Стихи из моей тетради. Валентин Катаев. Алмазный мой венец.
Одной из моих любимых книг является повесть Валентина Катаева " Алмазный мой венец". Это книга про одесских гимназистов начала ХХ века, ставших известными поэтами и писателями Советского Союза.
Эти гимназисты не только играли в футбол : одна гимназия на другую, они еще писали стихи, некоторые уже печатались в одесских газетах, молодые поэты собирались вместе в литературном клубе, чтобы читать свои стихи.
Первым уехал в Москву Валентин Катаев, потом он убедил приехать в Москву своих друзей: Эдуарда Багрицкого и Юрия Олешу.
Все персонажи в книге были зашифрованы и имели свои особые прозвища.
Эскесс (Кессельман Семён), поэт Серебряного века, Одесса.
Красный переулок (Старая Одесса)
Из темных складов, пряный и густой,
Дурманит запах чая и корицы,
Где в ящиках, измазанных смолой,
Краснеет груз марсельской черепицы.
На площади, где блещет легкий день
В кофейне у стеклянной галереи
Сошлись торговцы греки и евреи
Вкушать в тени полуденную лень.
Старинных улиц дивное виденье,
Проходит он, блаженно одинок,
Внимая пенью новых грустных строк,
Любезный север видя в отдаленьи...
Канат, скрипя, бадью с водой потянет -
И переулок снова пуст и глух,
И бродит лишь, неистово горланя,
По солнечному дворику петух.
http://slova.org.ru/keselman/poste_restante/
Птицелов - Эдуард Багрицкий
(1895 - 1934).
Осенняя ловля
Осенней ловли началась пора,
Смолистый дым повиснул над котлами,
И сети, вывешенные на сваях,
Колышутся от стука молотков.
И мы следим за утреннею ловлей,
Мы видим, как уходят в море шхуны,
Как рыбаков тяжёлые баркасы
Солёною нагружены треской.
Кто б ни был ты: охотник ли воскресный,
Или конторщик с пальцами в чернилах,
Или рыбак, или боец кулачный,
В осенний день, в час утреннего лова,
Когда уходят парусные шхуны,
Когда смолистый дым прохладно тает
И пахнет вываленная треска,
Ты чувствуешь, как начинает биться
Пирата сердце под рубахой прежней.
Хвала тебе! Ты челюсти сжимаешь,
Чтоб не ругаться боцманскою бранью,
И на ладонях, не привыкших к соли,
Мозоли крепкие находишь ты.
Где б ни был ты: на берегу Аляски,
Закутанный в топорщащийся мех,
На жарких островах Архипелага
Стоишь ли ты в фланелевой рубахе,
Или у Клязьмы с удочкой сидишь ты,
На волны глядя и следя качанье
Внезапно дрогнувшего поплавка,-
Хвала тебе! Простое сердце древних
Вошло в тебя и расправляет крылья,
И ты заводишь боевую песню,-
Где грохот ветра и прибой морей
Креолка
Когда наскучат ей лукавые новеллы
И надоест лежать в плетёных гамаках,
Она приходит в порт смотреть, как каравеллы
Плывут из смутных стран на зыбких парусах.
Шуршит широкий плащ из золотистой ткани;
Едва хрустит песок под красным каблучком,
И маленький индус в лазоревом тюрбане
Несёт тяжёлый шлейф, расшитый серебром.
Она одна идёт к заброшенному молу,
Где плещут паруса алжирских бригантин,
Когда в закатный час танцуют фарандолу,
И флейта дребезжит, и стонет тамбурин.
От палуб кораблей так смутно тянет дёгтем,
Так тихо шелестят расшитые шелка.
Но ей смешней всего слегка коснуться локтем
Закинувшего сеть мулата-рыбака...
А дома ждут её хрустальные беседки,
Амур из мрамора, глядящийся в фонтан,
И красный попугай, висящий в медной клетке,
И стая маленьких бесхвостых обезьян.
Когда ж проснётся ночь над мраморным балконом
И крикнет козодой, крылами трепеща,
Она одна идёт к заброшенным колоннам,
Окутанным дождём зелёного плюща...
В аллее голубой, где в серебре тумана
Прозрачен чайных роз тягучий аромат,
Склонившись, ждёт её у синего фонтана
С виолой под плащом смеющийся мулат.
Он будет целовать пугливую креолку,
Когда поют цветы и плачет тишина...
А в облаках, скользя по голубому шёлку
Краями острыми едва шуршит луна.
Отрывок из стихотворения "Смерть пионерки"
...Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лед.
Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.
Но в крови горячечной
Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы.
Возникай содружество
Ворона с бойцом -
Укрепляйся, мужество,
Сталью и свинцом.
Чтоб земля суровая
Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла.
http://odessa-memory.info/index.php?id=106
Колченогий - Владимир Нарбут (1888- 1938).
В горах
Прозрачный воздух чист и нежен
И хрупко-тонок, как стекло.
Предел снегами зарубежен.
Долину сжало гор крыло.
Легко повисла скал площадка
Над серебристой крутизной.
Не в небе ль черная заплатка? -
Орел парит косой луной.
А там внизу, по тихим склонам
Пасутся овцы у горы,
Как будто на сукне зеленом
Бильярда сгущены шары.
И звонче в свежести хрустальной
Грустит и искрится тоска -
И безутешный и печальный
Напев седого пастушка.
1909
На смерть Александра Блока
* * *
Узнать, догадаться о тебе,
Лежащем под жестким одеялом,
По страшной, отвиснувшей губе,
По темным под скулами провалам?..
Узнать, догадаться о твоем
Всегда задыхающемся сердце?..
Оно задохнулось!
Продаем
Мы песни о веке-погорельце...
Не будем размеривать слова...
А здесь, перед обликом извечным,
Плюгавые флоксы да трава
Да воском заплеванный подсвечник.
Заботливо женская рука
Тесемкой поддерживает челюсть,
Цингой раскоряченную...
Так,
Плешивый, облезший - на постели!..
Довольно!
Гранатовый браслет -
Земные последние оковы,
Сладчайший, томительнейший бред
Чиновника (помните?) Желткова.
http://slova.org.ru/narbut/about/
Ключик - Юрий Олеша ( 1899 - 1960), писатель.
В степи В.Катаеву
Иду в степи под золотым закатом…
Как хорошо здесь! Весь простор - румян,
И все в огне, а по далеким хатам
Ползет, дымясь, сиреневый туман…
Темнеет быстро.
Над сухим бурьяном
Взошла и стала бледная луна.
И закачалась в облаке багряном.
Все умерло. Бескрайность. Тишина.
А вдоль межи подсолнечника - астры…
Вдруг хрустнет сзади, будто чьи шаги,
Трещит сверчок, а запоздалый ястреб
В зеленом небе зачертил круги…
Легко идется без дневного зноя,
И пахнет все, а запахи остры…
табун, другой: идут в «ночное»,
И запылали в синеве костры…
1915, июль
http://www.litra.ru/biography/get/wrid/00168511213794778927/
http://www.litra.ru/biography/get/wrid/00168511213794778927/
Продолжение следует...