БОГ ЕСТЬ!
Так называется рассказ Александра Жарких в книге "ТРУДНО ВЫДУМЫВАТЬ ПРАВДУ". Маленькие сказки для больших детей. Я не успела еще прочесть ее полностью, но то, что прочла, очень понравилось. Хороший и легкий язык, юмор и герои, с которыми можно легко встретиться: они живут среди нас. В интернете сборник можно найти здесь: http://www.likebook.ru/books/view/205972/?page=1
Ниже привожу рассказ "Бог есть".
Винить никого не надо. Ни президента, ни жизнь, ни сказочников...Никто же не заставляет вливать в себя водку по утрам, никто не заставляет уже к обеду снова умирать от нехватки алкоголя в крови... Всё делается самостоятельно. Или не делается... Но, что-то даётся нам свыше. Или не даётся... Или, всё-таки, даётся? Вот, один простой человек прожил случайную жизнь, что бывает, в общем-то, нередко. Но, живя как-то скучно и по инерции, решил окончательно
прояснить для себя основополагающие вопросы бытия, а заодно и собственного существования. Пятнадцать лет он прожил с женой и считал, что у них случайная связь. Просто однажды ей было очень холодно, и он согрел её ноги. Совершенно случайно. После этого они поженились. Тоже случайно. И он на совершенно законных основаниях пытался несколько лет согревать её всю. Но до души дело так и не дошло, видимо всё тепло так и осталось в ногах... И она ушла. Неслучайно. А с работой вообще фигня получилась. Уволили. Кредиты в банках взял. А отдать вовремя не смог. Стал пьянствовать. Один и не один. В квартире и вне квартиры. Через это познакомился с участковым. Со всеми остальными он был знаком раньше.
В общем, работы нет, жена ушла, денег нет и не предвидится, а тут ещё участковый стал доставать. Образовавшееся свободное время он делил между суррогатами сорокаградусного напитка и двухлитровыми «огнетушителями» «Очаковского специального», опускаясь всё ниже и ниже в слоёном пироге жизни. Однажды он напился так, что решил повеситься.
Но перед этим ему очень захотелось прояснить один философский и даже теологический вопрос, который его, как оказалось, изрядно волновал. В силу своего характера и обстоятельств жизни он предпочёл положиться на случай и написал на клочке бумаги записку следующего содержания:
«Бог, если ты есть, ну пришли немного денег, а то повешусь!» То есть он решил проверить существование высших сил, так
сказать, экспериментальным путем. А чтобы Бог случайно не ошибся адресом, экспериментатор и адрес, по которому пьянствовал и стремился к постижению сокровенных знаний, в этой записке приписал. Как доставить записку тоже сомнений не возникало: скомкал листок да и выкинул в открытую форточку. И с чувством хорошо выполненного долга стал готовиться к
отходу в мир иной. Докурил последний окурок...Залез на табуретку, накинул верёвку на люстру, давно осиротевшую без лампочек, перекрестился и...увидел на шкафу початую бутылку водки, видимо припрятанную им когда-то от участкового...
и решил выпить её - не пропадать же добру - опять же для храбрости оставшиеся в бутылке 200 граммов не помешают.
Выпил из горла, сразу захмелел, не удержал равновесие и упал. Лежит на грязном полу, встать не может - больно. Да и зачем, жизнь-то налаживается...
А в это время по улице шел участковый в чине капитана. Выкинутая в форточку случайным образом записка, оказывается, в силу божественного провидения, имела целенаправленную траекторию падения и попала в самый центр участка, вверенного по долгу службы участковому капитану, то есть в его необременённую оперативной памятью лысую голову, да так, что фуражка с кокардой отлетела в какую-то неприличную сторону, а капитан от неожиданности момента схватился за кобуру с недоеденным бутербродом внутри. Вероятно, столь точное попадание в эпизодического проводника божественного замысла было обусловлено тем, что записка утратившего равновесие в жизни богоискателя для придания ей веса во всех смыслах, в том числе и в философском, была наполнена клубнем сырого картофеля, который, почему-то, не был употреблён по прямому назначению.
Участковый машинально обернулся, но вращательные движения его глаз, тщательно отсканировавшие улицу, не помогли обнаружить никого, кто бы мог в радиусе ста метров походить на злоумышленника. Поняв, что в таком случае преступник должен скрываться за одним из окон многоэтажки, напротив которой он находился, проводник божественной миссии и по совместительству член органов правопорядка, на выдохе произнёс тривиальное «еёё...» и поднял записку: адрес был ему очень даже знаком!
«Вот обсос, опять помирать собрался! А мне ж завтра к тёще ехать, огород копать...А тут придётся незапланированный трупак оформлять». Все эти фразы быстро сформировали служебное возмущение в голове народного милиционера. И он приступил к недопущению возможного упущения в работе органов, решив, так сказать, пресечь непорядок на корню: «Проще этому придурку рублей 200-300 занести на «подлечиться», хоть денек подождет, а там, может и вовсе пронесёт».., вдруг осознал цель своей задачи спаситель из участковых органов, торопливо взглянув на открытую форточку в окне седьмого этажа. В общем, через неустановленный отрезок времени и установленный отрезок пространства до магазина, провидение привело задействованного в операции спасения прямо к двери, за которой должен был находиться богоспасаемый исследователь
мироздания, оказавшийся в этот момент в состоянии катарсиса.Поэтому звонить и стучать пришлось долго.
- И кто? - наконец подал признаки задверной жизни жилец.
- Тебе тут это..., Бог послал...- сострил участковый из-за двери. - Ты записку писал?
- Я... я писал, да.
- Ну, так получи и распишись.
- Во, блин! А я думал, Бога нет...
- Не богохульствуй! - уверенно сказал участковый.
- Принёс? - неуверенно спросил своевременно не повесившийся.
И стал наш философ пьянствовать опять. Первую выпили вместе с участковым. Вторую с соседом. А когда деньги кончились, он опять решил вешаться. Но перед этим опять предусмотрительно появилась записка с тем же содержанием, но и с припиской, уверовавшего в Бога, но не уверовавшего в бескорыстность блюстителей порядка: «Только с ментами деньги не передавай, они половину заберут себе!» И отправил записку тем же путём в непутёвую историю. Только на этот раз по улице шла соседка, возвращавшаяся с рынка домой. И решила она пожалеть соседа вымогателя, в последний раз! Перекрестившись, занесла ему огурчиков с рынка, солёненьких, да и денег у неё оставалось после похода за пропитанием так, рублей 150. Взяв на этот раз несколько огурцов и смятые в старушечьих руках бумажки, экспериментатор-провокатор принялся за старое. А старушка, перекрестив его, смиренно удалилась. В следующий раз в уже традиционной прощальной записке появилась новая приписка: «С соседками тоже не передавай, они почти все деньги на рынке потратят».
Наконец, удачливый метатель записок сакрального содержания и неудачливый самоубийца обратился к Богу и в третий раз.
Бог, как известно, «любит троицу». В этот раз записка оказалась обёрнутой вокруг металлического подшипника, которым естествоиспытатель колол орехи и всё, что на них было похоже. Жалко было выбрасывать, но чего не сделаешь ради пости
жения истины! На этот раз предмет, которым кололи орехи, расколол лобовое стекло чьей-то дорогой машины, припаркованной возле дома. Такой орех всё равно оказался бы не по зубам естествоиспытателю, зато состоянием его зубов, в основном, их количеством, явно заинтересовался владелец дорогого средства передвижения. Когда в дверь сначала стучался, а потом
пытался ее выломать, разъярённый владелец авто, то не понимающий такой назойливости лежалый самоубийца только и смог спросить:
- Чё ты ломишься, ты скажи, принёс?..
- Ага, и деньги, и ещё кое-что, - ответил через дверь сообразительный владелец машины.
- Ну, заходи, го...- едва успел приоткрыть дверь лежалый самоубийца.
Удар был такой силы, что прежде чем упасть, он пролетел по коридору почти до кухни. Траектория полёта напоминала всю его жизнь между взлётом в юности и теперешним падением.
- Ну что, вешаться будешь? Или тебе помочь?..
Разом протрезвевший от скоропостижно увиденной картины прошлой жизни спросил:
- Так ты не от Него? - и показал пальцем куда-то наверх.
- От Него, от Него!.. Ещё как от Него! Кулак пришедшего ещё раз вырвался из кармана, описал дугу и врезался прямо в застывшую улыбку протрезвевшего и почти уверовавшего. Не приспособленной к таким излишне сильным потрясениям голове избиваемого показалось, что кухня, в которой она очутилась, резко уменьшилась в размерах и стала медленно исчезать из вида. От этого он неожиданно заплакал. Не от боли. Нет. От стыда и нелюбви к собственной рассыпавшейся судьбе, от жалости к себе, от неосуществимости даже самых простых желаний. Он плакал, забыв о пришедшем к нему громиле. Он плакал впервые за долгое время, плакал долго и бурно, словно хотел выплакать всю свою случайно подвернувшуюся к осуществлению жизнь. Плакал без слёз, слёз не было, зато сопли и слюни текли ручьями, как и кровь из разбитого носа и обеззубевшего рта.
И тогда на него словно снизошло какое-то просветление. И он воздел трясущуюся руку с коряво оттопыренным указа
тельным пальцем куда-то кверху.
-Что я за сволочь! Господи, прости, прости меня! Господи, почему я никого не люблю? За что мне это, господи? За что ты
меня так?.. Почему жизнь устроилась так невыносимо?..
А потом как-то быстро сник и уснул в луже натёкших из него некрепких жидкостей. В таком положении он был похож на снятого с распятия для дальнейшего захоронения мученика, смятого и окровавленного, полуголого и в разорванных лохмотьях... Проснулся от ужасной сухости во рту, когда в квартире уже никого, кроме него, не было. И почему-то помнил, что во сне он всё тянул куда-то руку с оттопыренными пальцами и никак не мог их сосчитать. Потом поднимал и тянул другую руку, и тоже никак не мог сосчитать количество пальцев на ней.Как ни странно, это занятие оказалось очень увлекательным.
На каждой руке пальцев почему-то каждый раз оказывалось больше пяти. Как ни загибал он корявые свои пальцы, а, и в самом деле, получалось, что их можно было насолить, как огурцов, целую трёхлитровую банку, и даже ещё останется. Указательный, сразу целых три фиговых пальца, затыкательный, и рядом ~ очень важный, чесательный. Безымянный, средний... И один оттопыренный - стучательный. И ещё один важный: скребучий! Господи, да сколько же их у меня?.. Беспомощные, коряво загнутые пальцы почти не шевелились и никак не хотели сосчитаться. Тут он воздел обе свои распальцованные руки кверху. И проснулся... Прислушался. В квартире было тихо. Прислушался к себе. Там тоже было пусто и неожиданно тихо. Осмотрелся. В почти высохшей луже рядом с ним валялись две пятисотенные бумажки. Протянутая в сторону бумажек многопальцевая рука вернулаего к жизни, стало больно везде, и он вспомнил всё:
Ворвавшегося громилу и свой транскоридорный перелет. Тот, видимо, понял, что переборщил с последним ударом. Не забыв проверить пульс у здешнего богоискателя, поспешил удалиться, швырнув напоследок две бумажки нездешнего денежного достоинства.
- На лечение!..
Но поиски истины на этом не закончились. Через три дня в окно полетела очередная записка, в которой известное ультимативное требование было дополнено новой припиской нетривиального содержания:
«С громилами тоже не присылай! Может, они и отдают всё, что ты посылаешь, но очень уж неохотно».
Ниже привожу рассказ "Бог есть".
Винить никого не надо. Ни президента, ни жизнь, ни сказочников...Никто же не заставляет вливать в себя водку по утрам, никто не заставляет уже к обеду снова умирать от нехватки алкоголя в крови... Всё делается самостоятельно. Или не делается... Но, что-то даётся нам свыше. Или не даётся... Или, всё-таки, даётся? Вот, один простой человек прожил случайную жизнь, что бывает, в общем-то, нередко. Но, живя как-то скучно и по инерции, решил окончательно
прояснить для себя основополагающие вопросы бытия, а заодно и собственного существования. Пятнадцать лет он прожил с женой и считал, что у них случайная связь. Просто однажды ей было очень холодно, и он согрел её ноги. Совершенно случайно. После этого они поженились. Тоже случайно. И он на совершенно законных основаниях пытался несколько лет согревать её всю. Но до души дело так и не дошло, видимо всё тепло так и осталось в ногах... И она ушла. Неслучайно. А с работой вообще фигня получилась. Уволили. Кредиты в банках взял. А отдать вовремя не смог. Стал пьянствовать. Один и не один. В квартире и вне квартиры. Через это познакомился с участковым. Со всеми остальными он был знаком раньше.
В общем, работы нет, жена ушла, денег нет и не предвидится, а тут ещё участковый стал доставать. Образовавшееся свободное время он делил между суррогатами сорокаградусного напитка и двухлитровыми «огнетушителями» «Очаковского специального», опускаясь всё ниже и ниже в слоёном пироге жизни. Однажды он напился так, что решил повеситься.
Но перед этим ему очень захотелось прояснить один философский и даже теологический вопрос, который его, как оказалось, изрядно волновал. В силу своего характера и обстоятельств жизни он предпочёл положиться на случай и написал на клочке бумаги записку следующего содержания:
«Бог, если ты есть, ну пришли немного денег, а то повешусь!» То есть он решил проверить существование высших сил, так
сказать, экспериментальным путем. А чтобы Бог случайно не ошибся адресом, экспериментатор и адрес, по которому пьянствовал и стремился к постижению сокровенных знаний, в этой записке приписал. Как доставить записку тоже сомнений не возникало: скомкал листок да и выкинул в открытую форточку. И с чувством хорошо выполненного долга стал готовиться к
отходу в мир иной. Докурил последний окурок...Залез на табуретку, накинул верёвку на люстру, давно осиротевшую без лампочек, перекрестился и...увидел на шкафу початую бутылку водки, видимо припрятанную им когда-то от участкового...
и решил выпить её - не пропадать же добру - опять же для храбрости оставшиеся в бутылке 200 граммов не помешают.
Выпил из горла, сразу захмелел, не удержал равновесие и упал. Лежит на грязном полу, встать не может - больно. Да и зачем, жизнь-то налаживается...
А в это время по улице шел участковый в чине капитана. Выкинутая в форточку случайным образом записка, оказывается, в силу божественного провидения, имела целенаправленную траекторию падения и попала в самый центр участка, вверенного по долгу службы участковому капитану, то есть в его необременённую оперативной памятью лысую голову, да так, что фуражка с кокардой отлетела в какую-то неприличную сторону, а капитан от неожиданности момента схватился за кобуру с недоеденным бутербродом внутри. Вероятно, столь точное попадание в эпизодического проводника божественного замысла было обусловлено тем, что записка утратившего равновесие в жизни богоискателя для придания ей веса во всех смыслах, в том числе и в философском, была наполнена клубнем сырого картофеля, который, почему-то, не был употреблён по прямому назначению.
Участковый машинально обернулся, но вращательные движения его глаз, тщательно отсканировавшие улицу, не помогли обнаружить никого, кто бы мог в радиусе ста метров походить на злоумышленника. Поняв, что в таком случае преступник должен скрываться за одним из окон многоэтажки, напротив которой он находился, проводник божественной миссии и по совместительству член органов правопорядка, на выдохе произнёс тривиальное «еёё...» и поднял записку: адрес был ему очень даже знаком!
«Вот обсос, опять помирать собрался! А мне ж завтра к тёще ехать, огород копать...А тут придётся незапланированный трупак оформлять». Все эти фразы быстро сформировали служебное возмущение в голове народного милиционера. И он приступил к недопущению возможного упущения в работе органов, решив, так сказать, пресечь непорядок на корню: «Проще этому придурку рублей 200-300 занести на «подлечиться», хоть денек подождет, а там, может и вовсе пронесёт».., вдруг осознал цель своей задачи спаситель из участковых органов, торопливо взглянув на открытую форточку в окне седьмого этажа. В общем, через неустановленный отрезок времени и установленный отрезок пространства до магазина, провидение привело задействованного в операции спасения прямо к двери, за которой должен был находиться богоспасаемый исследователь
мироздания, оказавшийся в этот момент в состоянии катарсиса.Поэтому звонить и стучать пришлось долго.
- И кто? - наконец подал признаки задверной жизни жилец.
- Тебе тут это..., Бог послал...- сострил участковый из-за двери. - Ты записку писал?
- Я... я писал, да.
- Ну, так получи и распишись.
- Во, блин! А я думал, Бога нет...
- Не богохульствуй! - уверенно сказал участковый.
- Принёс? - неуверенно спросил своевременно не повесившийся.
И стал наш философ пьянствовать опять. Первую выпили вместе с участковым. Вторую с соседом. А когда деньги кончились, он опять решил вешаться. Но перед этим опять предусмотрительно появилась записка с тем же содержанием, но и с припиской, уверовавшего в Бога, но не уверовавшего в бескорыстность блюстителей порядка: «Только с ментами деньги не передавай, они половину заберут себе!» И отправил записку тем же путём в непутёвую историю. Только на этот раз по улице шла соседка, возвращавшаяся с рынка домой. И решила она пожалеть соседа вымогателя, в последний раз! Перекрестившись, занесла ему огурчиков с рынка, солёненьких, да и денег у неё оставалось после похода за пропитанием так, рублей 150. Взяв на этот раз несколько огурцов и смятые в старушечьих руках бумажки, экспериментатор-провокатор принялся за старое. А старушка, перекрестив его, смиренно удалилась. В следующий раз в уже традиционной прощальной записке появилась новая приписка: «С соседками тоже не передавай, они почти все деньги на рынке потратят».
Наконец, удачливый метатель записок сакрального содержания и неудачливый самоубийца обратился к Богу и в третий раз.
Бог, как известно, «любит троицу». В этот раз записка оказалась обёрнутой вокруг металлического подшипника, которым естествоиспытатель колол орехи и всё, что на них было похоже. Жалко было выбрасывать, но чего не сделаешь ради пости
жения истины! На этот раз предмет, которым кололи орехи, расколол лобовое стекло чьей-то дорогой машины, припаркованной возле дома. Такой орех всё равно оказался бы не по зубам естествоиспытателю, зато состоянием его зубов, в основном, их количеством, явно заинтересовался владелец дорогого средства передвижения. Когда в дверь сначала стучался, а потом
пытался ее выломать, разъярённый владелец авто, то не понимающий такой назойливости лежалый самоубийца только и смог спросить:
- Чё ты ломишься, ты скажи, принёс?..
- Ага, и деньги, и ещё кое-что, - ответил через дверь сообразительный владелец машины.
- Ну, заходи, го...- едва успел приоткрыть дверь лежалый самоубийца.
Удар был такой силы, что прежде чем упасть, он пролетел по коридору почти до кухни. Траектория полёта напоминала всю его жизнь между взлётом в юности и теперешним падением.
- Ну что, вешаться будешь? Или тебе помочь?..
Разом протрезвевший от скоропостижно увиденной картины прошлой жизни спросил:
- Так ты не от Него? - и показал пальцем куда-то наверх.
- От Него, от Него!.. Ещё как от Него! Кулак пришедшего ещё раз вырвался из кармана, описал дугу и врезался прямо в застывшую улыбку протрезвевшего и почти уверовавшего. Не приспособленной к таким излишне сильным потрясениям голове избиваемого показалось, что кухня, в которой она очутилась, резко уменьшилась в размерах и стала медленно исчезать из вида. От этого он неожиданно заплакал. Не от боли. Нет. От стыда и нелюбви к собственной рассыпавшейся судьбе, от жалости к себе, от неосуществимости даже самых простых желаний. Он плакал, забыв о пришедшем к нему громиле. Он плакал впервые за долгое время, плакал долго и бурно, словно хотел выплакать всю свою случайно подвернувшуюся к осуществлению жизнь. Плакал без слёз, слёз не было, зато сопли и слюни текли ручьями, как и кровь из разбитого носа и обеззубевшего рта.
И тогда на него словно снизошло какое-то просветление. И он воздел трясущуюся руку с коряво оттопыренным указа
тельным пальцем куда-то кверху.
-Что я за сволочь! Господи, прости, прости меня! Господи, почему я никого не люблю? За что мне это, господи? За что ты
меня так?.. Почему жизнь устроилась так невыносимо?..
А потом как-то быстро сник и уснул в луже натёкших из него некрепких жидкостей. В таком положении он был похож на снятого с распятия для дальнейшего захоронения мученика, смятого и окровавленного, полуголого и в разорванных лохмотьях... Проснулся от ужасной сухости во рту, когда в квартире уже никого, кроме него, не было. И почему-то помнил, что во сне он всё тянул куда-то руку с оттопыренными пальцами и никак не мог их сосчитать. Потом поднимал и тянул другую руку, и тоже никак не мог сосчитать количество пальцев на ней.Как ни странно, это занятие оказалось очень увлекательным.
На каждой руке пальцев почему-то каждый раз оказывалось больше пяти. Как ни загибал он корявые свои пальцы, а, и в самом деле, получалось, что их можно было насолить, как огурцов, целую трёхлитровую банку, и даже ещё останется. Указательный, сразу целых три фиговых пальца, затыкательный, и рядом ~ очень важный, чесательный. Безымянный, средний... И один оттопыренный - стучательный. И ещё один важный: скребучий! Господи, да сколько же их у меня?.. Беспомощные, коряво загнутые пальцы почти не шевелились и никак не хотели сосчитаться. Тут он воздел обе свои распальцованные руки кверху. И проснулся... Прислушался. В квартире было тихо. Прислушался к себе. Там тоже было пусто и неожиданно тихо. Осмотрелся. В почти высохшей луже рядом с ним валялись две пятисотенные бумажки. Протянутая в сторону бумажек многопальцевая рука вернулаего к жизни, стало больно везде, и он вспомнил всё:
Ворвавшегося громилу и свой транскоридорный перелет. Тот, видимо, понял, что переборщил с последним ударом. Не забыв проверить пульс у здешнего богоискателя, поспешил удалиться, швырнув напоследок две бумажки нездешнего денежного достоинства.
- На лечение!..
Но поиски истины на этом не закончились. Через три дня в окно полетела очередная записка, в которой известное ультимативное требование было дополнено новой припиской нетривиального содержания:
«С громилами тоже не присылай! Может, они и отдают всё, что ты посылаешь, но очень уж неохотно».