгонять хищное зверье.
11.
«Он к неизведанным безднам гонит людей, как стада… Посохом гонит железным…» - писал в своем пророческом стихотворении Александр Блок про будущего «народного смирителя», который должен появиться после новой смуты. Потом мистик и яростный ненавистник Красного проекта и самой российской государственности Даниил Андреев в своей «Розе Мира» процитирует эти блоковские строки и прямо свяжет образ пастыря с железным посохом со Сталиным, придав этому образу однозначно инфернальные черты - и тем невольно бесконечно опошлив блоковское видЕние. Он был, увы, не последним, а одним из первых на этой стезе…
В наши дни для того, чтобы в России всерьез - а не ради очередной пошлости - поставить спектакль о Сталине, нужна не меньшая смелость, чем в любые другие времена, несмотря на то, что запрещать такую постановку и карать дерзнувшего некому. Слишком узловой для российской истории и самого российского бытия является эта фигура, слишком много нервных окончаний и болевых точек с нею связано. Хотя такие спектакли все же ставятся то тут, то там. Обычно, даже если речь идет не о каком-нибудь глуме, это попытки не глубоко и беспристрастно разобраться в столь сложной личности, а, скорее, подойти с точки зрения психопатологической. Дано (и обжалованию, как правило, не подлежит): великой страной десятилетиями правил кровавый тиран и монстр, так давайте разберемся, почему он стал монстром, и как страна дошла до жизни такой, за какие грехи ей был дан этот «бич Божий». Некоторые особо чуткие или просто сообразительные обращаются к сталинской юности, вполне в духе психоанализа - мол, все проблемы родом из детства.
12.
Хотя, если вести действительно честный разговор, то в ранних годах таятся семена не только «цветов зла», в нем истоки благородных чувств и поступков. Именно в детстве и ранней юности человек получает самые яркие, неизгладимые впечатления и дает самые горячие клятвы. Апологетика - другой вариант опошления - во все времена охотно эксплуатировала детство и юность великих. Сталин остро не хотел, чтобы в его прошлом копались, а потому оно до сих пор представляет собой почти что белое пятно, тайну. Но к тайнам человеческих жизней нельзя подходить с инструментами врача или кладоискателя - чтобы найти только алмазы или только зародыши болезни, здесь важно и ценно все. А если взять фигуру такого масштаба, как Сталин, то тайна вырастает до таинства, к которому тем более нельзя прикасаться грязными руками и смотреть на него кривым и замутненным взором. Здесь можно вести только абсолютно честный, жесткий и даже где-то немилосердный разговор - с Историей и Вечностью, с собой, героями и зрителем, с живыми и мертвыми, с обыденным и непознанным. Впрочем, в Театре «На досках» другого разговора никогда и не ведется.
13.
Итак, спектакль об истоках грандиозной исторической личности, о начале великой судьбы, неразрывно связанной с судьбой великой страны. Очень логично, что начинается он с дня рождения. Нет, не с первого крика младенца - это было бы слишком просто - а почти с противоположного конца, с весомой праздничной даты почти на излете жизни. День рождения… Это особый, непростой праздник. Чаще всего веселый, радостный и долгожданный для ребенка - и совсем другой для очень немолодого человека, который давно уже прошел до половины земную жизнь и углубился в сумрачный лес, в котором рыщут кровожадные чудовища. Но он все равно всегда про детство, так или иначе. Вот и спектакль начинается с пионерской здравицы вождю. Тот, ради кого взволнованно звенят юные голоса, выходит на сцену, устало волоча ноги в мягких кавказских сапогах. Он один - ему некого стесняться, не перед кем изображать железную подтянутость. То есть, он думает, что он один. Рядом с ним, чертящим пальцем по темному оконному стеклу линии запутанных политических стратегем, в декабрьскую полночь возникает молодая женщина - вестница отнюдь не светлого будущего, пришедшая вопрошать, обвинять и призывать от имени этого самого будущего. И обычная оконная рама впервые превращается в портал между временами и пространствами. Обычный день рождения, как обычное Рождество для одного диккенсовского героя, превращается в мистическое странствие к самому началу.
14.
А что можно считать истоками личности человека и тем более - личности народного вождя? Только лишь происхождение, атмосферу в семье, тепло или холод со стороны самых близких людей, силу первой любви? Все это - но еще и та речь, на которой человек сказал свои первые слова, колыбельные, сказки и предания, которые он слушал, леса и горы, среди которых вырос. Матерью и отцом человеку является не только родившая и вырастившая женщина и воспитывавший (хорошо или дурно) мужчина, но и родная земля и родной народ. История этого народа, его дух. В эти глубины и погружается спектакль Сергея Кургиняна. Для исследования этой стихии невозможно использовать рассудочно-биографический подход. На сцене творится легенда. Как и герой пьесы «Бой», Иосиф оказывается не просто сыном своих родителей, его рождение - событие гораздо более масштабное, в котором участвуют самые разные, порой весьма могущественные силы. И это не просто мифологизация разнообразных слухов и предположений вокруг кровного происхождения будущего вождя. Это метафора, призванная дать ощутить весь блеск и всю нищету личности в истории. Сама по себе личность, сколь угодно крупная и яркая, в историческом масштабе ничего не значит, если не черпает силу в чем-то гораздо большем, чем она сама. Может быть, личности и становятся яркими и крупными, потому что к их колыбели грандиозными историческими и даже космическими силами были принесены великие дары, которые в будущем должны прорасти великими делами? Это всего лишь аванс, «инвестиция», за эти дары потом приходится «отдариваться» всей трудной и неоднозначной жизнью…
15.
Иосиф Джугашвили-Сталин, и юный, и семидесятилетний, по сути, не является главным действующим лицом спектакля. Он постоянно на сцене, но действует чаще всего не он. Это вокруг него и за него от самого рождения идет спор, настоящая битва. Взрослея, он проходит через ряд своего рода инициаций, которые каждый раз ставят его на край гибели (в общем-то, как и положено инициациям). Ему бросает вызов Зло, которому лакомо погубить «непростого» ребенка, но еще более лакомо подчинить и извратить душу будущего Пастыря, превратив или в трусливую бессильную овцу, или в хищного волка. Действием, которое требуется от героя, каждый раз является не столько поступок, сколько внутренний выбор, решимость отвергнуть страх или соблазн. Битва с Кучатнели - злодеем из грузинских легенд, олицетворяющим собой волчью силу хищничества и темного господства, может происходить в горячечном бреду больного оспой ребенка - и при этом быть вполне реальной. В этой битве ему помогают сама древняя и таинственная земля Кавказа и сила более древняя и таинственная, чем Кавказ, - «грузинский Прометей» Амирани, воплощающий вечную мечту человечества о справедливости, о «хлебе без крови». Состарившийся вождь, почти что загнанный в угол временем и коварными врагами, в своих видениях вновь встречается со всеми добрыми и злыми силами, которые сопровождали его в детстве и юности, и в этих переживаниях находит новую волю не стать обезумевшим волком или дрожащей овцой. Попытаться до конца остаться Пастырем .
16.
Овцы, волки и пастыри… Это центральная тема спектакля. Образ волков как символа зла, людоедского господства без любви, уже возникал в спектакле «Кто слышит пролитую кровь». Волк, зверь тут практически равняется дьяволу. В «Пастыре» волчья натура может вселяться в человека, словно бес, откликаясь на его нежелание быть овцой, на отвращение к овечьей, скотской, рабской доле - это один из самых страшных соблазнов. При этом волк - это не только насильник, убийца и угнетатель, любой человек, ставящий свою выгоду выше нужд ближнего, равнодушный к чужому страданию, несет на себе знак Зверя. Но и защищающие стадо пастыри и волкодавы отнюдь не однозначно благи по сути своей. Ведь там, где пастыри и овчарки, - там и овцы, которых гонит страх за свою шкуру и желание посытнее набить брюхо! Увы, Сталин не смог стать новым Амирани и сделать реальностью мир без кровавого хлеба и испуганного овечьего блеяния. Он стал всего лишь Пастырем. А его железная метла вместе с сором и дрянью вымела те благие идеалы, без которых рассыпался через несколько десятилетий СССР, словно сложенный из кирпичей без скрепляющего раствора… И тогда волки беспрепятственно навязали обманутому и беззащитному чело-овечеству законы джунглей в качестве единственно возможных. Спектакль не подводит окончательных итогов жизни вождя. Он оставляет его на пороге его последнего страшного, но при этом благого деяния - создания советского ядерного арсенала, который не позволил волкам накинуться на Россию и пожрать ее, а затем и весь мир. И не позволяет до сих пор.
17.
Нужно сказать несколько слов о том, кем и как выстроен этот спектакль. Театр «На досках» - коллектив, не только живущий полнокровной творческой жизнью, какие бы нелепицы ни распространяли недоброжелатели, но и активно развивающийся, растущий. Премьеры последних двух лет, идущие одна за одной, создаются в основном силами участников студии при театре - коммунаров из Александровского и Москвы. При этом самодеятельностью тут даже и не пахнет. Все актеры - и костяк коллектива, и молодежь - настоящие профессионалы. Не зная того, что эти молодые ребята еще недавно даже не помышляли о сцене и не имеют актерских дипломов, невозможно оценить того чуда, которое совершается на глазах у зрителей. Это настоящий творческий подвиг как со стороны режиссера Сергея Кургиняна, так и актеров. От спектакля к спектаклю происходящее на сцене становится все более точно выверенным, каждое движение - вписанным в единую композицию. В разных частях сцены одновременно происходит несколько действий, танец или пантомима как бы комментируют основной диалог или монолог, все это словно бы связано между собой незримыми, но ощутимыми наэлектризованными нитями. Каждая мизансцена кажется законченной, написанной на невидимом холсте картиной. При этом изобразительные средства крайне лаконичны - персонажи в темных одеждах на черной сцене, театральных костюмов в привычном понимании нет, экзотическая одежда Цыганки дана лишь намеком - широкой юбкой, как и «монгольское» одеяние еще одного персонажа, Пржевальского - воротником и едва просматривающейся косой застежкой. Ничто не отвлекает от главного - от удивительной пластики актеров, отточенности их движений и их даже не сыгранности, а полного слияния в едином действии и эмоциональном порыве. Но только так и можно играть мистерию - безошибочно точно, ведь любой сбой в исполнении ритуала разрушает связь с Незримым. На самом деле без такой связи любой настоящий театр и настоящий спектакль просто не могут существовать, ведь театр - это не просто вид искусства, а спектакль - не просто разыгранная в лицах история. Тем более если речь об Истории с большой буквы и о том прошлом, от которого непосредственно зависит будущее.
_______
Фото: Театр «На досках» и «Суть времени»
Александр Дашков / Марина Александрова
ИА «Regnum», 8-9 октября 2018
Эзотерика Сталина: премьера спектакля «Пастырь» Сергея Кургиняна
Кто ты - волк или Пастырь? / Сюжет «Культурная хроника»
О чем этот спектакль? Вот так сразу в лоб. Без размашистых театральных предисловий. ©Ещё с Кургиняном, в т.ч. театр
Сталин / Коллаж: Иван Шилов
«Театр на досках», что на Садово-Кудринской. Спектакль «Пастырь. (Мистерия, повествующая о становлении личности Сталина)». Текст и постановка художественного руководителя театра Сергея Кургиняна.
Так о чем этот спектакль? У меня однозначного ответа после просмотра нет, да, похоже, к этому не стремился и сам автор. Напротив, он к этому и стремился - к неоднозначности ответа, к множественности решений. Казалось бы, само название - «Пастырь» - дает единственно правильное направление размышлений, и подзаголовок - «Мистерия, повествующая о формировании личности Сталина» дает определение сути происходящего на сцене. Но поскольку речь идет о фигуре действительно исторического масштаба, о человеке, оставившем генетический след на нации и поколениях, все произошедшее с маленьким мальчиком и взрослеющим подростком в небольшом грузинском поселении Гори становится сюрреалистически важно для осмысления не только прошлого, но местами и временами для понимания настоящего. Не преувеличиваю.
2. Здесь и ниже - спектакль «Пастырь» в театре «На досках»
И сразу - до сюжета - немного о форме, так как это задает и драматургию, и тональность всему действу. Это поэтическое произведение, вернее, это речитатив в рифму. Как ни странно (после Шекспира, Маяковского и других крепких авторов), это необычно для восприятия. Поначалу оказываешься не готов к художественности именно этого образа, для вхождения в постановку требуется время. Это вообще крайне непростой спектакль, требующий постоянного напряженного внимания, сопоставления фактов, легенд, образов. Само действо не выстроено четко по хронологии (это было бы скучно и не соответствовало бы жанру), оно больше ассоциативно, психоделично - это своего рода наваждение Сталина: и нет, не предсмертного, хотя тема смерти проходит красной линией всей постановки, и нет, еще не умудренного колоссальным политическим и военным опытом, не отягощенного всем грузом ответственности за содеянное. Это видения человека, уже пережившего победы и поражения, уже глубоко повязанного кровью и предательством. Насколько детские и юношеские страхи, его борьба с видениями прошлого сформировали будущего непримиримого борца? Вот и введение в сюжетную линию сразу противопоставляет все духовное и нравственное, что есть в Иосифе: кто ты - волк или пастырь? Что тебе предначертано судьбою и насколько ты властен над ней?
3.
Вся маленькая жизнь проходит в неразрешимых конфликтах, бесплодных поисках, метаниях… Семинария с ее послушанием и наставлениями и бунтарский дух, рвущийся наружу. Тайна рождения, о которой никто не мог и заикнуться во времена Вождя, и кто есть его подлинные мать и отец: и по сути и по рождению. Детские болезни - он не раз был близок к смерти - и чудодейственное исцеление. Поклонение мифам и духам, злым и героическим, благодетельствующим и предающим. Завораживающие встречи подростка с Цыганкой и Одержимой. Запутанные и трагические истории с ближайшим другом Камо, повешением знаменитых в районе героев и бандитов Сандро и Григора. Трогательная и печальная история самой большой и единственной любви Сталина Екатерины Сванидзе… Надо признать, чтобы понять и само поведение героев на сцене, и символику реплик, и взаимодействие событий, надо очень хорошо знать биографию вождя. Нет, в спектакле нет выдуманных мотивов, все построено на фактах или на широко распространенных мифах. Так, очень много внимания уделено отцовству Виссариона (он, кстати, по пьяни - а это было часто - звал Иосифа выродком от другого), и отсюда - вопросы о нравственности матери, и далее - мучения подростка. Здесь всплыли и Аршак, сосед и отец друга Камо, и даже Пржевальский.
4.
Но представляются важными некоторые вопросы. Так, нужно ли было еще раз обращаться к историческому персонажу Сталину и особенно затрагивать его детство, с его страхами, с его борьбой с окружающими, проблемами возмужания. И надо ли было это переводить в форму исторической фантасмагории, делать поэтический спектакль-размышление.
И то и другое мне кажется актуальным и уместным.
О значимости Сталина распространяться сейчас не вижу смысла. Ведь подсознательно многие из нас не в состоянии окончательно сформировать отношение к Вождю - ни ярые сталинисты, ни ярые антисталинисты: на чаше весов всегда на другой стороне остается увесистая гирька.
Вам достаточно пойти в любой книжный магазин и подойти к исторической полке - львиная доля, чуть ли половина изданий посвящены Сталину. И всенародное голосование по выбору самых великих исторических персонажей России с огромным перевесом подтвердило роль Иосифа Виссарионовича как человека, оставившего огромный и самый глубокий след в истории страны. Понятно, что определенную роль сыграла и близость деяний по временной шкале: многие люди, жившие в то время, здравствуют и сегодня, а их дети, внуки, правнуки - мы и есть. (Некоторые психологи и социологи утверждают, что через 4−5 поколений после событий их значимость в умах современников нивелируется; итак, скажем, Великая Отечественная в действительности, а не для показа, через одно-два следующих поколения у той молодежи будет также весомым событием, но немногим важнее войны 1812 года). При всем обилии научных и других изысканий биографии Иосифа Виссарионовича, его деяния и его влияние на историческую протяженность еще можно и нужно исследовать.
5.
Но насколько плотно в связи с этим надо рассматривать детство?
Это уже стало общим местом западной культуры: у тебя проблема - ты идешь к психотерапевту. И это не только в кино. Он, оставляя за бортом всю твою нелегкую жизнь, въедливо начинает выяснять, до каких лет ты писался в кроватку, купили ли тебе вожделенную игрушку, как часто бил папа маму и поднимал ли на тебя руку, гнобили ли тебя одноклассники (тот, кто гнобил, видимо, в психиатрах до сих пор не нуждается - у него все хорошо). Насколько это верно? Как-то у нас было принято в таких случаях взять пару пузырей и отправиться к лучшему другу. Пить и плакать ночь напролет, потом бегать за добавкой к таксистам (не брало), в тяжелую годину - развод или дело жизни попросту отняли (и то и то не редкость) - могло затянуться дня на три, а то и на неделю. Но потом, вроде как отошедший - дикое, но верное лечение, - вроде как и обновленный и что-то смутно, но уже про себя решивший, идешь по жизни дальше. У них так не получается? Или у нас душевные проблемы медициной не считались?
6.
Можно ли все последующее в жизни человека отнести к проблемам ребенка и его восприятию в то время? Нет глубокой уверенности, что большинство наших поступков корнями уходят в проведенное детство. Научных работ, хороших и плохих, больших и малых, не счесть. И, странно, в молодости эти идеи чаще всего отвергаются или относишься к ним несерьезно, с возрастом, ближе ко все далее отодвигаемой пенсии, начинаешь признавать, что да, это имеет под собой основание. Не верю, что все до единого могут вспомнить судьбоносные удары, навсегда оставившие след в жизни, но то ли атмосфера юной поры, то ли мелкие детали, складывающиеся в общую картину, то ли еще что неосознанное, но это действительно откладывается на судьбе. Но также влияние первой работы, первого брака, первого большого успеха или поражения впоследствии также оставляют отпечаток. Что более ценно, сказать трудно.
7.
Из этого комплекса «полного цикла», скорее всего, исходил и автор текста Сергей Кургинян. По сути, он пытался соединить в одну цепочку разрозненные звенья самых сильных впечатлений и эмоций. Поэтому и оправдан надрывный драматизм постановки - все действующие лица находятся в состоянии ужасающего стресса, высшей точки накала страсти. Это поддерживает нерв спектакля.
Это точно никак не отнести к психотерапевтической помощи. Напротив, тебя выдергивают из самоуспокоенности, заставляют проецировать действие на прошлое, задавать вопросы даже себе. Этому способствует многое. Например, минимализм декораций, когда глазу не зацепиться за яркое пятно, все выдержано в традиционных грузинских черных тонах, поневоле сосредотачиваешься на главных персонажах - на игре актеров и на их словах. Слова и несут тяжесть реальных и мифических образов. Поэтический речитатив, то взмывающий вверх до крика, то переходящий в песнопения, то бросающийся вниз в шепот, и дает ощущения магического реализма.
8.
Отдельно и коротко об игре актеров. Вернее, актрис, потому что именно они, несмотря на неизменное присутствие на сцене самого Сталина, и являются настоящей движущей силой постановки. Они замечательны все, но три образа произвели неизгладимое впечатление: Ведущая - Юлия Горжалцан, Цыганка - Мария Подкопаева, Кеке (мать) - Анна Кудинова. Три с половиной часа без перерыва - на одном дыхании, на разрыв аорты.
На спектакле было много молодежи. Не знаю, что они поняли, но вид у них был потрясенный. Может, этого и добивались создатели этого спектакля.
_______
9. Сталин / Коллаж: Иван Шилов
Между Овцой и Волком: мистерия юности Сталина
О премьере спектакля Сергея Кургиняна «Пастырь» в Московском театре «На досках» / Сюжет «Театр»
На сцене - простая деревянная рама. Больше - кроме двух таких же самых простых деревянных табуреток, - нет никаких декораций. Еще в сторонке прислонена большая старомодная дворницкая метла. Они словно бы ярко светятся в традиционном для Театра «На досках» черном пространстве сцены. Зритель, уже знакомый с образным языком спектаклей-мистерий Сергея Кургиняна, может еще до того, как в этом пространстве появится первый актер, предположить, что этим предметам предстоит неоднократно сменить «роли», не меняя при этом своей глубинной сущности.
10.
Рама - картины или окна - это всегда знак перехода между реальностями, но, в отличие от двери - частичного. Окно, холст, сказочное блюдечко с наливным яблочком, (а в наши технически продвинутые времена и вполне реальный экран видеосвязи) позволяют соприкоснуться с чем-то дальним, заглянуть в него - но при этом остаться на этом берегу. Зрителем, свидетелем, искателем, вопрошающим и получающим ответы, но не способным при этом переправиться на другой берег - разве что ненадолго, в грезе или вещем трансе. Две табуретки предполагают двойственность - и диалог. Любой - от яростного спора до дружеской или любовной интимности. Две позиции, из которых необходимо выбрать. Две судьбы, наконец. Хищника или жертвы, хищника или защитника. Это и высокое кресло власть имущего, и последняя опора висельника… Метла - с одной стороны, средство избавления от мусора и беспорядка, с другой - «железная метла» террора. Еще и «средство передвижения» ведьм, намек на некую чертовщинку, вмешательство странных и потусторонних сил, на манер колдуний из «Макбета»… А еще - пастушеский посох, пригодный как для того, чтобы направлять овец, так и отгонять хищное зверье.
11.
«Он к неизведанным безднам гонит людей, как стада… Посохом гонит железным…» - писал в своем пророческом стихотворении Александр Блок про будущего «народного смирителя», который должен появиться после новой смуты. Потом мистик и яростный ненавистник Красного проекта и самой российской государственности Даниил Андреев в своей «Розе Мира» процитирует эти блоковские строки и прямо свяжет образ пастыря с железным посохом со Сталиным, придав этому образу однозначно инфернальные черты - и тем невольно бесконечно опошлив блоковское видЕние. Он был, увы, не последним, а одним из первых на этой стезе…
В наши дни для того, чтобы в России всерьез - а не ради очередной пошлости - поставить спектакль о Сталине, нужна не меньшая смелость, чем в любые другие времена, несмотря на то, что запрещать такую постановку и карать дерзнувшего некому. Слишком узловой для российской истории и самого российского бытия является эта фигура, слишком много нервных окончаний и болевых точек с нею связано. Хотя такие спектакли все же ставятся то тут, то там. Обычно, даже если речь идет не о каком-нибудь глуме, это попытки не глубоко и беспристрастно разобраться в столь сложной личности, а, скорее, подойти с точки зрения психопатологической. Дано (и обжалованию, как правило, не подлежит): великой страной десятилетиями правил кровавый тиран и монстр, так давайте разберемся, почему он стал монстром, и как страна дошла до жизни такой, за какие грехи ей был дан этот «бич Божий». Некоторые особо чуткие или просто сообразительные обращаются к сталинской юности, вполне в духе психоанализа - мол, все проблемы родом из детства.
12.
Хотя, если вести действительно честный разговор, то в ранних годах таятся семена не только «цветов зла», в нем истоки благородных чувств и поступков. Именно в детстве и ранней юности человек получает самые яркие, неизгладимые впечатления и дает самые горячие клятвы. Апологетика - другой вариант опошления - во все времена охотно эксплуатировала детство и юность великих. Сталин остро не хотел, чтобы в его прошлом копались, а потому оно до сих пор представляет собой почти что белое пятно, тайну. Но к тайнам человеческих жизней нельзя подходить с инструментами врача или кладоискателя - чтобы найти только алмазы или только зародыши болезни, здесь важно и ценно все. А если взять фигуру такого масштаба, как Сталин, то тайна вырастает до таинства, к которому тем более нельзя прикасаться грязными руками и смотреть на него кривым и замутненным взором. Здесь можно вести только абсолютно честный, жесткий и даже где-то немилосердный разговор - с Историей и Вечностью, с собой, героями и зрителем, с живыми и мертвыми, с обыденным и непознанным. Впрочем, в Театре «На досках» другого разговора никогда и не ведется.
13.
Итак, спектакль об истоках грандиозной исторической личности, о начале великой судьбы, неразрывно связанной с судьбой великой страны. Очень логично, что начинается он с дня рождения. Нет, не с первого крика младенца - это было бы слишком просто - а почти с противоположного конца, с весомой праздничной даты почти на излете жизни. День рождения… Это особый, непростой праздник. Чаще всего веселый, радостный и долгожданный для ребенка - и совсем другой для очень немолодого человека, который давно уже прошел до половины земную жизнь и углубился в сумрачный лес, в котором рыщут кровожадные чудовища. Но он все равно всегда про детство, так или иначе. Вот и спектакль начинается с пионерской здравицы вождю. Тот, ради кого взволнованно звенят юные голоса, выходит на сцену, устало волоча ноги в мягких кавказских сапогах. Он один - ему некого стесняться, не перед кем изображать железную подтянутость. То есть, он думает, что он один. Рядом с ним, чертящим пальцем по темному оконному стеклу линии запутанных политических стратегем, в декабрьскую полночь возникает молодая женщина - вестница отнюдь не светлого будущего, пришедшая вопрошать, обвинять и призывать от имени этого самого будущего. И обычная оконная рама впервые превращается в портал между временами и пространствами. Обычный день рождения, как обычное Рождество для одного диккенсовского героя, превращается в мистическое странствие к самому началу.
14.
А что можно считать истоками личности человека и тем более - личности народного вождя? Только лишь происхождение, атмосферу в семье, тепло или холод со стороны самых близких людей, силу первой любви? Все это - но еще и та речь, на которой человек сказал свои первые слова, колыбельные, сказки и предания, которые он слушал, леса и горы, среди которых вырос. Матерью и отцом человеку является не только родившая и вырастившая женщина и воспитывавший (хорошо или дурно) мужчина, но и родная земля и родной народ. История этого народа, его дух. В эти глубины и погружается спектакль Сергея Кургиняна. Для исследования этой стихии невозможно использовать рассудочно-биографический подход. На сцене творится легенда. Как и герой пьесы «Бой», Иосиф оказывается не просто сыном своих родителей, его рождение - событие гораздо более масштабное, в котором участвуют самые разные, порой весьма могущественные силы. И это не просто мифологизация разнообразных слухов и предположений вокруг кровного происхождения будущего вождя. Это метафора, призванная дать ощутить весь блеск и всю нищету личности в истории. Сама по себе личность, сколь угодно крупная и яркая, в историческом масштабе ничего не значит, если не черпает силу в чем-то гораздо большем, чем она сама. Может быть, личности и становятся яркими и крупными, потому что к их колыбели грандиозными историческими и даже космическими силами были принесены великие дары, которые в будущем должны прорасти великими делами? Это всего лишь аванс, «инвестиция», за эти дары потом приходится «отдариваться» всей трудной и неоднозначной жизнью…
15.
Иосиф Джугашвили-Сталин, и юный, и семидесятилетний, по сути, не является главным действующим лицом спектакля. Он постоянно на сцене, но действует чаще всего не он. Это вокруг него и за него от самого рождения идет спор, настоящая битва. Взрослея, он проходит через ряд своего рода инициаций, которые каждый раз ставят его на край гибели (в общем-то, как и положено инициациям). Ему бросает вызов Зло, которому лакомо погубить «непростого» ребенка, но еще более лакомо подчинить и извратить душу будущего Пастыря, превратив или в трусливую бессильную овцу, или в хищного волка. Действием, которое требуется от героя, каждый раз является не столько поступок, сколько внутренний выбор, решимость отвергнуть страх или соблазн. Битва с Кучатнели - злодеем из грузинских легенд, олицетворяющим собой волчью силу хищничества и темного господства, может происходить в горячечном бреду больного оспой ребенка - и при этом быть вполне реальной. В этой битве ему помогают сама древняя и таинственная земля Кавказа и сила более древняя и таинственная, чем Кавказ, - «грузинский Прометей» Амирани, воплощающий вечную мечту человечества о справедливости, о «хлебе без крови». Состарившийся вождь, почти что загнанный в угол временем и коварными врагами, в своих видениях вновь встречается со всеми добрыми и злыми силами, которые сопровождали его в детстве и юности, и в этих переживаниях находит новую волю не стать обезумевшим волком или дрожащей овцой. Попытаться до конца остаться Пастырем .
16.
Овцы, волки и пастыри… Это центральная тема спектакля. Образ волков как символа зла, людоедского господства без любви, уже возникал в спектакле «Кто слышит пролитую кровь». Волк, зверь тут практически равняется дьяволу. В «Пастыре» волчья натура может вселяться в человека, словно бес, откликаясь на его нежелание быть овцой, на отвращение к овечьей, скотской, рабской доле - это один из самых страшных соблазнов. При этом волк - это не только насильник, убийца и угнетатель, любой человек, ставящий свою выгоду выше нужд ближнего, равнодушный к чужому страданию, несет на себе знак Зверя. Но и защищающие стадо пастыри и волкодавы отнюдь не однозначно благи по сути своей. Ведь там, где пастыри и овчарки, - там и овцы, которых гонит страх за свою шкуру и желание посытнее набить брюхо! Увы, Сталин не смог стать новым Амирани и сделать реальностью мир без кровавого хлеба и испуганного овечьего блеяния. Он стал всего лишь Пастырем. А его железная метла вместе с сором и дрянью вымела те благие идеалы, без которых рассыпался через несколько десятилетий СССР, словно сложенный из кирпичей без скрепляющего раствора… И тогда волки беспрепятственно навязали обманутому и беззащитному чело-овечеству законы джунглей в качестве единственно возможных. Спектакль не подводит окончательных итогов жизни вождя. Он оставляет его на пороге его последнего страшного, но при этом благого деяния - создания советского ядерного арсенала, который не позволил волкам накинуться на Россию и пожрать ее, а затем и весь мир. И не позволяет до сих пор.
17.
Нужно сказать несколько слов о том, кем и как выстроен этот спектакль. Театр «На досках» - коллектив, не только живущий полнокровной творческой жизнью, какие бы нелепицы ни распространяли недоброжелатели, но и активно развивающийся, растущий. Премьеры последних двух лет, идущие одна за одной, создаются в основном силами участников студии при театре - коммунаров из Александровского и Москвы. При этом самодеятельностью тут даже и не пахнет. Все актеры - и костяк коллектива, и молодежь - настоящие профессионалы. Не зная того, что эти молодые ребята еще недавно даже не помышляли о сцене и не имеют актерских дипломов, невозможно оценить того чуда, которое совершается на глазах у зрителей. Это настоящий творческий подвиг как со стороны режиссера Сергея Кургиняна, так и актеров. От спектакля к спектаклю происходящее на сцене становится все более точно выверенным, каждое движение - вписанным в единую композицию. В разных частях сцены одновременно происходит несколько действий, танец или пантомима как бы комментируют основной диалог или монолог, все это словно бы связано между собой незримыми, но ощутимыми наэлектризованными нитями. Каждая мизансцена кажется законченной, написанной на невидимом холсте картиной. При этом изобразительные средства крайне лаконичны - персонажи в темных одеждах на черной сцене, театральных костюмов в привычном понимании нет, экзотическая одежда Цыганки дана лишь намеком - широкой юбкой, как и «монгольское» одеяние еще одного персонажа, Пржевальского - воротником и едва просматривающейся косой застежкой. Ничто не отвлекает от главного - от удивительной пластики актеров, отточенности их движений и их даже не сыгранности, а полного слияния в едином действии и эмоциональном порыве. Но только так и можно играть мистерию - безошибочно точно, ведь любой сбой в исполнении ритуала разрушает связь с Незримым. На самом деле без такой связи любой настоящий театр и настоящий спектакль просто не могут существовать, ведь театр - это не просто вид искусства, а спектакль - не просто разыгранная в лицах история. Тем более если речь об Истории с большой буквы и о том прошлом, от которого непосредственно зависит будущее.
_______
Фото: Театр «На досках» и «Суть времени»
Александр Дашков / Марина Александрова
ИА «Regnum», 8-9 октября 2018