Просвещенный колониализм по-французски
Ещё о колониализме в Африке
Как Франция цивилизовала в XIX веке свои африканские колонии
Из истории колониализма в Африке
Уже во второй половине XIX века Франция даровала своим африканским колониям свободы, которых та же Россия не имела ещё в начале ХХ века - избирательное право, равенство при образовании, бесплатная медицинская помощь. ©
Дальнейшее цивилизаторство французов там сдержали тропические болезни.
Французская колониальная система отличалась от всех остальных подобных систем европейских стран. Тогда как Германия и Бельгия делали ставку на жестокость, Англия - на «разделяй и властвуй» при задействовании аборигенных элит, то Франция старалась перенести в колонии европейские институты.
Английский историк-экономист Ниал Фергюсон в своей книге «Цивилизация» описывает, как Франция уже в XIX веке цивилизовала свои африканские колонии - на примере Сенегала.
В 1848 году республиканское правительство Франции объявило, что отменит рабовладение по всей империи, включая Сенегал (англичане отменили рабовладение 15 годами ранее). Одновременно власти объявили, что освобождённые рабы получат право голоса (в отличие от аборигенного населения британских колоний).
После введения избирательного права для мужчин всей Французской империи электорат, почти полностью состоящий из чернокожих и метисов (белые составляли менее 1%), на выборах 1848 года избрал первого цветного депутата в Национальное собрание. Хотя Наполеон III в 1852 году отнял у Сенегала право посылать представителя в Париж (это право было восстановлено в 1879 году), население четырёх коммун - Сен-Луи, Горэ, Рюфиска и Дакара - продолжало избирать местные советы. Первый в африканской истории многонациональный демократический законодательный орган собрался в Се-Луи, тогдашней столице Сенегала.
Современники признавали значительность этого события. Некий англичанин, посетивший Сен-Луи, писал:
«Посетитель совета нередко становится свидетелем того, как чернокожий президент призывает к порядку советника-европейца из-за вызывающего поведения последнего… Чернокожие члены совета беспощадно критикуют чиновников в Сенегале. Ни одна британская колония не потерпела бы нападок, которым подвергаются чиновники-европейцы в Сенегале».
Для англичанина империя основывалась на иерархии (а общество - на классовой системе). Наверху пирамиды стояла королева и императрица Виктория. Любой из 400 миллионов её подданных находился ниже ее на лестнице, тянущейся до ничтожнейшего калькуттского пунка-валлаха. Французская империя была устроена иначе.
Революционерам 1848 года казалось самоочевидным, что местное население в колониях должно как можно быстрее превратиться во французов - «ассимилироваться». Поощрялся межрасовый брак между французскими чиновниками и африканками. Олицетворением такого империализма стал Луи Федерб, опытный военный, назначенный в 1854 году генерал-губернатором Сенегала. В Сен-Луи Федерб занимался строительством мостов и дорог, школ и пристаней, водоснабжением и паромным сообщением. По всему Сенегалу построили «деревни свободы» для освобождённых рабов. Федерб учредил колониальную армию - части сенегальских стрелков, чем способствовал превращению африканского солдата из наёмного чернорабочего в полноценного бойца. Была открыта школа для сыновей местных вождей. Сам Федерб взял в жёны 15-летнюю сенегалку.
Конечно, его миссия заключалась не только в распространении цивилизации. В 1857 году Федерб объявил, что его цель - «управлять страной с минимальными возможными затратами и максимально использовать преимущества торговли». Генерал-губернатор принял решение построить цепь французских фортов на реке Сенегал ниже водопада Фелу около Медине. Это неизбежно привело к конфронтации с маврами Трарзы и аль Хаджем Омаром Тале, мусульманским правителем Среднего Нигера, который позднее создал государство тукулеров в Мали.
Однако африканцы не смогли составить конкуренцию французам: те в 1857 году разгромили государство лебу, превратив его столицу Н’Дакаара в колониальный город Дакар. Его центр - живой памятник французскому колониализму: белый дворец генерал-губернатора, пекарни с багетами, кондитерские, кофейни. В 1865 году, когда Федерб ушёл в отставку, француз, гуляющий по Сен-Луи, мог гордиться своей страной. Прежние невольничьи рынки стали форпостами культуры. Бывшие жертвы империализма превратились в граждан, обладающих избирательным правом и обязанных служить в армии. Журналист Габриэль Шарм писал:
«Если в обширные области, где сейчас царят фанатизм и разбой, Франция должна принести мир, торговлю и терпимость, кто скажет, что это недолжное применение силы? Приобщение миллионов людей к цивилизации и свободе наполнило бы сердца французов гордостью, присущей великим народам».
Конечно, действительность была не столь радужной. Главная проблема заключалась в привлечении компетентных чиновников. Те, кто добровольно вызвался служить в Западной Африке, по словам одного из преемников Федерба, были «людьми, которые если не скомпрометировали себя на родине, то, по крайней мере, неспособны добыть средства к существованию, то есть если не мелкие преступники, то пьяницы и банкроты».
Многие колониальные чиновники прославились своей жестокостью. Так, некий Эмиль Токе отпраздновал в 1903 году День взятия Бастлии, взорвав заключённого порохом. Согласно Туземному кодексу сенегальцев можно было арестовывать на срок до 15 суток за 46 деяний, большинство из которых не считалось во Франции противоправными (например, за плевки на улице).
Трудовая повинность являлась неотъемлемой частью налоговой системы Западной Африки. Именно так строили дорогу Дакар-Нигер. Для рабочего на каучуковой плантации подушный налог был эквивалентен 100 рабочим дням в году (вот откуда Сталин взял системе трудодней в колхозах - БТ). Когда деревни задерживали уплату налогов, французы брали заложников.
Тем не менее, уровень французских колониальных администраторов со временем рос, особенно после Первой мировой войны. Колониальная школа привлекала не только лучших студентов, но и преподавателей, таких выдающихся этнологов, как Морис делафос и Анри Лабуре. Французы начали поощрять местные таланты. Ещё при правлении Федерба тот выразил свои взгляды в речи по поводу присвония чина секунд-лейтенанта африканцу по имени Алиун Саль:
«Это назначение демонстрирует, что цвет кожи более не является причиной для исключения в нашей социальной иерархии. Преуспеет лишь способнейший. Те же, кто упрямо предпочитает цивилизации невежество, останутся в низших слоях общества».
В 1886 году сын короля Порто-Ново (сейчас Бенин) присоединился к дюжине азиатских учащихся Колониальной школы. В 1889-1914 годах ее туземное отделение ежегодно принимало около 20 учащихся-нефранцузов. Именно благодаря такой цивилизаторской миссии Блез Диань, родившийся в Горэ, в древнем центре работорговли, смог поступить в колониальную таможню и сделать карьеру, дойдя до депутата парламента. В Британской империи такое восхождение было почти невообразимым.
Но цивилизаторской миссии французов грозила неудача из-за болезней, которые делали большие территории в Африке южнее Сахары почти непригодными для жизни европейцев (и, следовательно, - для исполнения ими цивилизаторской миссии).
Западная Африка имела репутацию кладбища для белых. Памятник на острове Горэ 21 французскому врачу, погибшему при вспышке жёлтой лихорадки в 1878 году, красноречиво напоминает о риске, которому подвергались европейцы в Африке. Тропические болезни нанесли тяжёлый урон французскому чиновничеству: в 1887-1912 годах в Западной Африке погибли 135 из 984 служащих (16%). Колониальные чиновники уходили в отставку в среднем на 17 лет раньше своих коллег в метрополии (основная причина - инвалидность из-за целого ряда перенесённых тяжёлых болезней). Даже в 1929 году треть из 16 тысяч европейцев, живших во Французской Западной Африке, проводили в больнице в среднем две недели в году. В Британской Западной Африке дела шли не лучше. Смертность среди английских солдат, расквартированных в Сьерра-Леоне, была в 30 раз выше, чем в Англии.
Если бы показатели смертности оставались столь же впечатляющими, европейский колониальный проект в Африке мог погибнуть в зародыше.
Как умелые колонизаторы, французы вели строгий учёт. В Национальном архиве в Дакаре есть детальные отчёты о вспышке каждой болезни во Французской Западной Африке: Сенегал - жёлтая лихорадка, Гвинея - малярия, Берег Слоновой Кости - проказа. Санитарные бюллетени, санитарные нормы, санитарные миссии: здравоохранение стало для французов навязчивой идеей.
Надо было найти способ обуздать болезни. Руперт Уильям Бойс в 1910 году заметил, что вопрос о европейском присутствии в Тропиках сводится к вопросу: «Комар или человек? Будущее империализма зависит от микроскопа». Главные успехи были сделаны не в стерильных лабораториях западных университетов и фармацевтических компаний, а в джунглях тропической Африки. Как это произошло, мы расскажем в одном из следующих постов в Блоге Толкователя.
© Толкователь, 4 августа 2014
Как Франция цивилизовала в XIX веке свои африканские колонии
Из истории колониализма в Африке
Уже во второй половине XIX века Франция даровала своим африканским колониям свободы, которых та же Россия не имела ещё в начале ХХ века - избирательное право, равенство при образовании, бесплатная медицинская помощь. ©
Дальнейшее цивилизаторство французов там сдержали тропические болезни.
Французская колониальная система отличалась от всех остальных подобных систем европейских стран. Тогда как Германия и Бельгия делали ставку на жестокость, Англия - на «разделяй и властвуй» при задействовании аборигенных элит, то Франция старалась перенести в колонии европейские институты.
Английский историк-экономист Ниал Фергюсон в своей книге «Цивилизация» описывает, как Франция уже в XIX веке цивилизовала свои африканские колонии - на примере Сенегала.
В 1848 году республиканское правительство Франции объявило, что отменит рабовладение по всей империи, включая Сенегал (англичане отменили рабовладение 15 годами ранее). Одновременно власти объявили, что освобождённые рабы получат право голоса (в отличие от аборигенного населения британских колоний).
После введения избирательного права для мужчин всей Французской империи электорат, почти полностью состоящий из чернокожих и метисов (белые составляли менее 1%), на выборах 1848 года избрал первого цветного депутата в Национальное собрание. Хотя Наполеон III в 1852 году отнял у Сенегала право посылать представителя в Париж (это право было восстановлено в 1879 году), население четырёх коммун - Сен-Луи, Горэ, Рюфиска и Дакара - продолжало избирать местные советы. Первый в африканской истории многонациональный демократический законодательный орган собрался в Се-Луи, тогдашней столице Сенегала.
Современники признавали значительность этого события. Некий англичанин, посетивший Сен-Луи, писал:
«Посетитель совета нередко становится свидетелем того, как чернокожий президент призывает к порядку советника-европейца из-за вызывающего поведения последнего… Чернокожие члены совета беспощадно критикуют чиновников в Сенегале. Ни одна британская колония не потерпела бы нападок, которым подвергаются чиновники-европейцы в Сенегале».
Для англичанина империя основывалась на иерархии (а общество - на классовой системе). Наверху пирамиды стояла королева и императрица Виктория. Любой из 400 миллионов её подданных находился ниже ее на лестнице, тянущейся до ничтожнейшего калькуттского пунка-валлаха. Французская империя была устроена иначе.
Революционерам 1848 года казалось самоочевидным, что местное население в колониях должно как можно быстрее превратиться во французов - «ассимилироваться». Поощрялся межрасовый брак между французскими чиновниками и африканками. Олицетворением такого империализма стал Луи Федерб, опытный военный, назначенный в 1854 году генерал-губернатором Сенегала. В Сен-Луи Федерб занимался строительством мостов и дорог, школ и пристаней, водоснабжением и паромным сообщением. По всему Сенегалу построили «деревни свободы» для освобождённых рабов. Федерб учредил колониальную армию - части сенегальских стрелков, чем способствовал превращению африканского солдата из наёмного чернорабочего в полноценного бойца. Была открыта школа для сыновей местных вождей. Сам Федерб взял в жёны 15-летнюю сенегалку.
Конечно, его миссия заключалась не только в распространении цивилизации. В 1857 году Федерб объявил, что его цель - «управлять страной с минимальными возможными затратами и максимально использовать преимущества торговли». Генерал-губернатор принял решение построить цепь французских фортов на реке Сенегал ниже водопада Фелу около Медине. Это неизбежно привело к конфронтации с маврами Трарзы и аль Хаджем Омаром Тале, мусульманским правителем Среднего Нигера, который позднее создал государство тукулеров в Мали.
Однако африканцы не смогли составить конкуренцию французам: те в 1857 году разгромили государство лебу, превратив его столицу Н’Дакаара в колониальный город Дакар. Его центр - живой памятник французскому колониализму: белый дворец генерал-губернатора, пекарни с багетами, кондитерские, кофейни. В 1865 году, когда Федерб ушёл в отставку, француз, гуляющий по Сен-Луи, мог гордиться своей страной. Прежние невольничьи рынки стали форпостами культуры. Бывшие жертвы империализма превратились в граждан, обладающих избирательным правом и обязанных служить в армии. Журналист Габриэль Шарм писал:
«Если в обширные области, где сейчас царят фанатизм и разбой, Франция должна принести мир, торговлю и терпимость, кто скажет, что это недолжное применение силы? Приобщение миллионов людей к цивилизации и свободе наполнило бы сердца французов гордостью, присущей великим народам».
Конечно, действительность была не столь радужной. Главная проблема заключалась в привлечении компетентных чиновников. Те, кто добровольно вызвался служить в Западной Африке, по словам одного из преемников Федерба, были «людьми, которые если не скомпрометировали себя на родине, то, по крайней мере, неспособны добыть средства к существованию, то есть если не мелкие преступники, то пьяницы и банкроты».
Многие колониальные чиновники прославились своей жестокостью. Так, некий Эмиль Токе отпраздновал в 1903 году День взятия Бастлии, взорвав заключённого порохом. Согласно Туземному кодексу сенегальцев можно было арестовывать на срок до 15 суток за 46 деяний, большинство из которых не считалось во Франции противоправными (например, за плевки на улице).
Трудовая повинность являлась неотъемлемой частью налоговой системы Западной Африки. Именно так строили дорогу Дакар-Нигер. Для рабочего на каучуковой плантации подушный налог был эквивалентен 100 рабочим дням в году (вот откуда Сталин взял системе трудодней в колхозах - БТ). Когда деревни задерживали уплату налогов, французы брали заложников.
Тем не менее, уровень французских колониальных администраторов со временем рос, особенно после Первой мировой войны. Колониальная школа привлекала не только лучших студентов, но и преподавателей, таких выдающихся этнологов, как Морис делафос и Анри Лабуре. Французы начали поощрять местные таланты. Ещё при правлении Федерба тот выразил свои взгляды в речи по поводу присвония чина секунд-лейтенанта африканцу по имени Алиун Саль:
«Это назначение демонстрирует, что цвет кожи более не является причиной для исключения в нашей социальной иерархии. Преуспеет лишь способнейший. Те же, кто упрямо предпочитает цивилизации невежество, останутся в низших слоях общества».
В 1886 году сын короля Порто-Ново (сейчас Бенин) присоединился к дюжине азиатских учащихся Колониальной школы. В 1889-1914 годах ее туземное отделение ежегодно принимало около 20 учащихся-нефранцузов. Именно благодаря такой цивилизаторской миссии Блез Диань, родившийся в Горэ, в древнем центре работорговли, смог поступить в колониальную таможню и сделать карьеру, дойдя до депутата парламента. В Британской империи такое восхождение было почти невообразимым.
Но цивилизаторской миссии французов грозила неудача из-за болезней, которые делали большие территории в Африке южнее Сахары почти непригодными для жизни европейцев (и, следовательно, - для исполнения ими цивилизаторской миссии).
Западная Африка имела репутацию кладбища для белых. Памятник на острове Горэ 21 французскому врачу, погибшему при вспышке жёлтой лихорадки в 1878 году, красноречиво напоминает о риске, которому подвергались европейцы в Африке. Тропические болезни нанесли тяжёлый урон французскому чиновничеству: в 1887-1912 годах в Западной Африке погибли 135 из 984 служащих (16%). Колониальные чиновники уходили в отставку в среднем на 17 лет раньше своих коллег в метрополии (основная причина - инвалидность из-за целого ряда перенесённых тяжёлых болезней). Даже в 1929 году треть из 16 тысяч европейцев, живших во Французской Западной Африке, проводили в больнице в среднем две недели в году. В Британской Западной Африке дела шли не лучше. Смертность среди английских солдат, расквартированных в Сьерра-Леоне, была в 30 раз выше, чем в Англии.
Если бы показатели смертности оставались столь же впечатляющими, европейский колониальный проект в Африке мог погибнуть в зародыше.
Как умелые колонизаторы, французы вели строгий учёт. В Национальном архиве в Дакаре есть детальные отчёты о вспышке каждой болезни во Французской Западной Африке: Сенегал - жёлтая лихорадка, Гвинея - малярия, Берег Слоновой Кости - проказа. Санитарные бюллетени, санитарные нормы, санитарные миссии: здравоохранение стало для французов навязчивой идеей.
Надо было найти способ обуздать болезни. Руперт Уильям Бойс в 1910 году заметил, что вопрос о европейском присутствии в Тропиках сводится к вопросу: «Комар или человек? Будущее империализма зависит от микроскопа». Главные успехи были сделаны не в стерильных лабораториях западных университетов и фармацевтических компаний, а в джунглях тропической Африки. Как это произошло, мы расскажем в одном из следующих постов в Блоге Толкователя.
© Толкователь, 4 августа 2014