nadya31 - поздравление
Между тем, у мясных вагонеток все еще случаются дни рождения. Нетерпение, безысходность и разнообразие мягкой жировой вагины.
В кадре все та же неадекватность повседневности, что и год назад. Обрыдлые физиономии с отслоившимися кусками, с щеками, в нерешительности обвисшими. Тот же гнойник беспричинной нескончаемой ухмылки. Как на крысьей морде в момент хлопка мухобойки.
Слюнообильный пейзаж невменяемости: хозяйка с именинницей растеклись по софе, обвиснув всеми возможными складками. Фотограф попытался запечатлеть поэтический оскал. У обеих вышло выразительно.
Выглядывая из темного угла, где сидит на корточках, замечтавшийся daosik вперивает похотливый взгляд. Сало, сало - кругом только не первой молодости сало, - вертится у него на уме, - а хотелось бы чего-то более изощренного, ведь я гурман.
Не протрезвевший в восьмого марта очкарито откладывает книжку Кира Булычева, чтобы обсудить достоинства целлюлита. Мы могли оказаться и не в такой жопе, - успокаивает он товарищей, - здесь с этим еще не так плохо.
Фея-именинница и начинающая фея выслушают его с нескрываемым скепсисом в улыбках и моментально звереют: у самого рожа красная как восьмое марта в лесбийском интернате, обоссыш непросыхающий.
Некто Светлан, приехавший из Краснодара, чтобы сравнить свою желтую рожу с белоснежным феиным салом, становится на защиту крикливого меньшинства. Однако, нужно еще держаться на ногах.
На заднем плане поблескивают предметы хорошего вкуса хозяйки. Как бархатная рубашечка краснодарского Светлана.
Все мирятся. Две пышнозадые богини присаживаются на софу. Ждут, когда подадут жареную свинью с колбасным йогуртом. Руки богинь как лошадиные бедра. Физиономии выражают аппетит.
Праздник подходит к концу, все блюда съедены. Вымазанные колбасным йогуртом руки daosik’а липнут красному ковру, который накидывает на себя feiya-skazok. Dum spiro, spero, - отрыгивает она, прежде чем уйти. И в праздничном контексте это значит, что она так полностью и не наелась. Не решаясь ни дыхнуть, ни надеяться, daosik плетется за ней.
Гости отправляются в заманчивые Водники.
В кадре все та же неадекватность повседневности, что и год назад. Обрыдлые физиономии с отслоившимися кусками, с щеками, в нерешительности обвисшими. Тот же гнойник беспричинной нескончаемой ухмылки. Как на крысьей морде в момент хлопка мухобойки.
Слюнообильный пейзаж невменяемости: хозяйка с именинницей растеклись по софе, обвиснув всеми возможными складками. Фотограф попытался запечатлеть поэтический оскал. У обеих вышло выразительно.
Выглядывая из темного угла, где сидит на корточках, замечтавшийся daosik вперивает похотливый взгляд. Сало, сало - кругом только не первой молодости сало, - вертится у него на уме, - а хотелось бы чего-то более изощренного, ведь я гурман.
Не протрезвевший в восьмого марта очкарито откладывает книжку Кира Булычева, чтобы обсудить достоинства целлюлита. Мы могли оказаться и не в такой жопе, - успокаивает он товарищей, - здесь с этим еще не так плохо.
Фея-именинница и начинающая фея выслушают его с нескрываемым скепсисом в улыбках и моментально звереют: у самого рожа красная как восьмое марта в лесбийском интернате, обоссыш непросыхающий.
Некто Светлан, приехавший из Краснодара, чтобы сравнить свою желтую рожу с белоснежным феиным салом, становится на защиту крикливого меньшинства. Однако, нужно еще держаться на ногах.
На заднем плане поблескивают предметы хорошего вкуса хозяйки. Как бархатная рубашечка краснодарского Светлана.
Все мирятся. Две пышнозадые богини присаживаются на софу. Ждут, когда подадут жареную свинью с колбасным йогуртом. Руки богинь как лошадиные бедра. Физиономии выражают аппетит.
Праздник подходит к концу, все блюда съедены. Вымазанные колбасным йогуртом руки daosik’а липнут красному ковру, который накидывает на себя feiya-skazok. Dum spiro, spero, - отрыгивает она, прежде чем уйти. И в праздничном контексте это значит, что она так полностью и не наелась. Не решаясь ни дыхнуть, ни надеяться, daosik плетется за ней.
Гости отправляются в заманчивые Водники.