Алтай
Разогретый солнцем воздух, стекающий с зеленых вершин на Горно-Алтайск, пахнет медом и цветами. Еще позавчера к нам тянули ветки сосны под Тюменью, сегодня вокруг звенят родники. бесконечные степи сменились горами, разрез глаз ужался, а в столовой продают орляк - горячий салат из папоротника. Здесь, как и во всей Республике Алтай, воду из-под крана не льют в фильтр и не кипятят - ее можно просто пить.
Поднявшись по Чуйскому тракту вдоль Катуни, мы оказались в Эликмонаре - одной из множества деревушек, жмущихся к дороге и реке. Под покровительством наших новых знакомых - 13-летних Амаду и Юрика - мы переходим подвесной мост через изумрудный поток к пологому берегу и зеленой лужайке, как будто созданным небесами специально для палатки. Амаду как настоящий мужЫк уже носит в семью деньги, катая на лошадях туристов. Он называет себя алтайцем - тем словом, которым когда-то называлась нация рослых голубоглазых и рыжеволосых кочевников, полностью уничтоженная еще во времена отца народов. Парни быстро разыскали в сумерках дрова из ниоткуда, запалили костерок и полилась из их ртов песня с хорошо знакомым мотивом, но очень странными словами. Юрик, поплевывая черех дырку меж двух средних зубов, признался с улыбкой, что никуда из своей деревни не уедет, хоть глаза у него и широкие. Интересно, что все жители Алтая потом на разные лады просто повторяли за Юриком: "Лучше Алтая места для жизни нет". Под лепет подаривших мне новое откровение деревенских инопланетян и потрескивание костра я провел свою первую ночь в краю гор, рек и раздутых буренок, медитативно жующих прямо на федеральной трассе.
Поднявшись по Чуйскому тракту вдоль Катуни, мы оказались в Эликмонаре - одной из множества деревушек, жмущихся к дороге и реке. Под покровительством наших новых знакомых - 13-летних Амаду и Юрика - мы переходим подвесной мост через изумрудный поток к пологому берегу и зеленой лужайке, как будто созданным небесами специально для палатки. Амаду как настоящий мужЫк уже носит в семью деньги, катая на лошадях туристов. Он называет себя алтайцем - тем словом, которым когда-то называлась нация рослых голубоглазых и рыжеволосых кочевников, полностью уничтоженная еще во времена отца народов. Парни быстро разыскали в сумерках дрова из ниоткуда, запалили костерок и полилась из их ртов песня с хорошо знакомым мотивом, но очень странными словами. Юрик, поплевывая черех дырку меж двух средних зубов, признался с улыбкой, что никуда из своей деревни не уедет, хоть глаза у него и широкие. Интересно, что все жители Алтая потом на разные лады просто повторяли за Юриком: "Лучше Алтая места для жизни нет". Под лепет подаривших мне новое откровение деревенских инопланетян и потрескивание костра я провел свою первую ночь в краю гор, рек и раздутых буренок, медитативно жующих прямо на федеральной трассе.