СКАЗКА О ГЛУПОМ МЫШОНКЕ, ИЛИ SOMETHING WICKED THIS COMES
Оригинал взят у gvardei в СКАЗКА О ГЛУПОМ МЫШОНКЕ, ИЛИ SOMETHING WICKED THIS COMES
Пела ночью мышка в норке:
- Спи, мышонок, замолчи!
Дам тебе я хлебной корки
И огарочек свечи.
Отвечает ей мышонок:
- Голосок твой слишком тонок.
Лучше, мама, не пищи,
Ты мне няньку поищи!
<Что творится с мыслями и чувствами человека ночью, во сне? Бог весть, только проснулся я нынче, бормоча про себя: «Игого! - поёт лошадка, - спи, мышонок, сладко-сладко…» Какие-то строчки, разрозненные, бессмысленные, крутились в голове всё то время, пока я собирался на работу. Но вот хоть убей! - никак не мог вспомнить автора. Придя в школу, тут же помчался в библиотеку и стал мучить старую, сонную, анемичную библиотекаршу, приговаривая «Нет, твой голос нехорош, очень страшно ты поёшь» и вопрошая, кто автор… Но она, совсем опупев, должно быть, от вида 43-летнего мужика, который пытает её с утра, цитируя строчки из детского стихотворения, ушла в глухую оборону, дескать, знать не знаю, ведать не ведаю… Лишь смс одной видной специалистке в области детских сказок поставила все точки над «¡»… В ответной смс значилось лишь: «МАРШАК».>
Побежала мышка-мать,
Стала утку в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя утка,
Hашу детку покачать.
Стала петь мышонку утка:
- Га-га-га, усни, малютка!
После дождика в саду
Червяка тебе найду.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Hет, твой голос нехорош.
Слишком громко ты поешь!
<Да-с, Самуил Яковлевич Маршак… «Сказка о глупом мышонке» впервые была опубликована отдельной книжкой давным -давно, - аж в 1923 году… Кстати говоря, продолжение её, «Сказка об умном мышонке», - лишь в 1955 году, в журнале «Юность». То ли детки все эти 32 года плакали и просили спасти мышонка, то ли сам Маршак решил восстановить «историческую справедливость», но всё равно, - получилось у него что-то такое… странное… неорганичное, не примыкающее… Как говорится, «не верю!» С другой же стороны… что же… понять можно… >
Побежала мышка-мать,
Стала жабу в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя жаба,
Hашу детку покачать.
Стала жаба важно квакать:
- Ква-ква-ква, не надо плакать!
Спи, мышонок, до утра,
Дам тебе я комара.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Hет, твой голос нехорош.
Очень скучно ты поешь!
< Я снова пожаловал в библиотеку и потребовал у совсем уж ошалевшей библиотекарши книгу детских стихов Маршака. Пока восьмиклассники писали очередную никому не нужную контрольную работу, я ушёл в курилку и скоро нашёл желанное стихотворение. Перечитал. Смутная, невесёлая карусель закрутились в моей голове, - я вспомнил, что когда-то, когда мне было три-четыре года, мама читала мне эту книжку, но я так отчаянно боялся, что больше мы к ней не возвращались… Помню книжку, размерами и толщиной похожую на ученическую тетрадку, с листами из пористой, низкосортной бумаги и с иллюстрациями на каждом развороте, - вот, пожалуй, это, - читаемый мамой текст и картинки, которые я в это же время разглядывал, - это и порождало в моей душе какой-то безотчётный, безнадёжный, плачущий страх… >
Побежала мышка-мать,
Тетю лошадь в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя лошадь,
Hашу детку покачать.
- И-го-го! - поет лошадка,-
Спи, мышонок, сладко-сладко,
Повернись на правый бок,
Дам овса тебе мешок!
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Hет, твой голос нехорош.
Очень страшно ты поешь!
<Картинки все были коричневатых, бурых, чёрных тонов… На каждой, естественно, был изображён глупый мышонок и одна из приглашаемых мамой в няньки животин. Все эти животины, изображённые художником более-менее реалистично, как-то очень странно, пристально глядели на мышонка, будто все они знали что-то ТАКОЕ, о чём не подозревают ни он, глупый, ни его вовсе невменяемая мать, которая таскает к кроватке своего чада всех этих монстров. «Что-то страшное грядёт…» Должно быть, я волей-неволей переносил всё это на себя, представляя стоящую рядом с моей кроватью лошадь, говорящую со мной человечьим голосом и пристально, поблескивая огромными выпуклыми склерами, глядящую прямо мне в глаза: «Что-то страшное грядёт»… >
Побежала мышка-мать,
Стала свинку в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя свинка,
Hашу детку покачать.
Стала свинка хрипло хрюкать,
Hепослушного баюкать:
- Баю-баюшки, хрю-хрю.
Успокойся, говорю.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Hет, твой голос нехорош.
Очень грубо ты поешь!
<Смысловая цикличность сказки, - вот она угнетала не меньше, чем почти страшные рисунки. Даже такой клоп, как я, должно быть, уже понимал, что дурацкая разборчивость мышонка не может добром кончиться, что в этой смене персонажей, пытающихся убаюкать «главного героя», и содержится ОБЕЩАНИЕ ЗЛА. Причём, перечитывая стихотворение СЕЙЧАС, я вижу некую комичность в «выборе» мамы: привести к мышонку жабу! свинью! огромную лошадь! щуку! Да что же она, одурела вовсе? - тогда же, в детстве, этот комизм не воспринимался вовсе, да по сути дела, его там действительно нет, как нет. Какой уж тут комизм? - Жаба на одной из картинок была примерно таких же размеров, что и лошадь. В жизни не видевший жаб воочию, я всё же соображал, что они гораздо меньших размеров, - а тут, Господи, Боже Ты мой, что за чудище обло, озорно, стозевно и лаяй?.. >
Стала думать мышка-мать:
Надо курицу позвать.
- Приходи к нам, тетя клуша,
Нашу детку покачать.
Закудахтала наседка:
- Куд-куда! Не бойся, детка!
Забирайся под крыло:
Там и тихо, и тепло.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Нет, твой голос не хорош.
Этак вовсе не уснешь!
<И вот же ещё: ускользающая мама. Гадкое чувство того, что мышонок ей в тягость, что она готова сплавить его кому угодно, - лошади, жабе, курице, чёрту с рогами, лишь бы не слышать его противного сонного пищания, и будь с ним, что будет… Да, именно, чувство надвигающейся оставленности, - и даже осознание того, что мышонок «сам виноват», ничего не исправляет. Грядущее одиночество, прелюдия небытия? - но не готов к нему ещё глупый маленький мышонок, ещё нельзя ему позволить погрузиться в этот кошмар, пусть капризничает, пусть противно это, но он не знает зла в лицо, и потому творит его, не ведая, что творит… ПОКА ему можно простить почти всё, что угодно, а вот мама… Суетится, суетится, а чего ради? Чтобы исчезнуть вовсе?... «Мама, мама, лама самахфани?..»*>
Побежала мышка-мать,
Стала щуку в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя щука,
Hашу детку покачать.
Стала петь мышонку щука -
Hе услышал он ни звука:
Разевает щука рот,
А не слышно, что поет...
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Hет, твой голос нехорош.
Слишком тихо ты поешь!
< «Что-то страшное грядёт…» И самое страшное - что оно совсем не страшное. Это обыкновенная кошка, которая ходит сама по себе. Обычно безразличная ко всему и всем, она вдруг перевоплощается в ТО САМОЕ ОБЕЩАННОЕ ЗЛО, от которого не отвертеться, которое неизбежно и холодно, безразлично и пунктуально. Меня всегда поражало во многих кошках, что, задавив мышь, они всего лишь выносили её на середину комнаты и, бросив на пол, спокойно ожидали похвалы и чего-нибудь вкусного, - как пища, мышь их нисколько не интересовала. Их привлекала лишь охота и результат охоты, - а это и есть абсолютное зло. Со святыми упокой… /ГЦ/>
Побежала мышка-мать,
Стала кошку в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя кошка,
Hашу детку покачать.
Стала петь мышонку кошка:
- Мяу-мяу, спи, мой крошка!
Мяу-мяу, ляжем спать,
Мяу-мяу, на кровать.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Голосок твой так хорош, -
Очень сладко ты поешь!
Прибежала мышка-мать,
Поглядела на кровать,
Ищет глупого мышонка,
А мышонка не видать...
* Парафраз на тему «ИЛИ, ИЛИ! ЛАМА САВАХФАНИ?» (Мф 27:46) - «Боже мои! Боже мой! для чего Ты Меня оставил?» - слова на сирийском языке, произнесенные Иисусом на кресте.
Пела ночью мышка в норке:
- Спи, мышонок, замолчи!
Дам тебе я хлебной корки
И огарочек свечи.
Отвечает ей мышонок:
- Голосок твой слишком тонок.
Лучше, мама, не пищи,
Ты мне няньку поищи!
<Что творится с мыслями и чувствами человека ночью, во сне? Бог весть, только проснулся я нынче, бормоча про себя: «Игого! - поёт лошадка, - спи, мышонок, сладко-сладко…» Какие-то строчки, разрозненные, бессмысленные, крутились в голове всё то время, пока я собирался на работу. Но вот хоть убей! - никак не мог вспомнить автора. Придя в школу, тут же помчался в библиотеку и стал мучить старую, сонную, анемичную библиотекаршу, приговаривая «Нет, твой голос нехорош, очень страшно ты поёшь» и вопрошая, кто автор… Но она, совсем опупев, должно быть, от вида 43-летнего мужика, который пытает её с утра, цитируя строчки из детского стихотворения, ушла в глухую оборону, дескать, знать не знаю, ведать не ведаю… Лишь смс одной видной специалистке в области детских сказок поставила все точки над «¡»… В ответной смс значилось лишь: «МАРШАК».>
Побежала мышка-мать,
Стала утку в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя утка,
Hашу детку покачать.
Стала петь мышонку утка:
- Га-га-га, усни, малютка!
После дождика в саду
Червяка тебе найду.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Hет, твой голос нехорош.
Слишком громко ты поешь!
<Да-с, Самуил Яковлевич Маршак… «Сказка о глупом мышонке» впервые была опубликована отдельной книжкой давным -давно, - аж в 1923 году… Кстати говоря, продолжение её, «Сказка об умном мышонке», - лишь в 1955 году, в журнале «Юность». То ли детки все эти 32 года плакали и просили спасти мышонка, то ли сам Маршак решил восстановить «историческую справедливость», но всё равно, - получилось у него что-то такое… странное… неорганичное, не примыкающее… Как говорится, «не верю!» С другой же стороны… что же… понять можно… >
Побежала мышка-мать,
Стала жабу в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя жаба,
Hашу детку покачать.
Стала жаба важно квакать:
- Ква-ква-ква, не надо плакать!
Спи, мышонок, до утра,
Дам тебе я комара.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Hет, твой голос нехорош.
Очень скучно ты поешь!
< Я снова пожаловал в библиотеку и потребовал у совсем уж ошалевшей библиотекарши книгу детских стихов Маршака. Пока восьмиклассники писали очередную никому не нужную контрольную работу, я ушёл в курилку и скоро нашёл желанное стихотворение. Перечитал. Смутная, невесёлая карусель закрутились в моей голове, - я вспомнил, что когда-то, когда мне было три-четыре года, мама читала мне эту книжку, но я так отчаянно боялся, что больше мы к ней не возвращались… Помню книжку, размерами и толщиной похожую на ученическую тетрадку, с листами из пористой, низкосортной бумаги и с иллюстрациями на каждом развороте, - вот, пожалуй, это, - читаемый мамой текст и картинки, которые я в это же время разглядывал, - это и порождало в моей душе какой-то безотчётный, безнадёжный, плачущий страх… >
Побежала мышка-мать,
Тетю лошадь в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя лошадь,
Hашу детку покачать.
- И-го-го! - поет лошадка,-
Спи, мышонок, сладко-сладко,
Повернись на правый бок,
Дам овса тебе мешок!
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Hет, твой голос нехорош.
Очень страшно ты поешь!
<Картинки все были коричневатых, бурых, чёрных тонов… На каждой, естественно, был изображён глупый мышонок и одна из приглашаемых мамой в няньки животин. Все эти животины, изображённые художником более-менее реалистично, как-то очень странно, пристально глядели на мышонка, будто все они знали что-то ТАКОЕ, о чём не подозревают ни он, глупый, ни его вовсе невменяемая мать, которая таскает к кроватке своего чада всех этих монстров. «Что-то страшное грядёт…» Должно быть, я волей-неволей переносил всё это на себя, представляя стоящую рядом с моей кроватью лошадь, говорящую со мной человечьим голосом и пристально, поблескивая огромными выпуклыми склерами, глядящую прямо мне в глаза: «Что-то страшное грядёт»… >
Побежала мышка-мать,
Стала свинку в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя свинка,
Hашу детку покачать.
Стала свинка хрипло хрюкать,
Hепослушного баюкать:
- Баю-баюшки, хрю-хрю.
Успокойся, говорю.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Hет, твой голос нехорош.
Очень грубо ты поешь!
<Смысловая цикличность сказки, - вот она угнетала не меньше, чем почти страшные рисунки. Даже такой клоп, как я, должно быть, уже понимал, что дурацкая разборчивость мышонка не может добром кончиться, что в этой смене персонажей, пытающихся убаюкать «главного героя», и содержится ОБЕЩАНИЕ ЗЛА. Причём, перечитывая стихотворение СЕЙЧАС, я вижу некую комичность в «выборе» мамы: привести к мышонку жабу! свинью! огромную лошадь! щуку! Да что же она, одурела вовсе? - тогда же, в детстве, этот комизм не воспринимался вовсе, да по сути дела, его там действительно нет, как нет. Какой уж тут комизм? - Жаба на одной из картинок была примерно таких же размеров, что и лошадь. В жизни не видевший жаб воочию, я всё же соображал, что они гораздо меньших размеров, - а тут, Господи, Боже Ты мой, что за чудище обло, озорно, стозевно и лаяй?.. >
Стала думать мышка-мать:
Надо курицу позвать.
- Приходи к нам, тетя клуша,
Нашу детку покачать.
Закудахтала наседка:
- Куд-куда! Не бойся, детка!
Забирайся под крыло:
Там и тихо, и тепло.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Нет, твой голос не хорош.
Этак вовсе не уснешь!
<И вот же ещё: ускользающая мама. Гадкое чувство того, что мышонок ей в тягость, что она готова сплавить его кому угодно, - лошади, жабе, курице, чёрту с рогами, лишь бы не слышать его противного сонного пищания, и будь с ним, что будет… Да, именно, чувство надвигающейся оставленности, - и даже осознание того, что мышонок «сам виноват», ничего не исправляет. Грядущее одиночество, прелюдия небытия? - но не готов к нему ещё глупый маленький мышонок, ещё нельзя ему позволить погрузиться в этот кошмар, пусть капризничает, пусть противно это, но он не знает зла в лицо, и потому творит его, не ведая, что творит… ПОКА ему можно простить почти всё, что угодно, а вот мама… Суетится, суетится, а чего ради? Чтобы исчезнуть вовсе?... «Мама, мама, лама самахфани?..»*>
Побежала мышка-мать,
Стала щуку в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя щука,
Hашу детку покачать.
Стала петь мышонку щука -
Hе услышал он ни звука:
Разевает щука рот,
А не слышно, что поет...
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Hет, твой голос нехорош.
Слишком тихо ты поешь!
< «Что-то страшное грядёт…» И самое страшное - что оно совсем не страшное. Это обыкновенная кошка, которая ходит сама по себе. Обычно безразличная ко всему и всем, она вдруг перевоплощается в ТО САМОЕ ОБЕЩАННОЕ ЗЛО, от которого не отвертеться, которое неизбежно и холодно, безразлично и пунктуально. Меня всегда поражало во многих кошках, что, задавив мышь, они всего лишь выносили её на середину комнаты и, бросив на пол, спокойно ожидали похвалы и чего-нибудь вкусного, - как пища, мышь их нисколько не интересовала. Их привлекала лишь охота и результат охоты, - а это и есть абсолютное зло. Со святыми упокой… /ГЦ/>
Побежала мышка-мать,
Стала кошку в няньки звать:
- Приходи к нам, тетя кошка,
Hашу детку покачать.
Стала петь мышонку кошка:
- Мяу-мяу, спи, мой крошка!
Мяу-мяу, ляжем спать,
Мяу-мяу, на кровать.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
- Голосок твой так хорош, -
Очень сладко ты поешь!
Прибежала мышка-мать,
Поглядела на кровать,
Ищет глупого мышонка,
А мышонка не видать...
* Парафраз на тему «ИЛИ, ИЛИ! ЛАМА САВАХФАНИ?» (Мф 27:46) - «Боже мои! Боже мой! для чего Ты Меня оставил?» - слова на сирийском языке, произнесенные Иисусом на кресте.